Моя маленькая Ведьма
Шрифт:
– Да. Именно это. То, что я - самая красивая и сексапильная в нашем Убежище, мне, понятное дело, льстит... Но с другой стороны я не слишком счастлива, что приходится лучшего кобеля Поселения делить с какими-то... Шлюхами подзаборными!
Марвин вздохнул, откинувшись. Перевернулся на спину. Уставился в потолок. Губы старался уже не кусать.
Сколько раз они говорили об этом. И сколько раз он приводил ей аргументы, свои и Конклава, одобрившего
Дильфуза не то, чтоб не понимала их "мужской" логики, но старательно делала вид, что не понимает. Знала, что таким образом злит его. Заводит.
Только с одной целью.
Когда Мартин зол, он и правда - террорист в постели. Вымещает, так сказать, агрессию, в наиболее приятной любовнице форме!..
Но сейчас у него не было настроения заниматься снова любовью. Он хотел подумать.
Понять, что же такого он увидал в своей "новой жертве", что вынудило его приказать оставить её даже до того, как он разглядел её вблизи - как-то так получилось, что когда пленников проводили мимо, рука словно вскинулась сама: "Вот эту!.."
– Эй, я знаю, что ты не спишь. И не надо прикидываться, что ты устал. С такой кормёжкой тебя должно хватать на троих таких как я, - да, подумал Марвин, одно время так и было: он позволял себе "разгуляться", имея за ночь одновременно до трёх самых красивых ведьм Убежища, - Давай, вставай-ка.
Последнее предложение, впрочем, относилось не к самому Марвину, а к его "орудию". Так сказать, "главному инструменту" Программы создания мутантов.
Предназначенных для обнаружения, и просто - уничтожения обычных людей.
Марвин и сам отлично понимал: да, такой как он - может отлично сдерживать, и бороться с ведьмами. И даже членами Конклава. Шрам на лице Белинды, которая первой попыталась "захватить" его в плен, прошёл только через два года. И то - только стараниями самого Марвина: он чувствовал вину перед лучшей любовницей, что у него была.
Правда, с подправленным лицом, или без него, уже оказалось неважно - красавицу и умницу Белинду убил охотник.
Нет, не Рольф, а Брэндон.
Марвин знал охотников по именам. И чувствовал их передвижения и эмоциональный фон. Но мысли, их, и других людей, оставались недоступны, если расстояние превышало десять шагов.
Однако Марвин надеялся, что рано или поздно сочетание генов - его и очередной "избранной" - поможет увеличить эти "боевые характеристики".
Мысли и воспоминания, роем саранчи проносившиеся в голове, не помешали его "орудию" чутко отреагировать на старания Дильфузы, взявшей дело в очаровательный, словно бутон лилии, ротик. Зар-раза! Она действительно - потрясающе красива! И знает об этом. Давно вычитала в его мозгу его восхищение ею, и соответствующие мысли... И иногда даже использовала те позы и изгибы тела, которые он себе представлял!
Вот она, обратная сторона его способностей: читаешь в чужих душах... Но и свою не можешь полностью скрыть за блоками!..
Он замычал, зажмурившись. Запустил ладони в огромную копну смоляных волос. Боже, до чего она, дрянь распутная, хороша!.. Он отлично осознавал, что позволил ей себя соблазнить тогда, в самый первый раз... И после этого - всё.
Как говорится, увяз коготок - всей птичке пропасть!
Дильфуза слишком прекрасна. И - классическая собственница. И знает, что он - покорён. И кроме того, она, как и все ведьмы, тоже обладает теми самыми способностями, что, будь она нормальна, позволили бы надеяться на как раз те самые мутации...
Но ведьмы бесплодны.
Вот она: плата за вечную красоту и... Бессмертие.
Он приподнялся, перевернул любовницу на живот. Навалился, сопя. Воспрявшее орудие вошло мягко - уж он-то чуял, как именно Дильфузе сейчас хочется!..
Ладно, сделаем девушке приятное. Она и правда - тоже к нему неравнодушна.
Что-что, а это-то он видит!
И пусть она - до самых глубин тёмной душонки расчётлива, жестока, развратна, и сексуально озабочена, она как раз этим его и покорила: своей почти наивной испорченностью, и полным отсутствием стремления выглядеть лучше, чем есть!
Хотелось девушке его девяти дюймов - она так ему об этом и сказала!
И ведь получила, что хотела.
К вечеру четвёртого дня ему пришлось заняться и делом.
В комнате, куда "избранную старушку", как её теперь, посмеиваясь, обзывала Дильфуза, перевели после карантина, было тепло и светло. Чисто. Основной предмет интерьера - кровать - занимал добрую половину территории.
Женщина избрала тактику молчания. На его попытки познакомиться, или завязать разговор, только моргала, отрешённо глядя в потолок, или в стену, когда он стоял рядом.
А поскольку при этом она лежала на огромной кровати, нарочито раскинув в стороны руки и ноги, словно выброшенная на сушу морская звезда, Марвина слегка проняло: