Моя нелюбимая девочка
Шрифт:
“Конечно”.
“И не жалко меня?”
“Нисколько”.
“Маленькая садистка”.
“Я знаю”.
Так ладно. Хочешь поиграть, поиграем. Решительно встаю и иду в ванную. Никогда этого раньше не делал и не планировал начинать, но она меня завела до предела, а разрядка не светит, поэтому пусть тоже мучается. Встаю перед зеркалом, поднимаю мобильный, фотографию свое отражение без лица, но так, чтобы было видно то, от чего она всегда заводилась -
Отправляю снимок, который Ирада смотрит через пару секунд. Огоньки становятся синими, на верхней панели отражено, что она онлайн, однако ничего не пишет. Стоит выйти из ванной, как от нее приходит послание:
“Горячо”.
Приваливаюсь к стене и хочу напечатать ответ, но после ее сообщения появляется фотография, на которой она позирует, склонив голову набок и прикрыв глаза. На влажной коже лежат тени, а там, где начинается самое интересное - густая пена, прикрывающая то, что должно быть скрыто от мужских глаз. Я вижу, какая моя девочка разгоряченная, нежная и милая - сама невинность. Но я также хорошо знаю, какой она была когда-то в моих руках, когда я срывал ее стоны и видел, сминал, ласкал и кусал то, что сейчас она показывать не хочет. Дразнит, будоражит, возбуждает как юнца. Точка кипения наступила только сейчас.
– Да блядь, - бросаю телефон на кровать и падаю на пол, опираясь на вытянутые руки.
– Раз, два, три, четыре, - отжимаюсь и считаю в уме, лишь бы отвлечься и прогнать из головы ее горячие фотки.
Никогда еще я не был так близок к провалу.
Глава 34. Холодное сердце
Ирада
– Нафиска, так давай решим, что ты будешь: пиццу или суши?
Держа в руках мобильный, стою над душой племяшки, которая разглядывает себя в большом зеркале в спальне и в который раз не может наглядеться. На ней белая фланелевая пижама-единорог с разноцветными пятнышками, хвостом и рогом, а на мне такая же - только синей акулы. Хвостик сзади тоже имеется, а на капюшоне глаза, красные круги в виде щек, ну и, конечно, зубы. Выгляжу как вполне себе безобидная хищница. Эти пижамы я заказывала в интернете зимой, специально для наших с Нафисой посиделок, потому что я же все же мировая тетя. Но ей приспичило устроить пижамную вечеринку в конце весны, когда на улице плюсовая температура, а дома жарко. Пришлось включить кондиционер, чтоб не задохнуться.
Сегодня мелкая ночует у меня, а завтра ее заберет родной отец - первый муж моей сестры - “глаза-б-мои-его-не-видели” Таир. Когда Нафиса со мной, я разрешаю ей делать все, что угодно, хоть на голове ходить. И она это прекрасно знает.
– Давай пиццу, кичик-апа, - улыбается она.
– С ананасами.
– О, господи!
– закатываю глаза.
– Бедные итальянцы. Знали бы они про пиццу с ананасами. Ну давай еще пеперони закажем.
Оформляю заказ в приложении и убираю телефон в карман. Нафиска взбирается на кровать и начинает по ней скакать, как пони, а потом просит ее покатать. Она легкая, как перышко, поэтому я позволяю ей запрыгнуть мне на спину и бегаю с ней по комнатам, а она задорно хохочет. Симба, поняв, что у нас какой-то кипиш, тоже радостно прыгает и лает. Когда же я чувствую, что сейчас крякнусь, валю ее на диван в зале и сама
– Кичик, апа! Ты такая классная. Я тебя так люблю, - Нафиска ластится и обнимает меня, а я чуть не плачу: моя девочка стала совсем взрослой, я помню, как вчера, когда она первые сорок дней от роду жила с Сабиной у нас, как я брала ее ночами из манежа, чтобы сестра могла попасть, и пела ей колыбельные в этой комнате. Иногда это делали мама с папой. Как жаль, что она не помнит их и никогда не узнает.
– Я тебя тоже люблю, крошка!
– тискаю ее и крепко обнимаю.
– Что будем смотреть?
– Холодное сердце! – с готовностью отвечает она.
О нееет. Мы его уже раз сто смотрели, я уже наизусть знаю все песни Анны, Эльзы и Олафа. Но Нафиса вообще непреклонна, поэтому находим в онлайн-кинотеатре этот мультик, включаем и опять смотрим.
Когда снеговик затягивает песню о лете, в дверь звонят. Я иду открывать в полной уверенности, что это курьер, который как-то обошел домофон. Опускаю на голову капюшон, прячу глаза чисто ради прикола.
– Здрасьте!
– приветствую бодро.
– Ну привет, - как только слышу этот низкий глубокий голос с хрипотцой, тут же покрываюсь мурашками. Почему, Господи. ты позволил увидеть ему меня в этом?
– Фак*, - шепчу тихо, и сбросив капюшон, смотрю ему в глаза.
Аслан стоит в дверях с букетом цветов и пакетом, и еле сдерживает смех, прикрыв рот кулаком.
– Что?
– нападаю я.
– Ничего, - сквозь смех отвечает он.
– Очень…милый костюм. Это кто?
– Акула. Не видно?
– снова надеваю капюшон и показываю наверх пальцем .
– Зубы, - поворачиваюсь спиной и двигаю пятой точкой.
– Хвост.
Но вернувшись на исходную, врезаюсь в его грудь, как в скалу. Он берет меня в плотное кольцо объятий и смотрит так, то мама дорогая!
– Аслан?
– Что?
– вполголоса отзывается, скользя по мне взглядам и остановившись на губах.
– Ты зоофил?
– имитируя его тон, спрашиваю я.
– Чего?
– хмурится.
– Мне там кое-что упирается, - краснею, но взор не отвожу.
– Тебя возбуждают животные?
– Ирада, - выдыхает через нос и цедит сквозь зубы.
– Ты меня в могилу раньше времени загонишь своими выходками.
Становлюсь на цыпочки и шепчу ему в ухо:
– Это не я, Аслан. Это старость твоя подкрадывается.
Он меня жестко к себе прижимает и жадно целует, так что земля из-под ног уходит, мозг отключается
– Кичик-апа!
Вот черт! Нафиса!
Резко, как ошпаренные, друг от друга отстраняемся. Поворачиваюсь к племяшке, стоящей у двери в зал и не понимающей, что происходит.
– Нафиса, - краснею и улыбаюсь, - а это не пицца пришла, а дядя Аслан. Помнишь его?
– Да!
– кивает малышка.
– Ты купил мне шарики и мороженое!
Она подходит к нему и протягивает руку.
– Привет!
– Привет!
– большая ладонь накрывает малюсенькую. Аслан садится на одно колено, чтобы быть на одном уровне с Нафисой.
– Как дела?
– Классно. У нас пижамная вечеринка.
– Не знал. Извини, что помешал.
Взгляд Нафисы останавливается на цветах и бумажном пакете, который Аслан оставил на комоде, когда зашел в квартиру.
– А что ты принес?
– интересуется девочка.
– Нафиса!
– строго вступаю я.