Мрачный Вампир
Шрифт:
Томас снисходительно ему улыбнулся, будто слышал мысли Дженнера, знал о его неуверенности.
— Уильям был упрямым и довольно фанатичным, — продолжил Томас, — яростно преданным своему народу и полным решимости спастись от бойни. Моя глупая сестра Анна влюбилась в Уильяма, и он оказался одержимым ею. Прямо-таки сказка, — сказал он с едва скрываемым отвращением. — Можно было подумать, что это успокоит боевую похоть Уильяма, но это только подтолкнуло его к борьбе против Сортиари. Он обратил ее, прежде чем основная часть боевых действий добралась до Лондона, и вскоре после этого Анна
Дженнер усмехнулся.
— Звучит так, будто ты осуждаешь свою сестру, а также Уильяма за их преданность и любовь. — Если Томас так презирал вампиров, верность Томаса Михаилу могла быть ничем иным, как запудриванием мозгов.
— Я не виню никого, кроме себя за свою собственную глупость.
Предубеждение Томаса Фэйрчайлда соперничало с его высокомерием. Его признание удивило Дженнера, хотя бы потому, что он сомневался, что мужчина наслаждался проявлением какой-либо слабости. Это было, пожалуй, его единственным замечательным качеством. Дженнер поставил чертову изящную чашку на стол. Не то чтобы он был заинтересован в «Эрл Грей».
— Жаль, что я не увез сестру подальше от Уильяма, — ответил Томас. — Брие, конечно, было бы безопаснее, если бы я это сделал.
Томас сместился на стуле, и Дженнер позволил мужчине немного собраться с мыслями. Он пришел сюда за секретами Томаса, и ничего не получит, если будет давить.
— В этом мире есть монстры, Дженнер, — сказал наконец Томас. — Некоторые из них — наши собственные. — Тонкие волоски на руках Дженнера встали дыбом. — Анна сделала Уильяма монстром. Истинное зло, что охотится на нас — родной отец Брии.
Ощущение безотлагательности поднялось, как прилив в Дженнере. Михаил был единственным вампиром века. Как мог отец Брии выжить, чтобы охотиться на них? Возможностей было много, и это было страшно. Когда Михаил узнает, рискнет ли своей парой и безопасностью их будущего ребенка, позволив Брие остаться в его доме? Или Дженнер будет вынужден, наконец, взять ее к себе, где ничто не остановит его от того, чего он так жаждет?
— Мое терпение истощено. — Вторичные клыки Дженнера вышли из десен. Он продолжил сквозь стиснутые зубы. — Перестань ходить вокруг да около и продолжай.
— Уильям был смертельно ранен в бою, — с отвращением сказал Томас. — И его собственные люди оставили его на грязном поле с горлом, перерезанным до позвоночника.
Нападения Сортиари были внезапными и жестокими. Вампиры были высокомерны в своем чувстве бессмертия, и они были не готовы. Многие прятались за армиями дампиров, в то время как другие встречали убийц лоб в лоб. Сам Дженнер истекал кровью за вампирского лорда, который обещал ему дар преображения только для того, чтобы тот умер с колом истребителя. Жестокое время в их истории, но вина лежала на руках Сортиари, а не вампиров.
— Анна не могла позволить ему умереть. Она слишком сильно любила его, чтобы отпустить. Его голова была почти отрублена, даже сверхъестественное исцеление не могло спасти его в тот момент, но магия знает способы обмануть
Наконец, рассказ Томаса обрел смысл.
— Поэтому она искала ведьму.
— Она искала некроманта.
Иисус, блядь, Христос. Сердце Дженнера стучало в груди от адреналина, который стрелял по венам. Некроманты практиковали темную магию, и ничего хорошего это не приносило. Дженнер заерзал на стуле, желание уйти и направиться к Брие было подавляющим.
— Я никогда не знал ведьмы более могущественной, чем Астрид, — продолжал Томас. — И поверь мне, я искал. Воскресить из мертвых не легко, даже для некроманта, и Астрид требовала кровавой жертвы в качестве оплаты.
— Твоя сестра заплатила цену?
— Конечно, — ответил Томас, будто решение Анны взять невинную жизнь не было глупостью. — Она, среди прочего, обменяла жизнь члена нашего ковена на жизнь своего любовника. Она бы пожертвовала в десять раз больше жизней ради Уильяма. Но Астрид предала ее. То, что она вернула, было не Уильямом.
Сестра Фэйрчайлда была дурой, балующейся такой темной магией.
— Ты должен был знать лучше, чем позволить ей сделать это, — сумел сказать Дженнер через ярость, застилающую его горло.
— Должен был, — согласился Фэйрчайлд. — Но ты скоро узнаешь, что разум не имеет места в вопросах любви или семьи. Уильям стал вендиго. Слугой магии, сотворившей его. Его жизненная сила связана с Астрид уже более двух столетий. Можешь ли ты себе представить, что породят в такой душе ненавистные столетия рабства?
Дженнер мог только догадаться.
— И ты думаешь, что Уильям выслеживает тебя из чувства мести?
— Уильям охотится на Брию, — поправил Томас, — потому что Астрид хочет этого.
— Причина? — Кровь Дженнера застыла. — Если твоя сестра заплатила цену, почему она охотится на Брию?
— Анна заплатила не всю цену Астрид, — сказал Томас серьезно. — Она обещала ведьме кровь новорожденного.
Брию. Дженнер рванул из кресла. Дымка чистой паники омрачила его зрение.
— Ты позволил своей сестре пообещать жизнь собственной дочери? — Его голос бушевал вокруг него, и стекло террасы вздрагивало от его шагов.
— Я защищал Брию.
Выразительный тон Томаса только усилил раздражение Дженнера.
— Превращая в пленницу!
— Что я сделал для ее же блага. — Рациональность действий Томаса не нашла в нем отклика. Дженнер засунул руки за спину и сжал их плотно вместе, чтобы не ударить эгоистичного мудака, усадив его прямо на задницу. Он мог остановить сестру, внушить ей какой-то чертов смысл, но вместо этого он позволил ей не только предложить своего ребенка в качестве оплаты, но и подвергнуть ее опасности на всю жизнь, разрушив доверие. — Я держал ее в безопасности, как мог, единственным способом, который знал. — Томас прижал Дженнера острым взглядом. — Но теперь у нее есть ты, не так ли? Такой мужчина как ты не должен иметь никаких проблем с поиском Астрид. Ты можешь убить ее и в процессе освободить Уильяма из его вечного рабства. Освободить Брию от опасности, которая преследовала ее на протяжении всего ее существования.