Может быть, найдется там десять?
Шрифт:
Вот именно – и все же; сопротивление, какое крышка неожиданно оказала усилиям Гера, он объяснить себе не смог и на минуту даже прервал свою попытку: что-то все-таки было навалено сверху, достаточно увесистое; опыт помог определить: если сама крышка никак не должна была весить более двадцати, ну от силы двадцати пяти килограммов, то, судя по встреченному сопротивлению, на ней располагалось что-то, обладавшее массой в… Примерно… Ну да, никак не менее полутонны. Что такое могло оказаться в гараже, о чем Гер совершенно не знал? Нет, в хозяйстве Вирги ничего подобного не имелось, во всяком случае, память об этом молчала. Зато, подсказывал рассудок, эта группа, шайка, банда, называй как угодно, могла притащить с собою нечто (хотя бы добычу, возникшую в результате масштабного ограбления) и свалить в гараже. На миг Гер подумал даже, что это какой-то транспорт, на котором грабители прибыли, но в таком случае он непременно заметил бы следы, если даже то был агрик, он опустился бы на грунт хотя бы перед самыми воротами, а любой след Гер увидел бы, даже о том не думая, засек бы автоматически, никак не пропустил бы мимо внимания. Но, впрочем, все бывает – мог и сплоховать. Что же дальше?
Что дальше – подсказала сама обстановка. Что бы ни находилось там, наверху, но относилось оно явно к явлениям неодушевленным: то легкое сотрясение, какое испытала крышка при попытке приподнять ее и сдвинуть, не прошло бы незамеченным. Будь там человек – он отозвался бы на это даже помимо желания, совершенно непроизвольно, и это опять-таки нашло бы свое выражение в звуке, скажем – в сбое дыхания, пусть и самом легком, но все же. Значит, людей наверху как не было до сих пор, так не возникло и сейчас. И можно было – и нужно, обязательно нужно! – все-таки освободить для себя выход наверх.
На этот раз Гер изготовился уже по-настоящему. В конце концов, ему не нужно было поднять эти полтонны, и движение, какое ему предстояло выполнить, следовало направить никак не вверх, но в сторону, почти по горизонтали, с очень небольшим углом возвышения. Пластик, из которого крышка была изготовлена, достаточно скользкий, память выдала это совершенно уверенно, пол гаража – плиточный – тоже имел не такой уж большой коэффициент сцепления, поскольку рассчитан был именно на агрик, у которого колес, как известно, нет, а есть лыжи, и порой может понадобиться слегка переместить его в гараже при помощи собственной силы, а не мотора. Так что человек, а именно сам Гер, должен и без чрезмерных усилий сдвинуть крышку со всем грузом сантиметров на тридцать. С первой же серьезной попытки. Готов? Готов. Ну – раз, два, три!..
Вот то-то же. Главное – не теряться. Очень важная вещь – уверенность в себе.
Осторожно высунуть голову, будучи готовым в следующий миг рывком вобрать ее назад, как черепаха прячет в панцирь. Это – на случай, если тут все-таки… Но нет, никто не стал пытаться рывком вернуть крышку на место и таким способом оставить голову Гера без приданного ей тела. Можно медленно, беззвучно перевести дыхание. А воздух здесь посвежее, чем в яме, и уж подавно – чем в трубе. Что-то в нем есть, какой-то… нет, ароматом это не назовешь, но какой-то запах существует и помимо свойственного таким вот нежилым помещениям. Что это пахнет? Странно: ответа не возникает. Ну ладно, во всяком случае, пахнет не смертью, и на том спасибо.
