МРС - Магико-Ремонтная Служба
Шрифт:
— Я до сих пор магик! — выплюнул Эпсон пополам с кровью.
— Ты магик, который подчиняется первому разряду, — усмехнулся Берэ. — И плевать, что я по-настоящему колдун вне уровней, если бы на твоем месте был любой другой магик МРС, главным бы сделали его. Но у нас есть еще один вариант.
Квазар уже отбросил размышления и внимательно слушал Берэ, и даже Жюбо поостыл. Эпсон же обдумал всю ситуацию, и признал — Берэ, скорее всего, прав. Слишком оно все получилось по-накатанной. В один день цепь случайных событий привела его от вершины к полному краху; будучи колдуном, Эпсон знал, случайности никогда не бывают случайными, если в деле замешан хотя бы один колдун. А уж когда их вокруг тысячи…
— Что за вариант? — спросил
— Самый удивительный вариант, и он объединяет всех нас вместе взятых, — усмехнулся Берэ. — И вы, трое недоумков, никогда, даже прожив сотню жизней, не смогли бы до него дотумкать.
— Говори уже, — пробурчал Жюбо.
— А ведь это так просто, Жюбо, уж ты-то мог бы догадаться, особенно теперь, когда я дал тебе имя кукловода.
— Биатриче? И что у него за хитрый план?
— Ну, давай подумаем вместе, Жюбо. Для начала мы имеем тут двоих непосредственно причастных к Магистру людей: тебя и Квазара. И меня тоже, но об этом потом. Такое совпадение нельзя не брать в расчет, потому, предположим, что Биатриче как-то да причастен. Теперь дальше, уже непосредственно к вам обоим. Почему Биатриче так взъелся на тебя, Жюбо, и частью чего являешься ты, Квазар?
— Все дело опять в том эксперименте? — пробурчал Жюбо, активно думая. — У него что, в этой эпохе тоже есть внуки?
— Нет, зачем же, — сказала Берэ. — Ну, в смысле, есть, конечно. Вот Квазар, хотя бы. Прямой, между прочим, родственник.
— А что за эксперимент? — вмешался Эпсон.
— Странный такой эксперимент, — ответил Берэ. — Но Жюбо лучше расскажет.
— В триста тринадцатой эпохе у Биатриче тоже были внуки — три, если быть точным. И он каким-то образом умудрился завязать их вместе с собой, с помощью проклятья, которое сам наложил. В результате из его внуков получились колдуны, а вернее сборщики вероятностей, которые все время их копили и поставляли ему. Он превратил их в своеобразные батарейки, как он сам выразился. И пока они жили, вероятности текли к Биатриче бурным потоком, причем, где бы он не находился, а не только в Дельту, где они ему и не нужны, потому что там вероятностей и так полно.
— Я ничего не понял, — признался Эпсон.
— Это потому что ты тупой, — промурлыкал Берэ. — Эксперимент Биатриче действительно заслуживает внимания. Для колдуна самая большая морока — это сбор вероятностей. Вот Биатриче и превратил своих внуков в поставщиков вероятностей, а проклятье, которое он на них наложил, стало той нитью, что способна доставить вероятности даже сквозь эпохи. И тут он хочет сделать то же самое.
— В смысле? — не понял Квазар.
— Ну, подумай сам, есть эпоха, которую уже несколько веков не могут восстановить. Тут, знаете ли, складывается ощущение, что она проклята. А теперь подумайте, что будет, если уничтожить эти Три Города, а потом подселить к появившимся людям своих внуков? Или вообще сделать так, чтобы первыми людьми стали его внуки, вот он уже одного сюда перетащил. Получится много-много проклятых людей, напрямую связанных с Биатриче, и из них можно будет сделать идеальных поставщиков вероятностей. Притом, вся эта система, нежизнеспособная в нормальной эпохе, будет идеально работать, потому что МРС будет искусственно поддерживать ее. Вся Дельта Миров будет работать на то, чтобы к Биатриче сливались все новые и новые вероятности. Я уж не знаю точно, чего он хочет. Может быть, захапать Дельту, или свергнуть Мастера, но эта эпоха может стать великолепным подспорьем для войны, лет через пятьдесят. А там, гляди, этот эксперимент с внуками или детьми, можно воплотить и в других эпохах. И Биатриче станет самым сильным Демиургом Вечности в Мире. Ему просто не будет равных, потому что он любого задавит своим количеством вероятностей.
