Моя судьба с последней парты
Шрифт:
— Откуда знаешь, что не пойдет?
— К гадалке ходить не надо. Денис весь вылизанный, чистенький. Сразу видно: маменькин сыночек. Руки марать не станет.
«Ага, конечно! Много ты знаешь! Если не сам, то нанять вполне мог. И с Олей поговорить нельзя. Вот засада!» Илья отключился, расстроившись, что разговор с Малышом ни к чему ни привел. Он встал, так и не приняв решения, и вдруг увидел, как к приемному покою подъехала полицейская машина. Из нее вышли два человека и направились к больнице. Илья сорвался и через секунду преградил им путь.
— Вы с Олей Звонаревой хотите поговорить?
— Допустим.
— Я парень Оли. Ее одноклассник. Илья Шереметов.
— Тот, кто сбежал с места преступления?
— Я не сбежал. Просто хотел быть рядом с девушкой в трудной ситуации. С вами можно поговорить?
— Давай, поговорим, коли хочешь, — лениво ответил пожилой человек с лысиной. — Петр Валентинович, ты иди пока с врачами побеседуй, с родными.
— Оля еще спит. К ней не пускают. Приехали мама и бабушка… — Илья остановился и тяжело задышал: отчаяние нахлынуло так, что его благополучие показалось чем-то неправильным, неуместным.
— Парень, ты чего? — нахмурил брови полицейский. — Плохо?
— Сейчас пройдет. Бабушке плохо стало. Маме Оли сейчас не до разговоров. Она не знает, с кем рядом быть.
— Вот незадача! — крякнул полицейский. — Свою работу иногда не люблю потому, что в душу к людям лезть приходится, когда у них и так горе горькое. Ну, а ты, что хотел?
— Скажите, что вы нашли на месте преступления? Мне очень важно знать. Почему у Оли такой сильный химический ожог?
— Все просто. Лесные муравьи. Одиночный укус нестрашен и почти безболезнен, но когда их тысячи… Страшное дело. Жалко девушку.
— Так ее… прямо там, где муравейник? — Илья выдавливал эти вопросы с трудом. От холодной головы не осталось и следа. В груди бушевало пламя, которое могла погасить… Илья не знал пока, что, но оставаться на месте не мог. Он вскочил, сделал два шага, потом сел. И снова вскочил.
— Эй, ты чего задергался! Конечно, нет. Насильник не стал бы себе вредить. Он подлое дело совершил рядом, там нашли следы…
— Чего?
— А вот это уже не твое дело. Тайна следствия. Одно скажу, девушка не сама в это уголок пришла. Не знаю, как он ее заманил, но расправился с ней жестоко.
— Оля, что сама на муравейник легла?
— Вот это я и хочу у нее узнать. Если не сама случайно забралась, значит, ее кто-то туда положил. Сам понимаешь, настоящий отморозок девушкой занимался.
Полицейский встал. Илья вскочил тоже. Огонь, полыхающий в груди, охватил уже и голову и требовал немедленного действия. Не разбирала дороги он направился к дому историка.
Денис Владимирович жил недалеко от школы. Илья быстро добрался до его дома, поднялся на нужный этаж и позвонил. В груди все клокотало. Дверь открыла молодая женщина с большим животом. Илья растерялся и даже сделал шаг назад, но потом решительно спросил:
— Денис Владимирович дома?
— Да. Спит. Он недавно пришел домой после выпускного. А что случилось?
— Разбудите его! — сдавленным голосом крикнул Илья.
— Не буду. Муж устал. Почему я его должна будить?
Илья отодвинул ее в сторону и побежал по коридору, открывая все двери. Историка он нашел в дальней комнате. Тот сладко посапывал, обнимая подушку. Илья схватил его за ноги и сдернул на пол.
Глава 5
Оля проснулась вечером. Она лежала на больничной кровати. Рядом стоял штатив капельницы, но иглы в руке не было. Комнату окутывала темнота, лишь стекло поблескивало. За ним Оля разглядела желтый полумесяц. «Часов десять, наверное», — отрешенно подумала она и прислушалась к себе.
Тело немного болело, но в целом она чувствовала себя неплохо. Оля села на кровати, встала, наощупь нашла дверь в туалет, снова легла. Воспоминания нахлынули сразу, как враги из засады, будто только и ждали, когда она проснется. Перед глазами над головой качалась ветка ели, которая сыпала на лицо иголками от каждого дуновения ветерка, отчего Оля вынуждена была закрывать глаза.
А потом она вспомнила синие джинсы и злобную ухмылку. Вкус вонючей тряпки до сих пор чувствовался во рту.
Оля подхватилась и бросилась к унитазу. Рвотные позывы выворачивали пустой желудок наизнанку. Наконец стало легче. Она умылась, а потом сбросила одежду и стала осматривать себя. Ноги походили на розовые сардельки. Красные выпуклые пятна слились в одно и покрывали все тело до пояса. Оля вспомнила, как боролась с тысячами муравьев, и вздрогнула.
Она несмело опустила глаза: русый треугольник выглядел как обычно. На коже не было следов крови. Оля осторожно прикоснулась к интимному месту: немного саднит и все. До смерти хотелось принять душ, но в туалете его не было.
Оля посмотрела в зеркало. Обычное лицо, только немного бледное и осунувшееся. Даже не скажешь, что она пережила рано утром потрясение. Оля оделась, вернулась в палату, легла набок и тихо заплакала. Она не знала, как дальше жить, как смотреть в глаза маме и бабуле, любимому, одноклассникам. Ясно представила, что Жанка начнет расспрашивать про ощущения от первого раза, и со своим циничным подходом к жизни заявит: «Подумаешь, все девушки бабами становятся. Одни раньше, другие позже. И что? Жива осталась — радуйся. А неприятности скоро забудутся».
— Ну, что ты бродишь, горемычная? А теперь еще и нюни распустила, — услышала она голос с соседней койки.
Девушка резко повернулась: она не ожидала, что в комнате еще кто-то есть. Глаза уже немного привыкли к темноте, и Оля увидела старую женщину. Та оперлась на локоть и, прищурив глаза, разглядывала ее.
— Ой, простите, — подавилась рыданиями она. Голос дрожал, сипел и казался совершенно чужим. — Я долго спала?
— А то. Почитай, целый день с утра раннего. К тебе столько людей приходило, а ты все сопишь в две дырочки.
— А кто был? — спросила и замерла в ожидании. Сердце затрепетало от волнения. На секунду Оля даже забылась.
— Мама была. Милиция, тьфу, полиция приходила. Учительница, вся такая из себя модная. Подружка чернявенькая. Всех и не упомнишь.
Сердце остановилось. Разочарование пронзило душу. «А Илья? Где он? Что с ним?» — а противный внутренний голос нашептывает: «Получается, не нужна ты теперь ему. Порченая».
— А молодой человек? — тихо спросила она и затаилась, страшась услышать ответ.