Моя Родина – смерть
Шрифт:
Сил, ставший главным лучом, прошил железную двухскатную кровлю трёхэтажного здания из серого кирпича. Миновав несколько межэтажных перекрытий, Сил вошёл в живот спящей на кровати, в общей палате, беременной женщины. Её звали Катя – она почувствовала лёгкий укол и каплю жара, упавшую на пупок. Она и её соседки по палате на мгновение оказались в комнате, залитой самым ярким июльским пляжным солнцем жаркого курорта. Так беспардонно выдернутые из состояния сладкой дрёмы женщины, открыв глаза, обнаружили, что их окружает привычная темень палаты роддома, наступающая после десяти вечера, подсвеченная выбивающимися из-под двери, ведущей в коридор, бледными языками тусклых ночников. О внезапном световом скачке им напоминали лишь фантомы расплывающихся фигур, маячащих перед глазами. Катя положила ладонь
Глава 2
Миша играл в свои любимые солдатики. Построив из пластмассовых кубиков замок (набор ему подарила мама на день рождения: ему исполнилось шесть лет, две недели назад), он разместил одну половину своего войска, состоящую в основном из фигурок, изображающих иностранных воинов, в замке, а вторую половину, штурмующую бастионы, представляли родные защитники отечества – не такие бравые, зато свои. Он так увлёкся игрой, так был в неё погружён, что настоящий, окружающий его мир переставал для него существовать. Армии Миши приходилось туго, враг крепко засел за стенами замка и с их пластмассовой высоты легко отбивал все атаки. Раскрашенные в яркие парадные цвета солдатики никак не могли незамеченными подобраться к воротам крепости. Обмундирование требовалось сменить. Каждого своего война он брал в ладошки, крепко прижимал к груди, зажмуривался и тот менял цвет. Красные, оранжевые, белые, голубые солдатики перекрашивались в коричневый, под цвет ковра, на котором он играл. Происходило детское чудо, для маленького Миши вполне естественное и не подлежащее сомнению. Он умел не только менять цвет резиновых, пластиковых, железных и прочих военных человечков, Миша мог модифицировать их раз и навсегда застывшие позы. Лежачих делать стоячими, поднимать и опускать оружие. В его руках солдатики становились пластилином, по его желанию принимающего любые формы. Родители этих маленьких превращений не замечали, а вот мальчишки ценили. Побочным эффектом желаний Миши играть в фигурки, подходящие обстоятельствам, стала коллекция солдатиков, отличных от фабричных. Таких солдатиков, как у него, не было больше ни у кого.
Денег в семье всегда не хватало. Отец работал слесарем на заводе, мать – приёмщицей в прачечной. Мишу они, как могли, баловали и старались удовлетворять его тягу к игрушечным войскам. На все государственные праздники и, конечно, в обязательном порядке, на день рождения дарили наборы солдатиков. Обычное увлечение для мальчишки его возраста. В садике, куда его отводили в будни, все его ровесники обожали играть в войну в разных видах и под разными соусами. Простое детство, естественные увлечения будущих мужчин.
Миша для окружающих выглядел обыкновенным ребёнком. Большинство его маленьких странностей не замечали. По-настоящему беспокоилась лишь его мать. Дело в том, что она, с того времени как ему исполнилось три года, начала замечать, что её сын обладает талантом исчезать из закрытых помещений, прятаться там, где и мышь не могла бы укрыться. Она несколько раз до жути пугалась таким внезапным пропажам её ребёнка. Слышит возбуждённые крики Миши, бежит с кухни в детскую проведать (как он там?), открывает дверь и никого не находит. Куда делся её ребёнок? В беспокойстве осматривает все углы, окна (не дай бог, сумел открыть раму и вывалился с седьмого этажа). Паника нарастает: заламывая руки, Катя несколько раз обегает маленькую двухкомнатную квартиру и в шаге от безумия вновь слышит звуки детской возни. Ворвавшись в комнату к сыну, видит – Миша, как ничего не случилось, сидит на полу и строит солдатиков в ровные квадраты полков и батальонов. В первый раз, после исчезновения, Катя тормошила сына, требовала, чтобы он объяснил, где он прятался, плакала. Миша дулся, молчал и не понимал, о чём это его пытают. Потом к таким пропажам мамаша, если не привыкла, то приспособилась, смерилась. Каждый раз беспокоилась, но с ума, как в первые два раза,
Миша не играл с мамой в прятки, он естественным образом уходил в коридоры подкладки реальности. Проваливаясь с атрибутами детства в сверкающие алмазными кольцами недостижимые современной науке дали пространства и времени: он не суетился и не удивлялся, используя свои способности, сдирая кожу с бесконечных скелетных уровней многомерной вселенной. Блуждая там не долго, руководствуясь баловством и естественным взрослением растущего организма, Миша, неизменно возвращался из невольных путешествий обновлённым и полным сил. С возрастом такие отлучки становились реже, блекли, стирались и, наконец, к восьми годам прекратились вовсе.
