Может быть, найдется там десять?
Шрифт:
– Мы, пожалуй, можем идти.
На их уход никто не обратил внимания, потому что как раз в это время председатель произносил весьма проникновенным тоном:
– И, коллеги, вряд ли нужно лишний раз напоминать вам, что принятые здесь решения ни в коем случае не должны стать известными ни единому человеку из букмекерской корпорации, иначе наши с вами интересы окажутся очень серьезно ущемлены…
В ответ раздался одобрительный гул; Котс, закрывая за собой дверь, сказал с усмешкой:
– Это как раз будет первым, что сделает любой из них: у каждого есть свой букмекер, которому и говорить ничего не надо будет – просто сделать ставку… Конечно, интересы больших корпораций пострадают, зато каждый из этих парней изрядно выиграет, включая самого последнего из телохранителей; если бы не это – мы никого из них тут не увидели бы.
Гибкая Рука промолчал, про себя сделав вывод: это действительно был, пожалуй, худший из всех известных ему миров. Самый неестественный. Что же удивительного в том, что ему предстоит погибнуть? По делам и расплата.
2
Георгий, сопровождавший брата Шарома, уже более двух часов находился в одной из аудиторий Кишаретского Высшего Академического училища, считавшегося наиболее престижным из высших учебных заведений Альмезота. В этом храме науки нынешний день был вдвойне напряженным: в одной половине аудиторий принимались дополнительные, а на самом деле – решающие приемные экзамены, в другой же – еще более судьбоносные выпускные, чьи результаты должны были неизбежно повлиять на дальнейшую судьбу оканчивающих курс наук – во всяком случае, на несколько ближайших лет. Понятно поэтому, что Храм никак не мог обойти эти события самым пристальным вниманием и для получения нужной информации послал именно брата Шарома, крупнейшего в своей области специалиста.
Предыдущие два часа монастырская пара провела на приемных экзаменах, а сейчас как раз меняла дислокацию, поднимаясь на те этажи, где соревновались соискатели дипломов. Таким образом, на несколько минут брат и послушник оказались в обстановке, дававшей возможность для разговора, поскольку в аудиториях нарушать торжественную тишину кем-либо, кроме вопрошающего и отвечающего, было бы грубейшим нарушением порядка и традиции. Поэтому Георгий постарался не упустить такой возможности получить хоть какие-то объяснения многого, чего он пока так и не сумел понять.
– Брат Шаром, могу ли я спросить…
– О чем угодно, брат. У нас нет секретов от таких людей, как вы, пользующихся высочайшим доверием. Итак?
– Молодые люди на экзамене, как мне кажется, должны показать уровень своих знаний и умение хорошо соображать, не так ли?
– Совершенно справедливое мнение, брат мой.
– Но мы с вами видели своими глазами…
– С тобой, брат, не «с вами». В обители не принято…
– Да, разумеется. Мы с тобой видели, как принимались четыре экзамена: по экономике, экологии, праву и безопасности…
– У тебя прекрасная память.
– Мы слышали и вопросы, и ответы на них.
– Совершенно справедливо.
– Может быть, я не понимаю, я впервые в этом вашем мире…
– И ненадолго, кажется?
– Этого я не знаю. Но… мне запомнился первый вопрос и первый ответ – вопрос был по экологии.
– Совершенно верно. Этот предмет теперь считается основным.
– Но ведь что спросил преподаватель?
– Он спросил: «Насколько вы готовы к экзамену?»
– Вот именно! Ты знал заранее?
– Конечно. Это стандартный вопрос на любом экзамене.
– И юноша ответил: «Готов в пределах трех тысяч».
– Не понимаю, что тебя так удивило. Может быть, то, что он не назвал – трех тысяч чего? Но у нас в обращении только одни деньги, и если говорят «три тысячи», то само собой подразумевается, что речь идет о диконах.
– Деньги?
– А ты чего ожидал?
– Я думал, вопрос будет касаться природы, в которой люди живут. Разве так не должно быть?
