Мрачный Жнец (сборник)
Шрифт:
Тупс уставился на сколоченное ими устройство.
— Я сам ничего не понимаю, — признался он. — Но, похоже… мы можем поймать ее струнами, а потом заставить струны играть музыку снова. Это как иконограф, только для звука.
Струну они поместили в резонирующий ящик. Он снова и снова проиграл одни и те же двенадцать тактов.
— Музыкальный ящик! — воскликнул Чудакулли. — Ну и ну!
— Вот бы музыканты поиграли перед множеством таких струн, —
— Но для чего? — удивился Чудакулли. — Ради всего плоского, зачем?
— Ну… Если музыку можно будет посадить в ящики, отпадет необходимость в музыкантах.
Чудакулли замялся. Эту идею следовало хорошенько обдумать. Мир без музыкантов обладал определенной привлекательностью. Всех без исключения музыкантов аркканцлер считал нечесаными голодранцами. Очень негигиеничными.
Наконец Чудакулли неохотно покачал головой.
— Только не эту музыку, — сказал он. — Мы должны остановить ее, а не размножить.
— А что в ней плохого? — не понял Тупс.
— Она… Ты что, сам не видишь? Она заставляет людей вести себя странно. Делает из них грубиянов. Они перестают слушать что им говорят. Им хоть кол на голове теши. Это неправильно, так быть не должно. Кроме того… вспомни о господине Хонге.
— Определенно тут присутствует нечто необычное, — признал Тупс. — А нельзя ли получить еще образцы этой музыки? Для исследовательских целей, разумеется.
Чудакулли пожал плечами:
— Декан выведет нас на нее.
— Ничего себе, — прошептал Бадди в огромной, отзывавшейся эхом пустоте. — Неудивительно, что его назвали каверной. Это помещение огромно!
— Тут я чувствую себя настоящим гномом, — сказал Золто.
Асфальт просеменил к сцене.
— Раз-два, раз-два, — сказал он. — Раз. Раз. Раз-два, раз-два…
— Три, — подсказал Бадди.
Асфальт с несколько удрученным видом замолчал.
— Просто проверял, понимаете, просто проверял… проверял, — пробормотал он. — Проверял это, как его…
— Публики будет мало, — покачал головой Бадди.
— Или много. — Золто пнул стоявший у сцены ящик. — Посмотри-ка сюда.
Он развернул плакат. Остальные подошли ближе.
— О, да, здесь мы нарисованы, — удивился Утес. — Кто-то нас нарисовал.
— Выглядим круто, — заметил Золто.
— Бадди выглядит особенно хорошо, — сказал Асфальт. — Когда вот так размахивает гитарой.
— А зачем все эти молнии? — спросил Бадди.
— Я никогда не выглядел таким злым, даже когда злился, — проговорил Золто.
— «Новае Звучание, У Каторова Нет Скончания», — прочитал Утес, наморщив лоб от напряжения.
— «Рок-Группа», — продолжил Золто.
— О нет, — простонал он. — Тут говорится, что мы здесь выступим и все такое прочее. Мы покойники.
— «Буть Здесь Или Аставайся Квадратной Штукой», —
— Здесь целая куча этих листов, — сказал Золто. — Слушайте, это же афиши. И знаете, что это значит? Он их развесил повсюду. В общем, когда Гильдия до нас доберется…
— Музыка свободна, — ответил Бадди. — Она должна быть свободной.
— Что? — воскликнул Золто. — Только не в этом гномьем городе!
— Музыка свободна по своей природе, — настаивал Бадди. — Люди не должны платить за то, чтобы играть музыку.
— Правильно! Паренек прав! Я всегда так говорил! Разве я так не говорил? Говорил, причем именно так.
Из тени кулис появился Достабль. С ним был тролль — Хризопраз, догадался Бадди. К его удивлению, особыми размерами или, скажем, угловатостью тролль не отличался. Напротив, он выглядел гладким и блестящим, как галька на берегу. И ни следа лишайника.
К тому же он был ОДЕТ. Ношение всяких тряпок, за исключением униформы или рабочей одежды, троллями не поощрялась. Обычно они обходились набедренной повязкой, закрывавшей то, что нужно было закрыть, и все. Но Хризопраз был одет в костюм. Который на нем явно не сидел, на первый взгляд из-за плохого покроя. На самом же деле костюм был пошит очень искусно, просто все тролли без исключения даже без одежды выглядят скверно скроенными.
Приехав в Анк-Морпорк, Хризопраз быстро усвоил основные жизненные правила. Начал он с главного: бить людей по голове — это бандитизм, но платить другим, чтобы они били людей вместо тебя, — это нормальный бизнес.
— Ребята, — сказал Достабль, — очень рад представить вам Хризопраза. Моего хорошего друга. Мы давно друг друга знаем. Верно, Хриз?
— Именно.
Хризопраз наградил Достабля теплой дружеской улыбкой. Так акула улыбается треске, с которой ее пока что устраивает плыть в одном направлении. Игра кремниевых мышц на щеках говорила, что настанет день, когда кое-кто сильно пожалеет о том, что называл его Хризом.
— Господин Себя-Режу заявляет, что вы, ребята, являетесь лучшим открытием с тех пор, как кто-то додумался продавать уже нарезанный хлеб, — сказал тролль. — Вы тут всем довольны?
Они молча кивнули. Люди предпочитали не разговаривать с Хризопразом дольше необходимого, чтобы случайно не обидеть его. Причем то, что Хризопраз обиделся, люди понимали не сразу. Они понимали это гораздо позже, когда в каком-нибудь темном переулке за их спинами вдруг раздавался чей-то мрачный голос: «Господин Хризопраз очень расстроен».
— Ступайте в гримерную, отдохните, — продолжил тролль. — Если захотите что-нибудь съесть или выпить, только скажите.
Пальцы его были унизаны бриллиантовыми перстнями. Утес таращился на них во все глаза.