Поступив в школу, Миша встал на путь приобщения к людской подлости, предательству и борьбе за вершину пищевой цепи. В друзьях у него с первого класса ходили двое – Слава, белобрысый нахалёнок, юркий, крепенький, как малосольный огурчик, весёлый, общительный и Гена – пухлый, умный, вечная жертва школьных хулиганов. Они учились в одном классе, держались вместе в школе, и все втроём гуляли после занятий и в выходные. Мише не то, чтобы нравилось общаться с ними, но так было принято. В школе все мальчики так себя вели – разбившись на кучки, группки держались друг друга, враждуя с такими же, как они, компаниями, так рождалась путеводная ненависть, они взрослели. Миша не дружил с ними, а скорее наблюдал за друзьями; изучая их, он изучал себя самого. Их троица в среде младших классов не пользовалась авторитетом, являясь потенциальной добычей, но, до поры до времени, остающейся вне поля зрения крупных хищников. Всё изменил случай, произошедший с Михаилом в раздевалке, после окончания занятий.
Второй класс, середина октября, за подслеповатыми, давно не мытыми серыми окошками старенькой школы во всей гибельной красе расцветало, пугая буйством красок пожара смертельной болезни, ежегодное увядание природы, привыкнуть к которому никак нельзя, невозможно. Осень, каждый раз наступая внезапно, восхищала, пугала, дарила и грабила. Миша тонко чувствовал прерывистый пульс природы и, переживая внутри себя необыкновенную дрожь душевной глади, будоражимой ветром чувств, рождённых видом самого мистического, хитрого, пугающего месяца года – октября.
Оторвал его от созерцания воплощённой в жизнь мистики резкий болезненный толчок в плечо. Мишу откинуло на подоконник, и по его рёбрам проехался жёсткий угол. Потирая бок, он обернулся: рядом стоял Гоша Клюкин (кудрявый, глаза навыкате, ушастый), ухмылялся лиловыми толстыми слюнявыми губищами. В раздевалке, кроме них, никого не было, школьники спешили быстрее покинуть учебное заведение после уроков, а не торчать в гардеробе, любуясь через мутные стёкла на улицу, пускай и с наложенной на неё нескромной косметикой осени.
– Чё вылупился? Сейчас получишь в лоб, будет тебе праздник. – Гоша шутовски поклонился и полез в драку.
Миша в жизни никогда по-настоящему не дрался. Боролся с одноклассниками, с друзьями. Ничего серьёзного. Самая крупная стычка случилась с Костей Терлецким, когда они вдвоём после школы пошли на пустырь и там боролись два часа подряд. Костя знал два приёма – переднюю и заднюю подножку и из всех схваток вышел победителем. Боролись они как друзья, используя борьбу как потешную игру, забавное времяпрепровождение. И Миша хоть и старался победить, но понимал, что Костя хороший парень и с ним веселее общаться, чем драться. Сейчас же ситуация от тех давешних случаев отличалась кардинально. Этот противный Гоша давно подкатывал к нему с оскорбительными шуточками. Не нравился Миша Гоше и тот искал повод, чтобы выместить на его шкуре своё недовольство. Так ничего путного и не найдя, Гоша, недолго думая, пошёл на пролом.
В голове у Миши хлопнула первая тёмная вспышка, клыкастая боль укусила за нос, потом дёрнула за ухо, обожгла правую скулу. Что было дальше, Миша помнил смутно – потолок поменялся с полом местами, дважды мелькнула перекошенная мордашка Гоши. Дальше Миша увидел спину убегающего из раздевалки Клюкина. Всё кончилось – он победил? Нет, ничего не кончилось. Мише понравилось чувство, заполнившее его после драки. Победа окрашивала реальность в ультрамариновое возбуждение. У него будто отросли крылья, способные накрыть тенью целый город.