Моя судьба
Шрифт:
— Что ж за молодежь такая, — проворчала Егоровна, закончившая уже дойку. — Как это можно — в дом без хозяина?
В этот момент я взглянула почему-то на ту кучу мусора возле крыльца, что заметила, еще войдя вслед за Архипушкой в дом. На самом верху кучи, прямо поверх битого ночного горшка, валялись сломанные израильские костыли, обгорелая палка и пластмассовый ошейник-фиксатор, без которого еще недавно Леня не мог обойтись. Теперь я поняла, что это за куча!
Леня с Олей подошли к калитке, и я подала им знак остановиться.
— Егоровна! — обратилась я к старухе. — Здесь невозможно жить! Я куплю и Архипу Матвеевичу, и вам два дома в Подмосковье, а Козуля будет есть только ананасы! Скажите ему и собирайтесь!
— Нет, милая моя! — ответила Егоровна, вытирая руки. — Не думай, что ты самая первая предлагаешь. Не поедет он никуда. А значит, и я тут останусь.
— Но почему?!
— А потому! Сама не знаю почему! Жизнь каторжную прожили, а перед смертью, как в ссылке, в своих же избах живем. Не понять тебе, коли я сама не понимаю. И он не понимает, но не поедет никуда. Так-то вот!
Бабка взяла ведро, на дне которого плескалось литра полтора козьего молока, и потащила его со двора.
— А если не хотите в долгу оставаться, то заезжайте, хоть в год раз. Проведайте — живы ли еще будем!
Ненавижу всякую шваль, от алкашей в подъезде до ублюдочного истеблишмента. Но в самое лютое бешенство приводит меня тихая покорность безответных моих соотечественников!
— Спасибо, Егоровна! Непременно будем заезжать! — единственное, что я смогла из себя выдавить, сдерживаясь, чтобы не наорать на старую женщину.
Взяв с собой Леню с Олей, я пошла к машине. Пока мы усаживались в «Мерседес», Леша обнаружил в багажнике забытые вчера два ящика рыбных консервов. В каждом из них лежало по тридцать двухсотграммовых банок туны в масле.
— Куда это? — спросил водитель. — Назад повезем?
— Отнеси Егоровне! Еще раз поблагодари и скажи, что обязательно скоро приедем!
Пока он таскал коробки, я обняла за плечи Евпатия.
— Спасибо вам, Евпатий Микулович! Вы можете просить у меня любую прибавку к жалованью! И я не буду возражать, даже если вы переебете не только всю теплицу, но клумбы, газоны и вообще любой приглянувшийся участок территории.
— Спасибо вам, хозяюшка! — прочувственно ответил мой язычник, и только тут я заметила, какими глазами смотрят на меня сидящие рядом Леня с Олей.
Они-то не были в курсе самоотверженной деятельности Евпатия, и наша с ним беседа их изрядно впечатлила.
Нечаянная радость
и не только
Евпатий, как выяснилось, не зря переживал, что утро началось с появления Егоровны с пустым ведром. По приезде в Москву мы узнали, что Ильин-старший умер, так и не узнав, что его любимый сын снова на ногах и вообще практически здоров. Потратив на сборы в гостинице не больше пятнадцати минут, мы помчались в аэропорт, и девятичасовым вечерним рейсом Леня с Ольгой улетели. Разумеется, у нас с Леней не было никакой возможности поговорить о совместном будущем, и, прощаясь, я в очередной раз не знала, возможно ли оно вообще. Мне было очень грустно — и то, что он потерял столь близкого человека, и то, что меня не будет с ним ни на кладбище, ни на протяжении семи дней траура, в течение которого всем членам еврейской семьи предписано сидеть в доме усопшего и вспоминать все то, что происходило в их совместной жизни. В эти дни приходят и родственники, и друзья, и соседи, чтобы тоже предаться воспоминаниям и как-то облегчить чувство горя. А меня-то как раз рядом и не будет!
