Можжевеловый Холм
Шрифт:
— Ты дала понять, что тебя не волнует исход. У тебя был шанс…
— Мой сын пропал, — мой голос надломился. — Что случилось? Пожалуйста.
— Что значит пропал?
— Просто скажите мне! — я выкрикнула эти слова, моя способность здраво мыслить начала ослабевать.
Прежде чем я успела услышать ответ отца, Нокс вырвал телефон у меня из рук.
— Говори. Сейчас же.
Слеза скатилась по моей щеке, когда я уставилась на Нокса. Его челюсть сжалась, а ноздри раздулись от того, что сказал мой отец. Затем он опустил трубку от уха и завершил разговор.
— Что?
— Он отказался платить. Сказал ей, чтобы она отвалила. С тех пор от неё ничего не слышно.
— О, Боже, — я поднесла руку ко рту, чтобы сдержать рыдания.
Как я могла быть такой глупой? В последние недели я позволила себе надеяться. Я позволила себе быть слепой. Мой отец никогда не собирался помогать мне. Ни разу.
Я уже собиралась рухнуть на тротуар, когда сильная рука обхватила меня за спину, удерживая на ногах.
— Он раскрыл её блеф. А она — его.
— У него есть её имя? — спросила Уинн.
Нокс покачал головой.
— Нет. Он не знает, кто она.
— Это моя вина, — прошептала я. — Я должна была разобраться с этим сама.
— Нет. Это не твоя вина, — Нокс взял моё лицо в свои руки, его большие пальцы яростно вытирали слезы. — Мы приняли это решение вместе.
— Это было неправильным решением.
Страдание на его лице только заставило мои слезы падать быстрее, — я знаю.
— Что нам делать? Где он?
— Мы найдём его, — Нокс притянул меня к своей груди, крепко прижимая к себе, пока говорил с Уинн. — Что нам делать?
— Я знаю, что вы не хотите этого слышать, но мне нужно, чтобы вы оба подождали.
Я зарычала в грудь Нокса, ужас перерос в разочарование и отчаяние.
— Я не могу сидеть в этой машине и ничего не делать. Я не могу смотреть, как матери заходят в садик и забирают своих детей. Я не могу.
— Идите в город, если хотите, — сказала Уинн. — Но у нас много людей, которые ищут Джилл. Я свяжусь с командой и скоро вернусь с обновленной информацией.
— Тогда пойдём, — он отпустил меня и взял за руку, потянув за собой по тротуару, когда мы направились в сторону Главной улицы.
Первые два квартала мои ноги были ватными и шаткими, но потом они начали согреваться, и мои шаги стали увереннее. Мы шли молча, но с каждым шагом приглушенный крик в моей голове становился всё громче.
Если мой отец не знал, кто эта женщина, которая пыталась его шантажировать, то был один человек, который мог бы.
Я остановилась так резко, что моя рука выскользнула из крепкой хватки Нокса.
— Что случилось?
— Мы должны узнать, кто была эта женщина. Даже если это не она, мы должны узнать, — время зарывать голову в песок прошло. Я совершила ошибку, думая, что в Монтане я была недосягаема. Возможно, это не имеет никакого отношения к шантажу, но я не собиралась рисковать.
— Ты собираешься позвонить Оливеру, — догадался Нокс.
Я кивнула и достала свой телефон, найдя номер, который я скрыла под вымышленным именем.
— Да, — ответил он, его голос был таким же холодным, как зимний воздух.
— Кто знает о нас?
— Никто.
— Кто-то, — поправила я. — Потому что кто-то пытается шантажировать мою семью деньгами, чтобы сохранить в тайне отцовство моего сына. Кто?
— Черт, — шипел он.
— Кто это, Оливер?
— Я не знаю.
Моя ярость разгорелась.
— Не смей мне лгать. Это касается моего сына. Я обещала тебе молчать, я ушла, но ты мне скажешь. Или мой следующий звонок будет твоей жене.
— Сделай это, и я заберу твоего ребёнка.
— Ты никогда не тронешь моего сына. Я использую каждый доллар из своих миллионов, чтобы разрушить твою жизнь, — чего бы это ни стоило, чтобы обезопасить Дрейка. Если это означало выполнить приказ отца, то так тому и быть. — Кто?
На другом конце линии воцарилась тишина. Так тихо, что я не была уверена, что он всё ещё там. Но потом он вздохнул, и я поняла, что он выбрал свою шкуру вместо своих секретов.
— Никто не знал о нас.
— Тогда почему ФБР заглянуло ко мне домой, прежде чем я уехала из города? Кто-то должен был знать, Оливер. Кто?
На заднем плане послышался шорох, затем закрылась дверь.
— Когда к тебе обратилось ФБР? Почему ты не сказала мне?
— Мы не были в хороших отношениях. И я ничего им не сказала.
— Что именно сказал агент ФБР? — в его голосе звучали нотки страха. Страх. Хорошо. Я была чертовски напугана. Он тоже должен быть напуган.
— Ничего. Агент спросила, знаю ли я тебя. Я сказала ей, что нет, — полуправда. К этому моменту Оливер был мёртв для меня. — Я не знала, что ты находишься под следствием.
— Я и не находился.
Лжец.
— Если ФБР знает, значит, знает кто-то ещё.
— Может быть, твой друг. Кто-то, кто знал, что у тебя есть деньги, и думал, что сможет выманить их у тебя.
— Нет. Я же сказала тебе перед отъездом, что никому не говорила, что мы вместе, — потому что он попросил меня не делать этого. А я была чёртовой идиоткой.
— Это точно был не я, — сказал он.
Моя свободная рука сжалась в кулак.
— Кому, кроме твоей жены, может быть дело до того, что у меня от тебя ребёнок?
— Это не моя жена.
— Тогда кто? Пожалуйста? — я ненавидела умолять этого человека, но ради Дрейка я упала бы на колени, если бы это означало вернуть его домой в безопасности.
— Это может быть та женщина, с которой я встречался. Мы были вместе недолго. Шесть месяцев. Мои отношения с ней начались вскоре после наших с тобой отношений. Она была… требовательной.
— Ты имеешь в виду, что она знала, что ты женат.
— Да, — пробормотал он.
— Как эта женщина могла узнать обо мне?