– Должно, но так оно и было. В какой среде мы живем? Что главное в нашей жизни, необходимое для ее существования? Деньги, конечно. Не воздух, не вода, не пища, не жилье, потому что все это можно иметь в таком количестве и того качества, какое позволяют деньги, имеющиеся у тебя. А если ты ими не обладаешь, среда становится для тебя смертельной, потому что тебе негде жить, нечего ни есть, ни пить, да и воздухом ты дышишь, не приведенным к норме, так что долго не выдержишь. Нет, вопрос был задан правильно и совершенно закономерно, потому что ответ на него сразу дает понять, кто пришел держать экзамен и откуда, что стоит за его спиной – в смысле какие деньги: большие, средние, малые…
– А если вообще никаких?
– Этого просто не может быть: такие не экзаменуются, потому что им заведомо не на что рассчитывать.
– Но, может быть, как раз у этого юноши прочные знания, блестящие способности…
– Да нет, этого быть просто не может. Если у него нет денег, значит, у его родителей или покровителей не оказалось достаточных способностей для того, чтобы их заработать. А значит, и их потомок таким даром не обладает – зачем же ему диплом? Ему и десять дипломов не помогут подняться в жизни.
– Это вовсе не обязательно: бывает, что в совершенно заурядных семьях рождаются дети с редкостными способностями в самых неожиданных областях: в геометрии, допустим, или философии…
– Не спорю, такое бывает. Опыт показывает, что ежегодно экзаменационный месяц выявляет в среднем две дюжины таких самородков. Происходя из совершенно пустых семей… Пустых – значит, не имеющих ни одного дикона сверх необходимых для выживания, я думаю, ты понял… Так вот, родившись в такой семье, потомок ко времени завершения обязательного школьного минимума успевает сам лично заработать столько, что получает право участвовать в экзамене. Но пара дюжин на целый мир – согласись, это очень мало, и на этом общество не может строить свои планы.
– Но ведь деньги родителей не гарантируют способностей потомства!
– Не понимаю: при чем тут способности? Кому и зачем они нужны?
– Прости, но это я не понимаю: как общество может развиваться, если им не руководят способные люди?
– Ах, ты вот о чем: о руководстве? Брат мой, но это ведь главным образом видимость! Не понимаешь? А ведь это так просто… Мир живет в условиях постоянного прогресса, а прогресс – это на самом деле набор определенных и совершенно незыблемых формул, которым нужно следовать, все остальное реализуется как бы само собой. Формулы эти основаны на движении денег и определяют пути этого движения. Кто-то в руководстве существующих властей, все равно – политических, производящих, торговых, рекламных, – может быть, страдает самонадеянностью до такой степени, что воображает, будто именно его деятельность в какой-то мере определяет развитие общества, так называемый ход истории и все такое. Но это всего лишь патология, разновидность мании величия. На самом деле любого можно заменить кем угодно другим – ничто не изменится. А о том, чтобы они все и всегда следовали формулам, заботятся вовсе не какие-то личности, но мировая Информационно-управляющая сеть, которая, к счастью, работает совершенно независимо и обходится без какого-либо участия людей, что бы они о себе ни мнили. Пребывание у власти на самом деле – просто способ решать свои личные проблемы, оборачивать свои деньги, умножать их количество. Только и всего. На самом же деле деятельность властей влияет на ход прогресса не более, чем службы в нашем храме – на проявления воли Господней…
– Постой, ты думаешь – не влияют? Службы в Храме?
– Честное слово, никогда об этом не задумывался, да и какое это имеет значение? Просто существует понятие веры, оно включено в формулы Мироздания и его можно и нужно использовать точно так же, как Власть-Корпорация «Дыхание планеты» добывает и продает газ, «Кровь земли» – нефть, а «Свет небес» – электроэнергию. Что же касается самого Господа, то, по нашим представлениям, если он и есть, то существует сам по себе, а мы – тоже сами по себе, и пути наши не пересекаются. Разве ты думаешь иначе? Это было бы забавно. Во всяком случае, до сих пор он никак реально себя не проявлял.