— Но причем тут ты и я? — спросил Эпсон. — И зачем нас сюда послали?
— Все ведь просто, до скучного. Ты никак не вписывался в схему с Биатриче, вот я и решил, что тут замешана Хита. А я… ну ты ведь помнишь, как осуществляется связь между поставщиком вероятностей и колдуном?
— Посредством проклятья, как бы дико это не…
— А кто проклял шестьсот шестьдесят шестую эпоху? Правильно, я. Поэтому меня нужно любыми путями устранить, чтобы самому присосаться к этой пуповине. Если я не справлюсь, и не восстановлю эпоху, которую сам же и деконструировал, Мастер наверняка подумает, что я никогда не изменюсь, и что держать меня в Дельте бессмысленно, а может, даже опасно. Мастер простил бы мне многое, но только не противоречие его драгоценным идеалам. И поэтому Мастер убьет меня через месяц, Жюбо вернут в Службу Радости, где Биатриче даст ему еще одно самоубийственное задание, Квазара оставят тут, для, так сказать, будущей селекции и обеспечения Магистру в будущем родственных связей с местными жителями, Биатриче явится сюда, наложит на эпоху уже собственное проклятье, и тогда все мои проклятья как бы отойдут на его счет, и когда МРС выстроит здесь очередные Три Города, они поставят Биатриче столько силы, у-у-у-у…
Берэ закончил рассказ, Квазар и Жюбо все тщательно обдумывали, и только магик не мог успокоиться.
— А что со мной? — спросил Эпсон.
— Я же уже тебе все объяснил, — вздохнул Берэ. — Наверняка тебя просто решили убить, или припадать урок, или еще что-то. Я не знаком с Хитой, но, надо думать, баба она глупая, могущественная и сумасшедшая, как и большинство Магистров.
— Что-то тут не вяжется, — возразил Эпсон.
— Ну или так, либо тебе просто не повезло и ты попался под горячую руку, — пожал плечами Берэ. — К делу это не относится. И если честно — не особенно и ты сам важен, магик Эпсон. Твоя участь в уравнении великих колдунов — какая-нибудь незначительная погрешность.
— Ну, спасибо, — Эпсон опять согнулся в калач, опустив голову к коленям, чтобы никто не видел его гримасы, где обида застыла впополам с яростью, он едва сдерживался, чтобы не разреветься.
— Вообще-то, не в моих привычках кого-то приободрять, Эпсон, — сказал Берэ значительно мягче, — но поверь мне, иногда и погрешность может стать соломинкой, которая перевесит чашу весов. Запомни, даже достигнув всех вершин величия, никогда не надо забывать о мелочах. Вот тот же Биатриче уже давно сбросил меня со счетов, и совершенно зря. Я разгадал его игру, и теперь смогу начать свою. И в этой игре ты, Эпсон, будешь весить ровно четверть, потому что нас тут четверо и от каждого будет зависеть не только успех, но и его жизнь, и жизни остальных. Мы — команда, господа колдуны и мертвые, мы связаны единой целью, и цель эта — выжить. И поэтому мы будем биться до конца, как крысы загнанные в угол. И у нас только один шанс на спасение — восстановить шестьсот шестьдесят шестую эпоху! — закончил Берэ торжественно.
— Или заложить Биатриче Мастеру, — возразил Жюбо.
— И он послушает тебя, а не своего Второго Магистра? — усмехнулся Берэ.
— Но то, что предлагаешь ты — безумие! — воскликнул мертвец. — Как мы сможем восстановить то, что уже приговорено к сносу, к тому же после того, как все МРС не смогло справиться с этим, причем не единожды?!
— Ты забываешь, Жюбо, что Берэ Деконструктор еще никогда не брался за восстановление эпох.
— Прозвище "Деконструктор", как бы намекает, что восстанавливать — это не по твоей части.
— Ты неправ, Жюбо, — сказал дежурный. — Самое простое — это разрушать, но я не разрушитель. Немного сложнее — создавать, но я уже давно поднялся над уровнем создателя. Еще сложнее — конструировать. Не делать все с нуля, а сделать что-то, имея к этому ограниченные ресурсы и возможности. И сложнее всего — деконструировать. Развалить все, что угодно, не имея вообще никаких предпосылок к этому. Без сил, без средств, но, тем не менее, нарушить все законы Замысла. Деконструирование — самая сложная часть колдовского искусства, и я — самый лучший деконструктор за всю историю Мира.