Мозаика
Шрифт:
– Но, синьор, клянусь Мадонной, эта работа стоит большего! – возразил Батисто, мастер более юный и вспыльчивый.
– Прошу прощения, синьор, но вы же искали мастеров по римской мозаике? К тому же, времени на обработку и подбор камней для флорентийской техники потребуется вдвое больше! – резонно возразил старший и более уравновешенный Арканжелло.
Сеньор Бернардини был очень опытным и ушлым заказчиком. И, по правде говоря, сначала выбрал для мозаики более простую римскую технику, отличающуюся использованием мелкой и плоской смальты. Однако ознакомившись накануне в гостях
В отличие от римской, флорентийская мозаика составлялась из крупных кусков лазурита, яшмы, кварцита, вырезаемых по контурам изображения. При этом должно было не только использовать цвет, а ещё и обыгрывать природную текстуру камня, так что возражения мастеров были более чем справедливы. Но особый стальной блеск в глазах Бернардини выдавал в нём игрока, уверенного в выигрыше:
– Не нравится? Извольте. Можете возвращаться! Только обратный путь за ваш счёт, а мои друзья постараются, чтобы во всей Тоскане вы не смогли бы намалевать даже вывеску для деревенской таверны! – старик повысил голос, запахнул одной полой плаща другую и резко повернулся спиной.
Перспектива для молодых художников стала менее радостной, однако её чашу весов неумолимо склоняли полный пансион и лишний случай набить руку на любимом поприще.
Немного поколебавшись, они переглянулись и ответили почти в унисон:
– Согласны.
Отдадим должное сеньору Бернардини: он неплохо разбирался в искусстве, любил роскошь, знал в ней толк. Однако более всего его восхищали мозаичные панно и всё, что было связано с обработкой камня и стекла.
Юные мастера были поражены закупленным обилием серого кварца, розового и белого шпата, слюды и оникса. Да и на столешницу сеньор не поскупился: взятый со стен римского Колизея травертин, из которого предполагалось выточить её, был забракован купцом из-за чрезмерной простоты оттенков, ибо персидский ониксподходил более! Синьора прельстила сложная красота этого камня: желваки, конкреции, сентарии, разводы, вкрапления и прожилочки составляли неповторимое очарование минерала – и чем они замысловатее, тем дороже образец!
Хозяин виллы показал мастерам необработанную пыльную коричневую плиту оникса с оттенками различных слоёв, перекрытых белёсыми пятнами. Батисте и Арканжелло предстояло вырезать, отшлифовать и явить миру из этой малопривлекательной заготовки фантастические образы, фейерверки природной фантазии, невиданнные пейзажи и витиеватые разливы рек…
Юноши давно не были столь возбуждены перед открывшимися возможностями!
Друзья начали свой труд с того, что осмотрели стены купальни, согласовав с хозяином и обозначив углём местонахождение будущих работ. Орнамент настенной мозаики предполагалось выложить большей частью в цветовой гамме «бьянко каррара» – бело-серой, с вкраплением опаловых и лазуритовых пород, а также гранита. Сюжет – на усмотрение художников, но по представленным и утверждённым эскизам.
– Достойная мозаика в построении должна отличаться ясностью, в тенях – плавностью переходов
Батисто быстро протянул свиток:
– Здесь необходимый список расходных материалов и инструментов на первое время.
– У меня много чего осталось от предыдущих… кхм… жуликов. Ознакомьтесь, что из списка в наличии, а уже потом затевайте свои вечные транжирные песни!
– В ваших, синьор, интересах не ограничивать нас в правильном инструментарии, – спокойно продолжил Арканжелло. – Но, если вы имеете основание считать нас нечестными, боюсь, что это до невозможности затруднит качественный результат трудов наших, а также вложений ваших.
Бернардини задумался, проникая в суть не сразу понятой фразы.
– Хорошо, умник. Но прежде давайте посмотрим, что у меня всёже имеется… Вместо того, чтобы возблагодарить Создателя, что им предлагают работу, сразу список суют! – пробормотал недовольный старик, поворачиваясь к юношам спиной и тем самым приглашая следовать за собой.
Строительные работы на вилле переживали не самый бурный период: все ожидали денег. Бернардини проклинал медлительность и затянутость работ, а чтобы ему не докучали финансовыми вопросами, посещал стройку как можно реже. Пообещав её малочисленным работникам рассчитаться к празднику Петра и Павла, синьор поспешил к карете, шепча неведомому оппоненту о добродетельности терпения и смирения.
Шум и суета скоро улеглись, потому как работники направились к своим домам – кто на осликах, кто впешую. Сторож – старик в широкополой выгоревшей шляпе неопределённого серого цвета – запер половинку ворот за последним уходящим, на минуту замер и, услышав с порывом вечернего ветерка церковный звон из соседней деревни, с чувством снял головной убор и перекрестился. После чего водрузил шляпу обратно, вздохнул, достал из голенища флягу, откупорил её запрокинул – и явил небесам загорелое и бородатое крестьянское лицо, переживающее счастливое мгновение с закрытыми глазами.
Будто дождавшись условного знака, затрещали цикады.
Жаркое июньское солнце лениво опускалось в прохладу холмов Кьянти, щедро покрытых лесами и виноградниками.
На следующее утро работа закипела вовсю!
Арканжелло распаковал свёрток с циркулярным станком. Устройство его было нехитрым – на конце гладко выточенной палки крепился сменный стальной диск. Закрепив инструмент под нужным углом, Арканжелло обвивал палку кожаным ремнём со стременами-педалями и, попеременно нажимая на них то одной, то другой ногой, сообщал палке вращательное движение, соответственно которому диск с неимоверной быстротой крутился то по часовой стрелке, то против.