Моя в наказание
Шрифт:
— Мы разойдемся и сделаем вид, что не встречались. Это моя дочь. Ты для нее никто.
В глазах мужа — молнии. Сама не знаю, зачем бужу его чертей.
— Никем для нее рискуешь стать ты, так что попридержи язык. — От грубого, пусть и ожидаемого, ответа вспыхивает лицо. Я ненавижу его за самоуверенность, которой нечего противопоставить. Дергаюсь, сжимает сильнее. Подается ближе.
Вроде бы чего стоит толкнуть, послать к черту и убежать? А я не могу.
Один Аллах знаешь, каких сил мне стоит сохранять хотя бы внешнее самообладание. Но за плечами
— Если мы хотим добра своему ребенку, Айдар, мы должны научиться сотрудничать, а не соперничать…
Муж снова улыбается. Совсем не по-доброму. Множит на ноль мое предложение. Не заинтересован. Это мне нужно, а ему…
— Хочешь научиться со мной сотрудничать? — задает вопрос, на который нет и не может быть правильного ответа. Ждет несколько секунд, потом с лица снова пропадает игривость.
Он опасен, как дикий зверь. Я вообще сейчас его не читаю. Мороз по коже. Под кожей. Вместо кожи.
Зелень умеет холодить так, что тело немеет. Я раньше не знала. А сейчас даю ему то, что он хочет получить: страх и подчинение.
— Ты так и не поняла, за кого вышла замуж. Если хочешь остаться матерью для моей дочери — слушай внимательно условия нашего сотрудничества. И не тешь себя илюзиями, ты заслужила не уважение, Айлин. Ты заслужила наказание.
Глава 9
Айлин
— Мамуль, подуй еще…
Сафи тянет ко мне ручку. Я откладываю книгу и сжимаю ее пальчики. Сначала протяжно дую в центр ладошки, а потом покрываю кожу короткими, нежными поцелуями.
Мое счастье смеется. Я тоже улыбаюсь.
— Не болит уже?
Сафи мотает головой.
— Давай я тебе тоже подую? — От ее щедрости и чуткости сердце сжимается. Я с улыбкой глажу малышку по голове, но от предложения отказываюсь.
— Давай сказку дочитаем и спать ляжем, хорошо?
Дочка согласна. Мы отлично вдвоем устроились в ее кровати. Я возвращаюсь к книжке. Сафи немного ерзает и затихает в моих объятьях.
Я продолжаю чтение.
Сейчас нам тихо, тепло, уютно и безопасно, а вообще день сегодня выдался дурацкий. Как ни странно, не из-за Салманова, хотя и он из моей головы никак не выходит.
В ответ на его «ты заслужила наказания» я вспылила. До этих слов ссорился со мной он. После — в разнос пошла я. Таких гадостей наговорила…
Выразила едкое сомнение, смогу ли оставить дочь с латентным уголовником.
Имела в виду, что только злодей вопреки закону и здравому смысле может угрожать матери отобрать ее ребенка, но он наверняка понял иначе, а я заработала еще один пункт, за который бессмысленно оправдываться.
Вылетела пулей из номера. Красная ехала обратно в наш город.
Бешеные деньги на него потратила! Такси эти в обе стороны! Зачем брюки покупала? Зачем старалась? Зачем надеялась на что-то? Совсем с ума сошла. Уважения его не заслужила…
Кровь вскипела. Гордость тоже. Возвращалась домой с мыслью, что наказывать себя я не позволю, как бы ему ни хотелось.
Но моей уверенности хватило ненадолго. Потому что главный вопрос так и остался нерешенным: Сафи. Как ей сказать? Когда сказать? Нельзя же не сказать… Эх…
С той нашей провальной попытки поговорить прошло еще два дня, а решения у меня так и нет.
Айдар продолжает настаивать на том, чтобы представила его дочери как можно скорее. Я боюсь. Вроде бы взрослая, но очень боюсь реакции своей мудрой пятилетки. Вдруг она не простит меня за годы без отца? Вдруг тоже скажет, что должна была вести себя иначе? Как я это вынесу? Я же старалась… Искренне… И Аллаха просила, чтобы он их как-то свел.
Свел в итоге. Спасибо. Только Айдар злой, как черт, а я… По-прежнему глупая и слабаю.
Сегодня из-за терзаний и вызванной ими рассеянности стала невольной соучастницей травмы собственного ребенка.
Мы с Сафи ходили в магазин. Малышка полезла в холодильник за глазированным сырком. Я виновата — отвлеклась. Но чуть сердечный приступ не схватила, когда услышала громкий плач и в ответ на него крик.
Какая-то тетка (а иначе я ее просто не назову) не заметила Сафи. Мой малыш не успел достать ручку, а эта куриная, прости меня Аллах, слепота с силой захлопнула дверцу.
Это уже позже оказалось, что ушиб незначительный, а в моменте у меня сердце остановится. И если бы виновная хотя бы извинилась… Если бы хотя бы сожаление почувствовала, попыталась успокоить, но нет же! Взрослая, а все, что делала — это возмущалась сначала на плачущего ребенка, дальше — на меня.
В магазине мы почти учинили скандал. Я весь оставшийся день со стыдом и неудовлетворенностью вспоминаю, как прирекались. Думаю, как стоило бы. Чем должна была напугать. Как заставить признать свою вину. Как продавить. Как унизить, в конце концов…
Но в реальности мы просто забросали друг друга обвинениями и разошлись.
Я не чувствую, что отстояла свою дочь. Особенно плохо, когда думаю, что для Айдара это не составила бы никакого труда. Он такого не допустил бы. Так просто женщина не отделалась бы. Пригрозил бы ей чем-то. Взглядом одним распял бы.
Мне вон отлично угрожает. Заберу. Накажу. Спасибо, не на кол посажу…
Не зря ведь мой бывший муж — не косноязычная девочка-швея, а серьезный юрист. Уверена, с ним она вела бы себя иначе. И Сафи иначе себя чувствовала бы.
Победительницей. На стороне сильных. Под сильным же крылом.
Стыдно так…
Прижимаю ее к себе плотнее и продолжаю с чувством читать сказку.
Второй день смиряюсь с истиной, что долго в таком — подвешенном — состоянии мы не провисим. Мне придется начинать говорить с дочкой. Чем раньше — тем лучше.