Вроде бы Леня уже выздоровел и ничто не могло помешать нашему счастью, но покоя в моей душе не было. Я, наверное, очень паршивая мать. На следующий день после отлета ребят была суббота. С самого утра я пошла гулять с Дашей по поселку и окрестным рощицам. Дочка все время пыталась говорить со мной и о чем-то непрерывно спрашивала. Я же была в полной прострации и отвечала на ее вопросы
— Ну как ты не понимаешь, мама! Она же просто не хочет!
Минуты две я осмысливала эту шутку, и дочка явно засомневалась в моей умственной полноценности.
Утром в понедельник мы провели с Чертковым несколько часов тет-а-тет. Он рассказал мне об очередной поставке в Анголу, которую успешно осуществил Егерев. В этот раз он вроде бы нас не обманывал. Мы знали и цену, по которой были приобретены пять «МиГ-23». Знали, разумеется, и сколько пришлось заплатить белорусам, на чьих складах хранились и сами самолеты, и необходимые для дальнейшей эксплуатации части, и комплектующие, и расходные материалы. Под видом сельскохозяйственных машин самолеты в разобранном виде были отправлены потребителю. А интересанты из российского Генштаба организовали втихую поездку в Анголу двух летчиков-испытателей для облета «МиГов» после сборки. В документах значилось, что эти два здоровенных сорокалетних полковника отправляются в Африку для прохождения санаторно-курортного лечения. Все было сделано отлично. Единственное, что напрягало Черткова, — это слишком уж большой процент, что клал в свой карман тот самый сынок одного из европейских лидеров, обеспечивавший солидный и респектабельный статус фирмы в мире.
— Либо этот сынок зарвался, либо Егерев все же подворовывает, крысятничает, как теперь принято говорить! — поделился он со мной своими соображениями.
— Вы можете это как-то проверить и предотвратить воровство? — спросила я его.
— Пока буду собирать информацию, — пожал плечами Игорь Борисович, — а там посмотрим!
— А в Индии, по-моему, все идет прекрасно! — с гордостью вставила я.
— Чтоб тебе не сглазить! Мы получили огромную заявку на расходные материалы для заводов «Хиндустан аэронавтик лимитед». По идее, кроме нас, ее никто выполнить вообще не может. Те же тормозные колодки для «МиГ-21». В индийских ВВС это пока самый массовый истребитель. Им надо иметь запас в несколько тысяч колодок, а нам они в Польше достались по цене лома. А те, кто избавляет индусов от головной боли по колодкам, получит в качестве приза и остальные заказы. Гупта твердо пообещал. Так что контракт, скорее всего, будет заключен именно с нами. Это только по авиационной промышленности! А индийское Министерство обороны нам заказало двадцать комплектов вертолетных лопастей, и, кроме того, благодаря нашим совместным усилиям с твоим любимым Семеном мы имеем хорошие шансы выиграть тендер на модернизацию.
— На Индии, надеюсь, заработаем и репутацию, и очень неплохие деньги, учитывая то, что мы с тобой лично ничего не делаем! — потер руки Чертков. — Только бздим, чтобы не сорвалось!
Он, как всегда, был прост и лаконичен!
От нашей с Егеревым компании Гупта получал огромный откат, а его фирма тем временем должна была поставить по привезенному мной контракту пять контейнеров «того самого» черного чая и специй. Мы будем продавать эту дрянь, пусть даже в убыток. Какую-то мелочь потеряем, зато покажем оборот и активную деятельность. Хотя, честно говоря, я надеялась и на то, что чай тоже сможет приносить прибыль.
Несколько дней я по понятным причинам не общалась с партнерами и на всякий случай спросила Черткова:
— Там, насколько я помню, только чай, немного перца и карри. Больше они ничего не вписали в спецификацию?
— Сейчас посмотрю. — Игорь Борисович с интересом зашелестел знакомыми листочками. — Нет! Ты невнимательно смотрела! Он нам еще поставит две тонны палочек!
— Каких палочек? — не поняла я.
— Ну этих… — Он, напрягая память, поморщился и щелкнул пальцами. — Ну, которые горят! Как они, бишь, называются?! О! Вспомнил — восточные зловония!