Мозаика Парсифаля
Шрифт:
– Но мы продолжили расследование, – подхватил Беркуист, – потому, что не понимали, с чем имеем дело – то ли со сломавшимся разведчиком, который хочет оставить службу, то ли с организованной фальшивкой, – хуже чем с фальшивкой – с лакеем Мэттиаса, готовым на убийство женщины ради того, чтобы иметь возможность служить великому человеку вне формальных структур. О, это была бы великолепная работа! Международный эмиссар Святого Мэттиаса. Или, может быть, Императора Мэттиаса, Правителя всех Штатов и Территорий Республики?
– Брось, Чарли, – слегка коснулся рукава президента Хэльярд. Он был единственным в комнате, кто мог позволить себе столь интимный
– Если бы не этот сукин сын Мэттиас, нам вовсе не надо было бы собираться! Мне трудно об этом забыть. Так же как и всему миру… когда-нибудь… если, конечно, на Земле к тому времени останутся существа, способные помнить.
– Может быть, мы вернемся к обсуждению более серьезного кризиса, господин президент? – мягко произнес Брукс.
Беркуист откинулся в кресле. Он посмотрел на аристократичного посла и перевел взгляд на старого генерала.
– Когда ко мне пришел Брэдфорд и убедил меня в том, что в высших эшелонах государственной власти назревает заговор, в котором замешан Энтони Мэттиас, я обратился за помощью к вам и только к вам, никому более. По крайней мере пока. Я готов выслушать от вас критические замечания, тем более что они у вас наверняка есть.
– За этим вы нас и позвали, – сказал Хэльярд и добавил: – Сэр.
– Ты, Мэл, известный критикан. – Президент кивнул представителю государственного департамента. – Прошу прощения. Итак, мы остановились на том, что ни тогда, ни сейчас не знаем, с какой целью Мэттиас хотел вывести Хейвелока из игры. Однако Эмори нарисовал нам вероятный сценарий происходящего.
– Абсолютно невероятный, – подчеркнул Брэдфорд. Его руки теперь лежали на столе поверх бумаг. Заместитель госсекретаря больше не нуждался в своих записях. – Дело, которое Мэттиас повел против Каррас, было проработано в мельчайших деталях. Внезапно на поверхность всплывает раскаявшийся террорист из группы Баадера-Майнхоф. Он молит об отпущении грехов. Он готов сообщить важную информацию в обмен на отмену смертного приговора и предоставление безопасного убежища. Бонн неохотно соглашается, и мы узнаем все, что этот человек сообщил. Женщина, работающая с оперативником из Консульских операций в Барселоне, является на самом деле сотрудником КГБ. Террорист описывает способ передачи приказов. Этот метод требовал передачи ключа. В багажной камере аэропорта обнаруживается саквояж или чемоданчик, наполненный доказательствами, вполне достаточными для осуждения этой женщины. Там содержался детальный анализ всех операций, проведенных ею и Хейвелоком за последние недели, краткое, но достаточно полное изложение строго секретной информации, направленной Хейвелоком в госдеп, радиочастоты, которыми мы пользуемся, и копии наших кодов. В саквояже находились разнообразные инструкции КГБ, включая шифр, который ей надлежало использовать для контактов с Северо-западным сектором деятельности КГБ, если в таких контактах возникнет необходимость. Мы проверили шифр и получили ответ.
Брукс слегка приподнял руку жестом человека, привыкшего ко всеобщему вниманию.
– Генерал Хэльярд и я знакомы с большей частью того, что вы излагаете. Нам неизвестны лишь некоторые подробности. Я полагаю, что у вас есть какие-то причины рассказывать все столь детально?
– Да, такие причины есть, господин посол, – ответил Брэдфорд. – Это касается Дэниела Стерна. Будьте снисходительны.
– Коль скоро вы упомянули об этом, – вмешался генерал, – как вам удалось проверить шифр?
– Мы использовали три
– Что-то больно примитивно для них, будь я проклят! Вам не кажется?
– Я, конечно, не специалист, генерал, но мне, будь я проклят, такой подход представляется весьма разумным. Выяснив, к какому методу прибегаем мы (я был вынужден сделать это), я пришел к выводу, что наши способы вряд ли более эффективны, чем их. Мы обычно избираем частоты, где проходит более слабый сигнал, не очень ясный и легко, в случае обнаружения, поддающийся глушению. Вы же не можете глушить переговоры между судами, и независимо от загрузки эфира шифрованная передача достаточно быстро достигает адресата.
– Весьма убедительно, – заметил Брукс.
– За последние четыре месяца мне пришлось пройти несколько ускоренных курсов обучения. Благодаря распоряжению президента я также общался с лучшими умами нашего научного сообщества.
– Причина, естественно, не объяснялась, – вмешался Беркуист, бросив взгляд в сторону пожилых участников совещания. Затем он опять повернулся к Брэдфорду: – Итак, вы убедились в подлинности шифров КГБ…
– Это был факт, который в наибольшей степени доказывал ее вину. Шифр невозможно подделать. Ее имя было запущено в механизм ЦРУ, а это очень мощный механизм, надо признать. – Брэдфорд выдержал паузу. – Как вы знаете, а может, и не знаете, генерал… и господин посол, именно в этот момент я и возник на сцене. Я не стремился к этой чести, все произошло по чистой случайности. Меня разыскали два человека, с которыми я работал при Джонсоне… и в Юго-Восточной Азии.
– Огрызки нашей благотворительной «помощи» Вьетнаму, оставшиеся после всего на работе в ЦРУ? – сардонически усмехнулся Хэльярд.
– Да. – Заместитель госсекретаря отнюдь не смутился. – Два человека с огромным опытом тайных операций – удачных и не очень, – который позволил им стать так называемыми оперативными контролерами наших агентов в советском государственном аппарате. Однажды вечером они позвонили мне домой из нашего местного бара в Бервин-Хайтс и пригласили вспомнить старые времена. Когда я заметил, что уже поздно, мой собеседник сказал, что поздно не только для меня одного, и, кроме того, я дома, а им пришлось проделать немалый путь из Макдин и Лэнгли до Бервин-Хайтс. Я все понял и присоединился к ним.
– Мне не доводилось слышать этой истории, – прервал Брэдфорда посол. – Будет ли справедливо предположить, что эти джентльмены не обратились с сообщением по своим обычным каналам, а направились непосредственно к вам?
– Да, сэр. Они были обеспокоены.
– Нам следует возблагодарить господа за то, что старые грешники сохранили дружеские отношения, – сказал президент. – Не получив вразумительных объяснений по своим «обычным» каналам, они обратились к нам. Они доложили, что это дело вне их компетенции. Вот так оно оказалось в руках у Брэдфорда.
– Но в просьбе собрать информацию о Каррас нет ничего необычного. Заурядный сбор сведений разведывательными методами, – сказал Хэльярд. – Что их, собственно говоря, обеспокоило?
– Запрос был составлен в крайне негативном тоне. Он предполагал, что женщина настолько хорошо укрыта и законспирирована, что расследование ЦРУ не принесет результатов. Это означало одно – она будет признана виновной независимо от итогов расследования.
– Значит, их оскорбил высокомерный тон документа? – высказал предположение Брукс.