Медленно подняться на оставшиеся ступеньки. Вот мы и целиком наверху. Замереть. Слушать. И – вглядываться. Хотя тут почти совершенно темно, но все же не полная мгла: сквозь окошко под самой крышей проникает очень слабый, рассеянный, ночной, но все же свет. Фонарь пока не включать, ни в коем случае. Медленно, шаг за шагом, приблизиться к внутренней двери, что выходит в подвал, там снова помедлить, вслушиваясь в звуки дома…
Но сперва все-таки понять – что это за груз навален на крышку. Потому что при этом могут найтись ответы хотя бы на некоторые вопросы. Разумно. Следовательно, осторожно присесть. Вытянуть руку. Прикоснуться – слегка, только слегка, чтобы определить, из чего это состоит, и…
Что?? Да нет, не может быть. Ну-ка, еще раз – теперь проведем рукой, хоть приблизительно определяя форму…
«Гер, это труп, – сказал он сам себе. – Тело. Здесь. В гараже у Вирги. Тело. И… Не одно? Нет, не одно. Два… три… четыре… Господи: шесть! Шесть трупов. Аккуратно, рядком. Ну, знаешь ли…»
А живых здесь нет, в гараже. И понятно: трупы, кому бы они ни принадлежали, своим или чужим, караулить нет надобности: они не совершат попытки к бегству, их уже задержали раз и навсегда. Значит, можно пойти на риск – включить фонарик. Потому что тут уже совершенно другое дело, чем казалось еще минуту назад. Не просто попытка выручить Виргу, но полная полицейская операция: шесть мест холодного груза, скрытых от властей, и – надо полагать – столько же людей, так или иначе причастных к убийствам. То есть преступников. И теперь действовать нужно так, как полагается полицейскому, столкнувшемуся с преступлением.
Свет. Да, вот они, все шесть. Неопознанных…
Э, стоп. Почему это – «неопознанных»? Кто сказал?
Нет, очень даже опознанных. Потому что… Давай посмотрим еще – внимательно, без лишней спешки… Да, никаких сомнений: это те самые шестеро, которых недавно пришлось отконвоировать… тьфу! Проводить к обители. Живыми. Что и как с ними произошло, какими судьбами оказались они здесь – уже мертвыми? Покажет следствие… и, как говорится, вскрытие. Но даже примитивная логическая цепочка подсказывает: вот – жертвы, а там, в доме, – убийцы. Гер, тебе не хватало фактов? Вот, пожалуйста, ты с ходу нарыл их на целое большое, серьезное дело. Можно докладывать: обнаружены тела шестерых неизвестных, предполагаемая причина смерти – сейчас, сейчас и причину установим, смерти, как все знают, без причины не бывает.
Так, на первый взгляд, ничего не видно. Ни огнестрельных ран, ни от холодного оружия, ни следов от ударов тяжелыми предметами, проводящих к… Задушены? Нет, да и цвет лиц не говорит об этом. Отравление? Что-то непохоже. Хотя, конечно, может быть. А вообще, какие-то они очень… как бы это сказать… ненормальные трупы. Не видна на них, как иногда выражаются, печать смерти. Но и печать жизни тоже не приложена вроде бы… Ну, ладно, в конце концов, будет команда, будут эксперты, сейчас главное – краткий доклад: шесть трупов неизвестных граждан… Поскольку ничего, что удостоверило бы личность хоть одного… Нет? Совершенно верно: нет. Значит…
Постой. Постой, постой.
Ничего нет на телах. А вот в твоей памяти вдруг оказалось.
Нет, не то, что ты их вел к обители. Это, в конце концов, не проясняет их личностей. Вообще-то, ты тогда поступил не по правилам, тем более что знал: их хотят взять. К счастью, не та полиция, в которой ты служишь, не Державная, так что формально ты ничего не нарушил. И в результате они как были неизвестными, так ими и остались. Но вот сейчас память вытащила и сунула под нос что-то куда более старое – но зато и конкретное. И все сделалось куда яснее.
Вот это тело – третье по порядку. И – всплывшая в памяти ориентировка уже не менее чем двухлетней давности: «Разыскивается…» И голограмма.
По кличке Кошелек. Его чуть ли не год искали и в конце концов уже готовы были взять. Но тут узнали, что он намыливается слинять в какой-то другой мир, и решили не мешать. Пусть там с ним разбираются – если, конечно, возникнут поводы. А у нас дома – чем меньше процессов, тем лучше, спокойнее, стабильнее.
На голограмме он щерился, как макака на пальме. А сейчас – тихий, серьезный, даже и не скажешь, не зная, что – бандит. Молодец, что опознал вовремя. Это ведь сразу позволяет понять и многое другое.