Моя профессия спаситель
Шрифт:
Ну а вызов, как водится, оказался не из приятных. Дедушка — совсем старенький, даже дряхлый — дотянул со своим шикарным инфарктом до последнего. Так и помер бы в одиночестве, не загляни к нему соседка. «Да не хотел занятых людей дергать!» — пояснил старичок невнятно, застенчиво улыбаясь и норовя нырнуть в обморок. Вот такие беспокоить не решаются, а Ани больше часа потребовалось, чтобы его стабилизировать — и это злило не на шутку.
Впрочем, ее тут многое злило: убогость комнатенки и отсутствие даже намека на родственников, виноватость дедушки, словно ему невесть какую милость
Больше же всего раздражал собственный страх, который не то чтобы с ума сводил, но маячил у края сознания: довезет или не довезет? Очень уж хотелось все-таки доставить старика в больницу, и чтоб ему там помогли, подлечили. Иначе как-то совсем уж несправедливо получается, дедушка-то вполне бодрый еще.
Ну и апофеозом стало открытие, что, оказывается, амулет носилок разрядился. Между прочим, винить в этом Сатор могла исключительно себя: не проверила перед сменой, хотя и обязана, слишком увлеклась расставлением каких-то там знаков.
— Родственники есть? — негромко спросила Ани у соседки, молчаливым укором переминающейся у дверей.
— Как не быть, — охотно отозвалась женщина.
— А где?
— Помрет, так явятся, — фыркнула тетка. — Квартира, чай, денег стоит.
— Вы не могли бы попросить кого-нибудь из соседей помочь? Надо носилки до кареты донести.
— Так нету никого, — почти радостно пояснила женщина. — День белый на дворе, на работе все. Тут только бабки и дети малые остались.
— Ясно, — протянула Сатор, судорожно соображая, что ей делать.
С нерабочими носилками она не первый раз сталкивалась, их амулеты вообще заряд держали слабовато, но тогда рядом был Кайрен, он умел людей организовывать. В крайнем случае сам работал тягловой силой. Но Ани, конечно, не Нелдер, ей одной старичка не донести, даже такого сухенького. Оставалось только за полы отлавливать прохожих.
Вот тут ей неожиданно повезло. Не успела Ани из подъезда выйти, как увидела, что в карету — ту самую, спортивную и с надписью — лезет здоровенный бугай. На самом деле здоровый, плечищами едва в дверь помещающийся.
— Подождите! — завопила Сатор, размахивая руками, как утопающий. — Помогите, пожалуйста!
— Тебе чего? — вполне миролюбиво отозвался громила, переставая лезть.
— Понимаете, там дедушка. Его надо до экипажа донести, а никого нет, — Ани ткнула пальцем в дом, а потом в свою карету. — Я одна не справлюсь, а водителю нельзя выходить. Помогите, а?
Здоровяк помолчал, странно шевеля кожей на лбу, видимо, обдумывал предложение, и усмехнулся.
— Мне делать больше нечего? — хмыкнул добродушно и отвернулся.
— Вы не поняли, там дедушка, старенький, — беспомощно зачастила Ани, даже руку протянула, чтобы за рукав бугая взять, но все же не решилась. — Ему в больницу очень надо.
— Отцепись, малявка, — прогудел громила, — сама своих деданов таскай.
И вот тут что-то произошло. А что, Сатор не поняла и потом даже под пыткой не смогла бы объяснить, откуда это взялось и как называется. Просто мир будто потемнел, в голове стало мутно-мутно, а во рту кисло. И за рукав она здоровяка все же схватила и к себе развернуть умудрилась, хотя это совсем уж необъяснимо. А еще пальцем ему в рожу ткнула, едва не расцарапав плоский нос.
— Спасибо за победу, да? — прошипела. — Так вот там сейчас помирает такой вот дед, потому что тебе, понторезу, лениво пошевелить своей задницей.
— Ты чего? — опешил парень.
— Я ничего. Я врач. А ты говнюк! — Ани шагнула назад, утерев губы, как после плевка. — Давай, шевели булками и вперед. Ать-два!
Странно, но здоровяк действительно пошел, к подъезду пошел. Оглянулся через плечо, покрутил бычьей налитой шеей недоверчиво, но ведь пошел!
А еще страннее то, что Сатор готова была поклясться: никогда раньше слова «понторез» она не слышала. И не очень-то понимала, что оно значит.
В полицейском управлении — или как там называются подобные заведения? — Ани бывать не доводилось, а вот слышала о них Сатор много, но мало хорошего. И все, кто говорил, мол, сюда лучше не попадать, были совершенно правы. Неприятное началось прямо с холла, со стойки, за которой сидел молоденький, но жутко серьезный, а, главное, очень бдительный страж порядка. Кажется, он пребывал в твердой уверенности, что законопослушным гражданам тут делать нечего, а всех остальных необходимо немедленно разъяснить. По крайней мере, содержимое сумочки Анет он едва не под лупой рассмотрел и вроде был не прочь хозяйку тоже обыскать, причем без всякой задней мысли.
— Клянусь Лордом, бомбы у меня при себе нет, — попыталась пошутить Сатор и моментально поняла: зря она это сделала.
Видимо, обеспечение правопорядка с чувством юмора не контачило категорически, потому как взгляд стражника стал не просто цепким, а прямо-таки буравящим. Но в конечном итоге подозрительность полицейского обернулась благом. Парень не решился оставить Ани без присмотра, вызвал себе на подмогу сержантика, проводившего ее до кабинета следователя с дивным именем Май и фамилией, которую Анет забыла начисто. Не будь сопровождающего, Сатор непременно заблудилась бы в лабиринте мрачных, угрожающих, не обещающих хорошего коридоров. А так ничего, обошлось.
Следователь, с которым у доктора Кассел то ли был роман, то ли не было, Ани с первого взгляда понравился. Наверное, потому что выглядел он точь-в-точь как хорошие полицейские в иллюзион-спектаклях: чуть растрепан, небрит, рубашка мятая, в зубах потухшая папироса зажата, под глазами тени, а сами глаза синие-синие — в общем, мечта любой девы в беде. И улыбка у него тоже оказалась хорошей, дружелюбной.
Когда Анет вошла в каморку, которую по ошибке кабинетом назвали, следователь вскочил со стула, рысцой стол обежал, подхватил Сатор под локоток, заверяя, что ему очень-очень приятно видеть такую милую девушку. Усадил Ани на табурет, смутившись, посетовал на неудобную мебель, предложил чаю, опять смутился, когда чая не нашлось, то есть был мил и услужлив до изнеможения. Правда, впечатление умного или хотя бы неглупого человека он не производил категорически. Впрочем, умный Анет и не требовался.