Моя Мия. На осколках первой любви
Шрифт:
Шиплю, как разъярённая кошка.
– Лежи уже, бессмертная, – Мирон грубовато подминает меня под себя и фиксирует с помощью рук и всего тела.
Он такой твёрдый там… что желание мгновенно расползается по моему телу, заполняя каждую клеточку. Никогда даже чего-то похожего не испытывала.
– Сам такой, – кусаю пухлые губы, пока он смотрит на меня подозрительно.
– Будет больно, – говорит тихо.
– Пофиг.
– А потом приятно, – улыбается Громов пошло, сразу же грустнеет. –
– Гро-мов, блин, – взвизгиваю, отталкиваю его и сажусь на кровать. – Хватит. Трахни уже меня, – заливаюсь краской оттого, что сказала. – И не дай бог будешь обращаться со мной как с хрустальной вазой? Понятно?..
Веду плечами, и ночнушка опадает к моей талии, полностью обнажая грудь. Лицо Мирона наконец-то перестаёт изображать неуверенность.
– Даже не сомневайся, трахну так, что ноги не соберёшь.
Всхлипываю, когда его руки с силой сжимают мою талию и опрокидывают тело на кровать.
– Ай, – закусываю губу.
Мирон тянет вниз сорочку, подхватывая вместе с ней крохотные трусики и оставляя меня совершенно голой.
Прикрываю глаза, пытаясь справиться со стеснением.
А когда открываю, вижу, что Мирон тянется к креслу и извлекает из кармана джинсов презерватив.
Скулы на идеально красивом лице становятся чёткими, а глаза лихорадочно бегают от моей груди к промежности, которую он тут же накрывает ладонью.
– Знаешь, что такое оргазм, Карамелина?..
– Оргазм? – нахмуриваюсь с иронией. – Это что-то для глаз? Да?
Мирон посмеивается и впервые касается меня там, внутри…
Замираю на полуслове и шокировано округляю глаза от горячего прилива ко всем органам сразу. Ох…
– И для глаз тоже, – кивает Громов, опуская взгляд. – Для моих...
Смотрит за движениями своей руки в полумраке, вызывая во мне чёткое желание соединить ноги или попросить его отвернуться.
Это оказывается намного сложнее, чем я думала – переспать с Миром. Я даже немного начинаю понимать его фразу про «секс с самим собой».
Глаза зажмуриваю. Столько всего нас интересного ждёт. Ведь занятия любовью – это тоже часть отношений, для нас абсолютно новая. Неизведанная.
– Что с тобой? – спрашивает Мирон, проезжаясь взглядом по моему обнажённому телу до самого лица. Смотрит подозрительно. – Такая смелая была только что…
– Да пошёл ты, – вспыхиваю и запрокидываю голову, когда его палец ложится на сокровенную пульсирующую точку. Растирает по ней влагу и кружит, кружит... – Ох… Как хорошо, Мир…
Вторая мужская рука фиксирует моё тело, удерживая талию.
– Так что там с оргазмами? – ещё раз спрашивает Громов.
Не останавливается ни на секунду. Мучает, распаляет.
Мотаю головой и отчаянно краснею.
Твою
– Эй, – он нависает сверху и заглядывает в глаза. – Ты что… меня стесняешься?
– Немного, – признаюсь.
– Не доверяешь?..
– Доверяю, конечно, – поспешно отвечаю.
– Это ведь я, – снова целует в губы, языком касается моего языка и сплетает их, ухватившись за подбородок ладонью. Резко отстраняется. – Всё хорошо будет, слышишь? Я рад, что у вас… до оргазмов дело не дошло.
Киваю и робко обхватываю твёрдую шею руками.
Притягиваю Мирона к себе. Раз и навсегда привлекаю. Вес его тела опускается на меня и ощущается приятной тяжестью, а твёрдый пах прожигает промежность.
Не верится, что всё это с нами сейчас происходит. Безумие в каждом уголке моей души зреет. Мой. Мой. Мой.
Сердце замирает.
Музыка в ушах вдруг появляется. Фанфары с органом и дыховыми инструментами.
Как? Как я могла себя с кем-то представить? Вот так, обнажённой… Со стыда бы сгорела, если даже с ним, со своим единственным, стесняюсь.
Снова зажимаюсь, но вида стараюсь не подавать. Храбрюсь до последнего. Сейчас чувствую себя немного глупо оттого, что сама настаивала.
Дурочка.
– Погоди, – целует Мирон ласково горячую щеку, и оперевшись на локти, поднимается с кровати. – Сейчас приду.
– Ты куда? – испуганно шепчу.
Он что? Передумал?
Дура! Какая я дура!
– Потерпи и не переживай. Я кое-что придумал, – подмигивает Мирон. Поправляет выпирающий в штанах член и выходит из комнаты. Я же растерянно смотрю по сторонам.
– Вот, – возвращается Громов с обычным бокалом. – Вино. Красное. Поможет тебе расслабиться.
Нахмуриваюсь. Прикрываю грудь руками.
– Думаешь, стоит? – закусываю губу.
Мирон по-мальчишески улыбается. И почёсывает плечо свободной рукой.
– Пей давай, Карамелина. Амфетамина у меня нет.
– Очень жаль, конечно, – закатываю глаза и под пристальным взглядом Громова выпиваю половину бокала.
Горячий комок сваливается из горла в желудок, а оттуда сразу же… куда-то вниз. Пристально наблюдаю, как Мирон отставляет бокал и усаживается рядом.
– Так лучше, любимая? – заботливо интересуется.
По телу электрический разряд прокатывает.
Разве счастье может быть таким? А? Хочется запечатлеть этот момент на всех физических носителях – на бумаге, на киноплёнке, снять на телефон и спрятать, чтобы иногда пересматривать. А потом внукам показывать.
– Скажи ещё раз, – умоляю тихонечко.
– Любимая, – легко произносит Громов. Целует ласково мою раскрытую ладонь.
– Ещё.
– Любимая. Моя любимая.