Мракан-сити
Шрифт:
— Впустишь? — с невероятно сонным лицом Дэвид показался на пороге Эсмонда Фернока — лейтенанта полиции, порой жестокого, но справедливого человека.
— Заходи — гостем будешь — поприветствовал Фернок, — Но прежде лицо умой. Если что-то чипэшное, то тебе лучше проснуться. Важные беседы не для сонь. Вот так вот…
И Дэвид безмолвно прошел в квартиру…
Перед тем, как донести до хозяина суть, поговорить с ним, измотанный ночными похождениями Дэвид умыл лицо и с позволения принял душ.
— Твоих нет дома, что ль? — спросил он, хорошенько вытерев волосы зеленым полотенчиком.
— Кого «моих»? Я живу один — хозяин допил виски…
Блейк отошел в коридор и вытащил из куртки пару фотографических снимков с изображением убитой девочки. Сразу же показал их Эсмонду. Надеялся его заинтересовать…
— Что это? Мечта педофила? — съязвил лейтенант.
— Нет.
— А кто тогда?
— Девочка, которую убили. Я веду расследование по просьбе родителей. Все-таки обещают кое-какие деньги.
— Пять баллов! А я тут причем?
— Думал, поможешь…
— С чего бы?
— С того, что любишь авантюру, насколько мне не изменяет память.
— Изменяет — признался Фернок, — Я разлюбил ее. Сейчас в моде спокойная жизнь. Приключения устарели. К тому же, рисковать ради незнакомых не хочу. Так тебе ясно?
Недовольным выражением лица гость показал, что это — вовсе не тот ответ, который рассчитывал услышать. Без всяких надежд уговорить Дэвид молча оделся и ушел, но оставил бумажку с номером своего городского на случай, если опытного криминалиста заинтересует расследование и он передумает.
— А я надеялся, надеялся, что невозмутимый и неподражаемый Эсмонд Фернок вернется, чтобы восстановить справедливость на грязных улицах, что впряжется за девочку, заступится… А в итоге простой обыватель, почти алкоголик, заменивший того самого Фернока, открыл дверь и сказал «заходи — гостем будешь».
— Боже, ну, почему ж только некоторые из достойных остались активными, сохранили мужественность и преданность делу, избежали расстройств личности?
— Возможно, время меняет людей к худшему, они слабеют, сдают…
— Обидно видеть единомышленника отстраненным от дел по вине какого-то быта, который ему не подходит… Ложь + гипноз + какафония = телевидение.
— Ведь мы с Ферноком похожи правильным отношением к закону, как к лучшему прикрытию для упырей и жидов… Мы увидели его истинное лицо и пообещали не воспринимать всерьез, действовать по обстоятельствам.
— Это жизнь…
И все равно ФЕРНОК — ВОНЮЧИЙ УРОД! ФЕРНОК — ВОНЮЧИЙ УРОД! ФЕРНОК — ВОНЮЧИЙ УРОД!
Нельзя много пить! От этого сны бывают безумными…
Длительная нирвана — наихудшее из всех состояний, в которых когда-либо пребывал Дэвид Блейк, сопровождаемое болезненным ознобом. После трехдневного запоя настроение копа скатилось в полное дерьмо: он квасил без конца с одними и теми же персонами в забегаловке у перекрестка, собутыльники не менялись, а когда засыпал, превращался (во сне) в ночного патрульного.
«Захламленная бутылками квартира, извини, родная, я забыл, что такое уборка» — офицер ходил, покачиваясь, ничего не ел, не принимал душ, не отвечал на звонки, игнорил все, и электронную почту, и подозрительно долгий дверной стук. Вчерашняя новость о залетевшей подруге усилила депрессию, а старушечьи сплетни о разгневанном невозвратом денег соседе с верхнего этажа едва не добили.
Алкоголь бьет в голову сильнее всякого преступника. Один-два удара держишься, на третий-четвертый — одолевает головокружение, на пятый и шестой — ослабшее тело тонет в неубранной кровати, и лежишь… бесстыдно плюнув на жизнь.
Экс-копа (или пока еще не экс) от «нирваны» пробудил телефонный звонок, и он протянул руку к тумбе, сняв трубку:
Знакомый голос взбодрил:
— Ты…? — Дэвид не ожидал услышать Фернока. Он был в зюзю все три дня, но, несмотря на это, помнил конфликт, как будто тот случился минуту назад.
— Я.
— Чего тебе? — почти выкрикнул Блейк.
— Молчи! Протрезвеешь — будешь говорить. А то слышать пьяного идиота, который по чьей-то злостной ошибке работает в полиции, не очень хочется, сечешь?
У Дэвида не хватало силы на злость. Он согласился, от отсутствия вариантов…
— Понимаю…
— Вали в отдел! Хватит пить…
— Постой, а как же… а как же наша ссора?
Поменять злость на милость Ферноку помогли стандартные приемы: он лишний раз напомнил себе, что Блейк — жуткий придурок и на таких грех обижаться.
— Забыли! Жду…
Гарсетти привели в департамент рано утром по указанию прокурора Кригера. Тот опасался, что Спаун пронюхает его нечистую связь с ФБР, тогда мститель перестанет ему доверять, и сделал все возможное, дабы тень не упала на Ван Хорна и других «испачканных».
Хорн пообещал больше не светиться и предоставил судьбу итальянца отделу полиции. Фредди тут же занялся преступником…
— Когда меня отпустят? — нестриженые локоны Гарсетти задевали края стола в камере для допросов. Закованные в наручники руки зудели от мозолей и полученных в ходе задержания ранок.
— Вас не отпустят — сказал Кригер, все это время стоявший сзади (сидячего) Гарсетти.
— А-а-а-а-а-а-а-а! — послышалось в коридоре.
Уолтер Бёрк, гулявший неподалеку, решил проверить, все ли ладно. Он полминуты оглядывался, резко разворачивался, пытаясь понять, откуда исходил крик, а потом уверенной походкой направился к допроске. То, что когда-то было тайной, сейчас стало явью.
Уже подойдя к двери, полицейский нарвался на вышедшего прокурора. Чуть не столкнувшись, законники друг у друга попросили прощения за невнимательность и разошлись.