Мулатка в белом шоколаде. Рука, сердце и кошелек
Шрифт:
– И?..
– И алиби всех участников той давней истории тщательным образом проверяется.
И в этот момент к ним в комнату вошел еще один оперативник и, наклонившись к Пантелеймонову, что-то прошептал тому на ухо. Пантелеймонов сделал большие глаза и, вскочив с места, бросился вон из комнаты. Кира метнулась за ним, но он остановил ее жестом.
– Сиди тут! – строго велел он девушке.
И Кира не посмела ослушаться. Тем более что второй оперативник остался, чтобы проследить за ее поведением. Впрочем, Пантелеймонов вернулся обратно довольно
– Все в порядке, – сказал он Кире в ответ на ее вопросительный взгляд. – Можем считать, что убийца найден.
– Кто? – все же не выдержала и вскочила со своего места Кира.
Пантелеймонов болезненно поморщился от ее вопля и, потерев переносицу, задумчиво пробормотал:
– Не думал я, что она способна на такое.
– Да кто она? – изнывала от любопытства Кира. – Ты знаешь, кто убил Петеросяна?
– Гладкова, – сказал Пантелеймонов.
– Сама Катя?..
– Да, сейчас один из наших оперативников случайно задел рукой мышку ее компьютера, тот загорелся, и на экране высветилось полное признание ее вины.
– Что ты говоришь?
– Это она зарезала своего любовника, – кивнул головой Пантелеймонов. – Но потом вернулась домой и поняла, что жить без него она тоже не может. И покончила с собой.
– Какой ужас! – содрогнулась Кира.
Оказывается, Катя вовсе не смирилась и не ушла со свадьбы после разговора с Петеросяном! Она отомстила своему неверному возлюбленному. И как страшно отомстила! А потом еще и с собой покончила.
– Черт, мелодрама какая-то! – неожиданно с досадой произнес Пантелеймонов. – Не верю!
– Что? – удивилась Кира. – Почему?
– По словам матери Катерины, ее дочь вовсе не была так уж страстно влюблена в Петеросяна. Да, он ей нравился. Она всегда его выделяла из толпы поклонников. А когда он остался ее единственным шансом вылезти из нищеты, она стала уделять ему и вовсе повышенное внимание. Но тем не менее она никогда не скрывала от матери, что мечтает встретить свою настоящую любовь. Или просто кого-нибудь понадежней и побогаче.
– Значит, ее любовью Петеросян не был?
– Похоже, что нет.
Кира задумалась. В таком случае мотивы поведения Кати понять было сложно. Ну, бросил ее мужик. Так ведь она же его и сама не очень любила. Ну, женился он на другой – обидно? Да, обидно. Но зато теперь она свободна! А спонсировать свою любовницу Петеросян ведь не отказывался. Нет, он четко сказал, что нуждаться Катя и после его женитьбы ни в чем не будет.
– И письмо еще это странное, – между тем бормотал Пантелеймонов.
– Почему странное?
– Очень уж мне не нравится, – задумчиво потер подбородок Пантелеймонов, – когда у человека под рукой полно бумаги и ручка есть, а он все равно тащится в другую комнату, включает там компьютер, открывает файл в «Word» и только после этого выстукивает свое предсмертное послание. Рискуя, между прочим, что оно будет по неосторожности стерто. Или вовсе никем не замечено.
Кира с любопытством посмотрела на опера. Господи, до чего же он симпатичный! Эта смуглая кожа, такая бархатистая на вид, просто сведет ее с ума. В таком направлении мысли Киры текли еще несколько минут, а потом она спохватилась. Нет, ей точно пора завести себе кого-нибудь. Длительное воздержание до добра еще никого не доводило. То на официанта кинулась, теперь на опера. Ну и что с того, что они оба красавчики? Это еще не основание, чтобы так бессовестно пялиться на парней.
– Ты подумай, подумай, – предложил девушке Пантелеймонов, который явно неверно истолковал выражение лица Киры. – Подумай, сделала бы ты так или нет.
Поняв, что он не отстанет, Кира попыталась поставить себя на место Кати. И сразу поняла, что Пантелеймонов прав. В самом деле, все выглядит очень странно. К чему такие сложности с компьютером? Пока его включишь – намучаешься. Да еще в том состоянии, в каком была Катя. Куда легче взять ручку и клочок бумаги и излить с их помощью душу. Просто и куда доходчивей, чем бездушное послание на экране компьютера.
– Думаешь, письмо на компьютере подделка? – затаила дыхание Кира.
– Проверим клавиатуру, – хмуро произнес Пантелеймонов. – Но думаю, она окажется чистой. Тот, кто написал это письмо, был явно не такой уж дурак.
Кира слушала его, открыв рот.
– Господи! – воскликнула она. – Но это же значит… Значит, что в квартире кто-то побывал до нас! И кто? Убийца?
– Во всяком случае, человек, который хотел, чтобы смерть Кати выглядела как самоубийство, вызванное муками нечистой совести.
– А браслет! – внезапно встрепенулась Кира.
– Какой браслет?
– Ну как же! Браслет, который ей подарил адвокат!
И сбиваясь и путаясь, Кира все же рассказала о прощальном подарке, который сделал Петеросян своей любовнице.
– Никакого браслета на теле не было, – заверил Киру Пантелеймонов.
Кира и сама это знала. Обе тонкие Катины руки лежали вдоль бортиков ванны. На них даже колец не было.
– Такое впечатление, что она просто собиралась лечь спать, а перед этим хотела немного расслабиться и принять ванну, – заметила Кира. – Даже драгоценности сняла. Я тоже всегда так делаю, когда забираюсь в воду.
Пантелеймонов кинул на нее такой взгляд, словно специально представил себе эту картину.
– Значит, ничего лишнего? – спросил он у Киры. – Только ты и водная стихия? И больше ничего и… никого?
Непонятно отчего, но у Киры от его взгляда жарко заалели мочки ушей. Она просто физически чувствовала, как от мужчины на нее идет горячая волна. Стало трудно дышать, и в глазах поплыл какой-то непонятный туман. С трудом заставив непослушный язык повиноваться, Кира выдавила:
– Ты лучше сосредоточься на расследовании!
Пантелеймонов с явным сожалением отвел от нее взгляд. И Кире моментально стало легче дышать.
– Так, надо посмотреть среди драгоценностей Кати! – сказал он. – Что это хоть за браслет такой?