Моя любимая жена
Шрифт:
Он встал, задев дочкин ранец, который стоял у него под столиком, и направился в соседнюю кабинку. Еще через мгновение парни недоуменно пялились на него.
— Может, вы все-таки попридержите язык? — спросил Билл.
Самое паршивое — у него дрожал голос, и он никак не мог преодолеть эту дрожь.
— Рядом — маленький ребенок. Я не желаю, чтобы моя дочь слушала эти…
Он не договорил. Парни все так же недоуменно смотрели на него, затем переглянулись. Билл понял, что они привыкли делать все, что им нравится. Потом один из них нагловато засмеялся.
— По-моему, мы в относительно свободной стране, — сказал он.
— И не на детской площадке, — добавил второй.
Они засмеялись и гоготали до тех пор, пока Билл не запустил сахарницей в стену. Тогда парни вскочили и, отряхивая с костюмов осколки и крупинки сахара, выбрались в проход.
Билл подумал, что сейчас они накинутся на него. Он уже представил, как они втроем катаются по полу кафетерия. Что ж, драка так драка. Он с наслаждением отделает их… правда, больше вероятности, что они отделают его. Билла это не волновало. Главное — он прекратил это дерьмовое словоизлияние, которое и взрослым-то противно слушать, не говоря уже о Холли.
Но парни не собирались драться с ним. Они молча направились к выходу.
Холли пугливо жалась к матери, держась за ее руку. Они с Беккой молча смотрели на Билла, словно видели его впервые.
Только у самого выхода один из великовозрастных оболтусов повернулся и крикнул:
— Не забудь навестить сексолога, папаша! У тебя, видно, с этим проблемы. Или завидно стало.
Билл вернулся за столик, взял чашку с остывшим кофе. У него тряслись руки, и пришлось поставить чашку обратно. Он молчал, упершись глазами в пластик стола, и ждал, когда успокоится дыхание. Он ждал не только этого. Быть может, Бекка скажет что-то вроде: «Как здорово, что есть кому за нас вступиться, — и добавит, обращаясь к Холли: — Твой отец — настоящий мужчина». Но шансов услышать подобные слова из уст жены было мало.
— А знаешь, как надо поступать с такими идиотами? — вдруг спросила Бекка.
Билл поднял глаза. Холли стояла за стулом матери, прячась в ее волосы и выглядывая оттуда. Чтобы не сказать жене резкость, он лишь пожал плечами.
— Просто не обращать на них внимания. Не замечать, потому что они — ничто. А если ты опускаешься до их уровня, то сам превращаешься в ничто.
Билл устало провел ладонью по глазам. Он действительно устал и мог уснуть прямо здесь, на стуле. Потом он перехватил взгляд Бекки и все понял. Мешок с ее покупками лежал на боку. Он задел его, когда вскочил. Билл протянул руку, поднял мешок и поставил на стол, словно это он купил подарок для жены и дочери. Бекка вздрогнула, услышав жалобный звон разбитого стекла.
Почти весь вечер он разыскивал Цзинь-Цзинь. Он искал ее на Мао-Мин-Нань-Лу, на Тун-Жэнь-Лу, проталкиваясь сквозь толпы местных тусовщиков, не спешащих по домам. Биллу вдруг показалось, что он видел ее лицо среди танцующих на тесном пятачке «Настоящей любви», где со стены светило красное пульсирующее неоновое сердце. Нет, то была не Цзинь-Цзинь. Он заглянул в «Ни дна ни покрышки» и в каком-то дальнем углу увидел ее, целующуюся с западным мужчиной. Столик, за которым они сидели, был густо залит пивом. Билл подошел ближе. Заметив его, мужчина повернул голову и погрозил ему кулаком. Этого хватило, чтобы понять: он снова обознался.
Воображение рисовало ему жуткие, отвратительные картины. Билл то видел ее избитой и брошенной на заднее сиденье машины, то изнасилованной в глухом переулке. Даже убитой в чужой квартире. Иногда ему казалось, что она вернулась к владельцу серебристого «порше», в привычную жизнь, где все знакомо и понятно и где она снова щебечет о пустяках и стонет, изображая страсть.
Он потребовал, чтобы Цзинь-Цзинь исчезла из его жизни. Вот она и исчезла. Так зачем искать, если у него есть любимая жена и любимая дочь?
Билл побывал и в полицейском отделении на площади Жэньминь, [76] где собирался заявить об исчезновении Цзинь-Цзинь Ли. Но там никто не говорил по-английски. Дежурный офицер вообще не понимал, что понадобилось здесь «большеносому идиоту».
Пока Билл пытался втолковать офицеру цель своего прихода, мимо проволокли оборванных людей. Скорее всего, рабочих-мигрантов. Их затолкали в камеру и заперли. На грязной скамейке сидел уличный попрошайка лет десяти. У него был сломан нос. Мальчишка всхлипывал и утирал грязным рукавом кровь и слезы. Вскоре явились пассажир такси и водитель. Они громко кричали, готовые наброситься друг на друга с кулаками. Хохочущие полицейские растащили их в стороны. Билл тихо вышел, не зная, где еще ему искать Цзинь-Цзинь.
76
Площадь, где расположены основные здания городских властей Шанхая.
И вдруг он вспомнил: скейтинг-ринг! Почему он до сих пор не заглянул туда?
Ну вот же она! Знакомая улыбка во весь рот с выступающими зубами, развевающийся «конский хвост», выцветшие джинсы. Знакомые пируэты на старинных роликовых коньках… Это была не Цзинь-Цзинь. Очень похожа, но не она.
У стены катка Билла дернула за рукав девочка лет пятнадцати. Он обернулся и вдруг подумал: может, это одна из бывших ее учениц?
— Ищете девушку, босс? — спросила она по-английски.
— Да. Я ищу Цзинь-Цзинь Ли. Ты ее знаешь? Она была учительницей.
Девчонка понимающе кивала, затем сказала:
— Возьмите меня, босс. Я не хуже. Я — симпатичная девушка.
Откуда-то появилась еще одна девчонка, затараторившая по-китайски, затем вторая, знавшая лишь несколько английских фраз. «Я — симпатичная девушка, босс». Эту фразу знали они все, словно она входила в курс проституции для начинающих. Грязные руки шарили в его карманах. Билл выбежал. В ушах у него звенело: «Симпатичная девушка, босс».
Скейтинг-ринг помещался в обшарпанном бетонном здании. На стене Билл увидел большой плакат с английской надписью: «ПРИОБРЕТЕНО ПОД РЕКОНСТРУКЦИЮ. АРЕНДУЙТЕ У НАС ЗАРАНЕЕ И НА ВЫГОДНЫХ УСЛОВИЯХ».
Почти на каждом из ветхих домов висели одинаковые плакаты: «ПРЕДНАЗНАЧЕНО К СНОСУ». Билл поплелся по неосвещенной улице, думая о странной двусмысленности этих слов. [77]
Глава 24
У Билла имелся второй комплект ключей от снятой в Хунцяо квартиры. Отчаявшись найти Цзинь-Цзинь, он как-то поехал прямо туда и прождал ее почти до полуночи. Напрасно. Цзинь-Цзинь так и не появилась. Он покинул квартиру, взял такси и вернулся домой. Объем работы в Шанхайском филиале фирмы снова вырос, и сейчас не только Биллу приходилось засиживаться допоздна. Он мог бы вернуться и позже — Бекка и Холли все равно уже спали, — однако с некоторых пор он предпочитал вести себя осторожно.
77
Condemned (англ.) — означает также «осужден», «приговорен».