Муха в розовом алмазе

Белов Руслан

Баламуту не понравился рассказ друга. Ему не хотелось повторять почти то же самое. Но он знал, что глубокая жизненная "задница" – прекрасная стартовая площадка, и самое важное в жизни – это вовремя и с умом использовать эту "задницу" для взлета.

– Да тоже все надоело... – сказал он, смущенно взглянув в глаза друга. – От Софы ушел, живу теперь на своей старой квартире. Соседка иногда приходит. Из себя не очень, зато с понятием. И еще, знаешь, у меня что-то с головой. Вчера вечером варенье из

банки в чайницу налил. Вместо розетки. Потом решил посуду помыть. Зажег спичку и в струю воды сунул. Вместо газового обогревателя...

– И у меня примерно такое бывает... – вздохнул Бельмондо.

– Ну, так что будем делать? – спросил Баламут, рассматривая двух девушек, покупавших у лотка жвачку. Одна была красивой дурочкой, другая наоборот. "Лесбиянки", – подумал он, представляя себя в постели с ними. Картинка получилась притягательной.

– Судя по всему, Черный вмазался в авантюру, будь здоров, – зевнул Николай. – И я ему завидую. Мне всегда казалось, что жизнь наиболее полнокровна и ощутима, когда по ней летит лимонка.

– Так-то оно так, – протянул Баламут, потирая шею (недавно от сидячей жизни в ней завелся остеохондроз), – Но лично мне всегда казалось, что человек имеет право сходить с ума, но должен делать это так, чтобы другие от этого в страхе не писались. А Черный хочет всю Землю на уши поставить.

– А почему нет? Ведь он не собирается никого убивать? Он хочет всех заставить полнокровно жить. И тебя со мной в том числе.

Сказал и кивнул в сторону переулка.

– Сортир там?

– Там. Черный хочет всю человеческую психологию перестроить. А я подозреваю, что это, мягко говоря, невозможно.

– Но нужно? – вперился Бельмондо в глаза друга.

– Наверное, да...

– Так значит, кто-то должен начать. Вот мы и начнем. Я тебе предлагаю Токио на себя взять. Ты же казах наполовину, узкопленочный, короче, и за японца запросто сойдешь. Если подумать, то тебе довольно легко будет там бомбочку организовать. В Стране восходящего солнца.

– Аум Сенрике? – догадался Баламут.

– Его люди. Аумчик многим мозги вывихнул и у себя на родине, и у нас. Их найти легко.

– За ними следят везде... После этих идиотских газовых атак в токийском метро.

– Конечно, следят. Но я недавно разговаривал с одним из российских, он сказал, что забывать их начинают. Они за идею Черного обеими руками ухватятся. Их хлебом не корми, дай озадачиться.

– Это точно... Ну а Нью-Йорк ты на себя возьмешь? – спросил Баламут, помимо своей воли втягиваясь в игру. В игру?

– Why not? Нью-Йорк – прибежище всех сумасшедших мира даже после одиннадцатого. Полгорода в секту за пол года сагитирую.

– А плутоний? Где его взять?

– Лично для тебя есть одна идейка... – покровительственно улыбнулся Бельмондо, поднимаясь со стула. – Я сейчас.

И ушел в сторону туалета. Быстро.

Баламут

невидящими глазами уставился в арбатскую глубину. Ему захотелось куда-нибудь уехать. С Черным и Бельмондо. Туда, где жизнь течет быстро-быстро. Туда, где люди не мелки и потому не роют себе нор на голову. И мысли унесли его в Приморье, в Кавалерово, под скалу Любви. Как хорошо там было! Они сидели на траве беззаботные, пили, ели, а в кустах вокруг сидели сумасшедшие, сбежавшие из краевой лечебницы... И как хорошо все потом закончилось... Вернее, плохо. Потому что закончилось.

– Валеру Веретенникова ты, конечно, знаешь... Будешь? – вернувшись с двумя эскимо на палочках, прервал реминисценции друга Борис.

– Не знал, что в мобильных сортирах такой сервис, – улыбнулся Баламут, принимая мороженое. – Ты на какую кнопочку нажимал?

– Так вот Веретенников однажды рассказывал мне одну весьма интересную историю, – усмехнувшись, шутке начал Бельмондо. И замолк, пораженный необычно стройными и длинными ногами проходившей мимо негритянки.

– Что рассказывал? Не тяни...

– Давай сначала коньячку к мороженому возьмем, – проводя девушку взглядом, подмигнул Борис другу и пошел в кафе. Через минуту он вернулся с открытой бутылкой армянского, двумя рюмками и разломанной шоколадкой на блюдечке.

– Ну и что тебе Валерка рассказывал? – спросил Баламут, с удовольствием разливая коньяк. – Хотя, давай, сначала выпьем.

Солнце играло в рюмках. Все вокруг казалось домашним. Друзья чокнулись.

– Будь здоров, и пусть наши враги подавятся! – сказал Бельмондо.

– За успех нашего совершенно безнадежного предприятия! – сказал Баламут.

– Ты, наверное, знаешь, – начал рассказывать Борис, выпив и закусив мороженым, – что Валерий Веретенников, после окончания своего географического факультета, в Арсеньеве два года служил... Метеорологом в тамошнем авиаполку. Так вот, он мне однажды поведал, что за месяц до его дембеля, один небольшой такой бомбардировщик ядерную бомбу средней мощности потерял. Упала она в тайгу, и ее искать не стали...

– Шутишь! – рука Баламута застыла на полпути к бутылке...

– Никаких шуток. Генерал, за это ответственный, должен был в Москву со дня на день переводиться. И ему, естественно, всякие ЧП наподобие поисков бомбы с привлечением общественности, в том числе, и зарубежной, на фиг не были нужны. В общем, он все замял, всех, кого надо, к наградам представил и всем, кому следует, по квартире дал. С обещанием, что в случае всплеска болтливости, он всех участников своего сеанса благотворительности на фиг нивелирует, то есть с землей в Афгане сравняет. И знаешь, видимо, толковым мужиком этот генерал был – не узнали об инциденте ни во Владике, ни в Москве. И лежит теперь эта бомба в дикой приморской тайге севернее Дальнегорска, бывшего Тетюхе.