Моя пятнадцатая сказка

Свительская Елена Юрьевна

Грустно спросила:

— Тебя смущает, что я из младшей школы, а ты — из средней? — и почему-то торопливо добавила, — Но в начале апреля я уже пойду учиться в первый класс средней школы.

— Мне все равно, старше ты или младше, — улыбнулся мальчик.

И улыбнулся как-то так… как-то искренно. И даже тепло. И мне даже захотелось улыбнуться вслед ему.

Но моя улыбка завяла, когда подняла взгляд и увидела, что у поворота улицы стоит Синдзиро и как-то растерянно смотрит на нас двоих. Он… пришел мириться?..

Но

нет, этот мерзавец повернулся ко мне спиной — взметнулись его длинные-длинные волосы, собранные в хвост на затылке — и быстро ушел. После этого мне долго-долго говорить не хотелось. И Рескэ тоже молчал, раз я не хотела говорить.

— Он тебе нравится? — спросил вдруг брат моей подруги.

— Он… — помолчав, почему-то призналась, — Он мне нравился. Но сейчас не знаю.

Может, потому что устала уже обо всем молчать, а Рескэ все было интересно знать обо мне и моем состоянии. Или потому, что с ним мне почему-то было спокойно быть откровенной. Хотя…

— А ты…

— А мне пока никто не нравится, — совершенно спокойно признался мальчик, — Девчонки как девчонки. Ой, прости! Девчонки любят обычно считать, что каждая из них — особенная.

— Я не считаю себя особенной, — усмехнулась, — Я обычная.

— Фух, значит, ты не будешь думать, что я сейчас хотел тебя обидеть!

Посмотрела на него растерянно, а он на меня — серьезно. Все-таки, заботится обо мне. Хотя бы пытается. Только…

Рассмеявшись, спросила:

— Ты всегда говоришь все, что думаешь?

— Нет, — Рескэ задумчиво запустил руку в свои волосы и пригладил их, пропуская пряди сквозь пальцы, — Не со всеми. Со всеми не хочется. Да и со всеми говорить откровенно глупо. Но я не знаю, как так получается, почему я так выбираю?..

Мы еще долго сидели рядом и молчали. Впрочем, рядом с ним молчать тоже было спокойно и даже приятно.

Только… он поверит мне или выгонит, как и Синдзиро?..

Тяжело вздохнула. И все-таки решилась, но, впрочем, сначала внимательно осмотревшись, нету ли кого рядом:

— Ты только никому не говори?..

— Никому и никогда! — поклялся юный мужчина тоном самурая.

Уже стемнело, а мы все еще сидели. Иногда я, захваченная чувствами, забывала осмотреться, но мальчик сам бдительно посматривал по сторонам. И пару раз мне рот закрыл рукой: раз, когда мимо прошла его мама и та поприветствовала нас, мило улыбнувшись, два — когда мимо шли какие-то два мальчика, но не в форме его школы, но, кажется, все-таки его знакомые. А я почему-то не обиделась на его прикосновения. Руки у него пахли свежими-свежими книгами, только что отпечатанными. Или газетами?..

Я столько всего наговорила ему, а он так никуда и не ушел! И даже не смеялся! Я даже задумалась потом, а не снится ли мне такое счастье, что кто-то рядом сидит и готов все-все серьезно слушать, что я

говорю?..

Только почему-то, задумавшись, ущипнула его за руку, а не себя. Но он, хотя и дернулся и покосился на меня и мои пальцы, промазавшие и попавшие не на ту руку, ругаться же однако не стал.

Зажглись фонари. Мы сидели в полумраке, на границе пятна света и темноты. И было просто уютно сидеть рядом. Даже если просто сидеть. Даже после всей той жути, что я наговорила.

— Давай я тебя домой провожу? — предложил вдруг Рескэ, вставая, — Там какие-то парни жуткие. Вот, напали на Минако, даже пырнули ножом.

— Ой, Минако! — я вскочила, — Это не пьяные парни были!

— Не они? А что же… — он нахмурился, — В нашем городе появился маньяк?

— Нет, что ты! — огляделась — улица была пустынная, а, нет, парочка какая-то на горизонте, идет к Рабуотелю, — Ты только никогда и никому?..

— Никому и никогда! — заверил он, внимательно посматривая по сторонам.

Словно смелый и строгий самурай, решивший охранять меня от врагов. И от маньяков.

— Хотя, наверное, Хикари можно. Ведь и ее касается. Та девочка издевалась над нею.

Мальчик выжидал, пока сама не заговорю.

— В общем, это был не маньяк. И даже не якудза. А парень Минако. Мне полицейский с нашего района рассказал.

— У нее был парень? — недоуменно поднял он брови.

— А она тебе нравилась? — почему-то вырвалось у меня.

— Нет, ты что! — брат Хикари испуганно руками замахал, — Она ужасная! И издевалась над моей сестрой! Так, значит, парень ее пырнул ножом.

— Он, похоже, любил азартные игры. Или, может, даже баловался наркотиками. Что играл и любил выпить — это точно известно. Что у них там за отношения — он пока не признался. Или мне Сатоси-сан сан не рассказал?.. В общем, ее парень постоянно проигрывал деньги и просил в долг у нее, но не отдавал. Сам он был студентом, а подрабатывал редко. Он ее даже бил иногда — врачи в больнице обнаружили следы от заживающих ушибов. Минако не хотела говорить, но потом призналась. А она любила его и носила ему деньги. Которые у других девочек отбирала. Но в тот вечер они страшно поссорились. Правда, причину ни она, ни он так и не назвали. Может, совсем глупая причина. Может, совсем сложная. Такая вот история.

— Понятно, — он вздохнул, поднял рукав пиджака, посмотрел на часы, — Поздно уже, пойдем, провожу тебя. А потом мне на работу надо.

— А ты сам маньяков не боишься?

— Я же мужчина! — провыл он сердито и даже обиженно.

Мы улицу или две прошли молча.

— Так ты… мне веришь? — робко спросила я, не выдержав.

— Верю, — кивнул он серьезно, — Мне почему-то думается, что наш мир шире и глубже, чем кажется на первый взгляд. Сам не знаю почему. Просто я как будто в этом уверен.