Мучимые ересями
Шрифт:
«Какими они были, и что они наделали», — подумал Лакир.
Солнечный свет струился сквозь открытые орудийные порты, освещая то, что почти наверняка обычно было мрачной пещерой. — «Или, возможно, не совсем мрачной», — отметил он, когда они с лейтенантом проходили через ярко освещённый прямоугольный бассейн света, струящегося вниз через длинную узкую решётку главного люка спардека. Запах сгоревшего пороха слабо витал вокруг него, несмотря на тщательно вычищенную палубу, отдраенные переборки и парусиновые ветроулавливающие люки, приспособленные для вентиляции корабля. Запах был едва заметен,
«А может, это был запах более прозаического дыма», — подумал он. В конце концов, над городом, который он был обязан защищать, парило достаточно большое чёрное и плотное облако из него. Хотя ветер дул в сторону берега, а не от него, запах горящего дерева сопровождал его даже на борту «Разрушителя». Без сомнения, он цеплялся за складки его собственной одежды.
Они подошли к закрытой двери в лёгкой переборке, которая явно была спроектирована для того, чтобы её сняли, когда корабль готовился к бою. Перед ней стоял на страже морской пехотинец в униформе с мушкетом, к которому был примкнут штык, и лейтенант, протянув руку мимо него, резко постучал в дверь костяшками пальцев.
— Да? — ответил глубокий голос.
— Здесь сэр Вик Лакир, милорд, — сказал лейтенант.
— Тогда, пожалуйста, попроси его войти, Стивин, — ответил глубокий голос.
— Конечно, милорд, — ответил лейтенант, затем открыл дверь и вежливо отступил в сторону.
— Милорд, — пробормотал он и грациозно махнул рукой в сторону двери.
— Спасибо, лейтенант, — ответил Лакир, и шагнул мимо него.
Лакир ожидал увидеть «хозяина» этого голоса прямо за дверью, но ожидание обмануло его. Лейтенант последовал за ним через дверь, каким-то образом ухитрившись — впоследствии Лакир так и не понял, как именно молодой человек это сделал — направить посетителя, продолжая почтительно следовать на полшага позади него.
Направленный таким образом, Лакир обнаружил себя следующим через каюту ко второй двери. Его глаза были заняты, поглощая обстановку вокруг: женский портрет, улыбающийся любому посетителю, который входил; кресла, короткий диван, вощёный и блестящий обеденный стол с полудюжиной стульев; красивые тикающие часы цвета слоновой кости; полированная винный стеллаж из какого-то тёмного, экзотического тропического дерева; застеклённый шкаф, заполненный хрустальными графинами и бокалами в форме тюльпанов. Всё это создавало уютное, гостеприимное пространство, вторжение в которое массивного, тщательно закреплённого тридцативосьмифунтового орудия, припавшего к палубе и соприкасающегося своим дулом закрытого орудийного порта, становилось ещё более контрастным.
Лейтенант проследовал за ним через вторую дверь, и Лакир замер сразу за порогом, так как увидел большие кормовые окна корабля. Он видел их с лодки, гребущей через гавань, так что уже знал — по крайней мере, умом — что они тянутся во всю ширину кормы «Разрушителя». Однако он обнаружил, что это не совсем то же самое, что видеть их изнутри. Стеклянные двери в центре этого огромного пространства окон открывали доступ к кормовому балкону, который, как и сами окна, проходил по всей ширине кормы военного корабля. В действительности,
Каюта, в которую он только что вошёл, была омыта светом, отражающимся от волнуемой ветром поверхности гавани и прошедшим сквозь эти окна, и человек, ожидавший его, казался чёрным силуэтом на фоне этого яркого света.
— Сэр Вик Лакир, милорд, — объявил лейтенант.
— Спасибо, Стивин, — сказал тёмный силуэт и шагнул вперёд. В его походке было что-то неловкое. Лакир не мог точно определить, что это было, до тех пор, пока этот человек не отошёл от сияющего окна, и он не увидел деревянный костыль, который заменил нижнюю часть правой ноги адмирала Каменного Пика.
— Сэр Вик, — сказал Каменный Пик.
— Милорд. — Лакир слегка поклонился, и что-то, похожее на тень улыбки, мелькнуло на губах Каменного Пика. Честно говоря, Лакир сомневался, что это была именно она. Не с учётом того рвения, с которым Каменный Пик выполнял приказы, отданные ему императором Кайлебом в отношении города Лакира.
— Я пригласил вас на борт для короткого разговора, прежде чем мы вернёмся в Черис, — сказал ему Каменный Пик.
— Вернётесь, милорд? — вежливо спросил Лакир.
— Да бросьте, сэр Вик. — Каменный Пик покачал головой, и на этот раз его улыбка была более очевидной. — Вы же знаете, у нас никогда не было намерения оставаться здесь. Или, — его улыбка исчезла, — здесь есть что-то, ради чего стоило бы остаться?
— Больше ничего, милорд. — Лакир не смог полностью скрыть мрачность — и гнев — в своём голосе, и Каменный Пик склонил голову набок.
— Я не удивлён, что вы находите последствия нашего небольшого визита менее чем удобоваримыми, сэр Вик. С другой стороны, учитывая то, что произошло здесь в августе, я бы сказал, что мой Император проявил значительную сдержанность, вам не кажется?
Горячее, гневное возражение завертелось на языке Лакира, но он проглотил его не озвучив. В конце концов, вряд ли он мог не согласиться.
Каменный Пик повернулся и посмотрел через кормовые окна на пелену дыма, клубящуюся над Фирейдом. Более трети городских зданий помогали питать эту маячащую грибовидную фигуру, но Каменный Пик позволил сдавшимся войскам Лакира проделать полукруглый противопожарный разрыв[1] вокруг той части Фирейда, которую ему было приказано уничтожить. Инструкции императора Кайлеба указывали, что в радиусе двух миль от набережной Фирейда не должно было остаться ни одного здания, и Каменный Пик выполнил отданные ему приказы с точностью.
А ещё, как неохотно признал Лакир, с состраданием. Он позволял гражданским лицам, чьи дома лежали в пределах установленного радиуса разрушения, забрать свои самые ценные вещи — при условии, что они были достаточно транспортабельны — перед тем, как поднести факел. Кроме того, черисийский адмирал не допускал никаких эксцессов со стороны своих войск. Что, учитывая то, что случилось с экипажами черисийских торговцев, которые были убиты здесь, в Фирейде, когда викарий Жаспер приказал захватить их корабли, было намного лучше, чем всё, на что Лакир осмеливался надеяться.