Мрак космоса
Шрифт:
Руки заломили назад и одели наручники. Теперь не церемонились. Схватили за шею, заставили подняться, развернули, ткнули в лицо удостоверение со значком. Успел на пластике прочитать … «внутреннее расследование». В этом не сомневался. Другие бы убили, не приближаясь к кровати. Зачем рисковать? Лицо сотрудника приблизилось вплотную. Хотел отшатнуться, но квадратная челюсть вновь овладела всем обзором. Цепкие пальцы схватили за редкие волосы на голове, а дуло палера ткнулось в щеку так, что из верхней десны пошла кровь, вмиг наполняя рот.
– Тихо, тихо. Не дергайся. Костров Виталий?
–
Проглотил соленную вязкую массу крови, произнес:
– А, если нет? Вы меня с кем-то путаете!! Ребята, да я свой. Вы посмотрите мои документы. Я же тоже из разведки. Только из дальней.
Дуло палера засверлило в щеке скважину, закручивая кожу в штопор. Челюсть человека поехала вниз и теперь большие маслины глаз рассматривали в упор, пытаясь заглянуть душу. А пальцы сжались так сильно, что волосы затрещали и голова резко наклонилась назад.
– Вы обвиняетесь в девяти… десяти преднамеренных убийствах, в крупном хищении государственного имущества и сопротивлению при аресте.
– Стоп, стоп. Какие убийства? Какое хищение?! И разве вы не спокойно заковали меня в наручники?
– С чего ты взял?
– удивился сотрудник Второго отдела и освободил волосы, вырывая их из головы. Крик потонул в зажатом рте. Маслины глаз прищурились усмехаясь, и стали отдаляться. Постепенно вырисовывалось лицо. Дуло палера отвалилось от щеки. Сейчас он бросится в атаку! И начнет их всех рвать. Виталик вздохнул, но выпустить из легких воздух не успел - пах пронзила молния боли. Давясь кислородом, рефлекторно сложился вдвое, остро понимая, что этого делать не стоит. Мелькнул чужой кованый ботинок, и показалось, что на лицо упал холодный айсберг, величиной с дом.
Резко разогнувшись, оторвался от пола и свалился кулем у стены. Наручники, сдирая кожу, вонзились в поясницу, но разве это была боль?
– Что он сделал с Иваном?
– раздался где-то картавый голос на страшном диалекте. Беспокоился человек правильно. Возможно настоящий напарник. Наверное, их связывала не только дружба, но было бы лучше, если по службе парни ходили парой и были напарниками, а в свободное время встречались бы семьями на пикниках.
Виталик захрипел и закашлялся, выплевывая на невидимую поверхность пола кровь и обломки зубов. В мутных глазах пронеслась, не задерживаясь, резкость. Человек пять стояли, склонившись над кроватью, рассматривая тело убитого. «Я труп! Я теперь труп!» А еще Костров клял себя за то, что стал рассматривать чужого троюродного брата. Не потеряй он эти секунды и всё могло быть по-другому.
– А, что с ним?
– прошамкал разбитый рот и горло захрипело, выдавливая сатанинский смех. Завалился на бок. Голова больно ударилась об пол. Шея больше её не держала.
Пять человек медленно повернулись на голос.
Ухо, прижатое к раскаленному полу, услышало громыхающие звуки. Как будто двадцатитомные столбы, обрываясь с гидравлики, падали на поверхность и земля под ними пружинила, прогибалась, гулко стонала.
Шаги великанов приближались. Искаженные голоса, тянули слоги и, кажется, решали его судьбу.
– Что он сказал?
–
– Или почти мертвым.
– Или почти живым.
– Я согласен.
– Дайте, я в него выстрелю!
– загорячился напарник Ивана, дергая оружием и угрожающе наклоняясь.
– Стой, - остановил прыткого друга «зоотехника» голос старшего. Он смотрел на голое тело Кострова, и в больших маслинах глаз ничего не читалось.
– И так слишком много крови. Наследили, как первогодки… Не смог я удержаться - отомстил за Ивана. Вот, что парни. Сломаем-ка ему хребет. Да поживее. Медали нам не нужны.
– Точно!!
– А, если выживет? – усомнился кто-то.
– Сделаем так, чтоб не выжил.
– Повезет.
Дверь в спальню открылась, тихо скрипнув. Все разом обернулись, вытягивая на тень палеры. На пороге стоял немощный старик. Длинные трусы свисали до колен худых ног в сложной сетке расширенных вен.
– Тебе сюда нельзя, старик!
– крикнул один из офицеров.
– Ну, вот, - пробормотал старший группы, - теперь точно наследили…
– Что здесь происходит? Я вызвал полицию!
– визжащим голосом спросил старик, поддаваясь всем телом вперед, и, вытягивая указательный палец в сторону голого тела Кострова.
– Уходи дядя Виикь, - зловещим шепотом, сказал напарник Ивана и единственный из сотрудников не опустил палер. Конечно, ни каждый день убивают близких друзей. В прорези мушки прицела четко вырисовывалась впалая грудь.
– Где моя дочь?!
– Твоя шлюха пьяна и она продолжает спать.
– спокойным голосом сказал старший группы, - с ней ничего не случилось, не считая того, что она потеряла жениха. Будем надеяться, что он, - кивок на Кострова, - не последний.
– Не смей оскорблять мою дочь!
– закричал старик фальцетом и, шатаясь, пошел на оперов.
– Убирайтесь вон из моего дома!!
Сотрудники Второго отдела попятились.
– Старик, не мешай работать. Просто уйди.
– Вон!!!
– Скрюченный палец указывал на дверь.
– Живо!
Старший кивнул. Начнешь убивать гражданских и потом не сможешь остановиться. Знакомая ситуация. Закон не был на их стороне. Оперативное решение было принято быстро и только частично согласовано. Тем более перед ними стоял заслуженный ветеран, на сторону которого могли встать с десяток общественных организаций – случись старику выжить. Двое оперов наклонились над Костровым, схватили за руки, потащили к выходу. Старший задержался при выходе.
– Вслед за полицией прибудут чистильщики. Они приберутся и вы не узнаете свой дом. Еще и благодарите потом будете.
Старик, не глядя на опера, неторопливо ткнул пальцем в дверь. В темном проходе исчезла последняя тень товарища…
– Будь здоров, дед.
Когда последний незваный гость покинул спальню дочери, отец заметался из угла в угол, не зная, что предпринять. Вспомнив о Джо, он бросился к кровати и замер у спинки, увидев распростертое тело с кортиком в горле. В нос ударил запах свежий крови. Рассудок помутнел. Когда дядя Виикь узнал племянника.