Муос
Шрифт:
Однажды жители гнезда поняли, что припасы в магазине заканчиваются: часть из них испорчена, часть съедена ими, а часть грызунами. Если они умрут от голода, что само по себе не страшно, – умрут Хозяева, а этого допустить нельзя! Они стали искать выходы с их канализации. Пробивая перегородку за перегородкой, они однажды вошли в недостроенный подземный ход, который соединялся с перегоном между станциями метро «Бронная Гора» и «Уручье».
7.2.
После кровопролитной Американской войны, станции, расположенные восточнее Октябрьской, получили независимость. Их так и назвали – Независимые Станции Востока. Однако их зыбкая независимость не принесла жителям сытости и уверенности в завтрашнем дне. На станциях – голод и смятение. И людей там жило всё ещё много. На Борисовском Тракте – почти семьсот
Не смотря на то, что наличие паразита погружало носителя в эйфоричное состояние, несколько замедлявшее мыслительные процесс, носители интеллект свой полностью не теряли. У них сохранялась память, разговорная деятельность, они могли делать довольно сложные умозаключения. Поэтому навязанный инстинкт сохранения и размножения внедрённых паразитов полностью подчинял этим целям весь разум своих носителей.
Обсудив все, решили захватывать станцию постепенно. Они послали на станцию несколько девушек, одна из которых была с грудничком на руках. Девушек приняли в общину станции. Девушки стали заводить знакомства с молодыми парнями – наиболее удобными носителями для будущих хозяев. Под различными предлогами, в основном романтического характера, уводили их в туннель. Там их хватали засевшие в засаде другие носители, утаскивали в канализацию, имплантировали им новых хозяев. Через день-два девушка с парнем возвращалась, играя роль счастливых влюбленных. Потом парень вел в туннель свою маму или сестру или брата или друга – и так продолжалось в течении года. «Необращенные» жители станции Борисовский Тракт хоть и замечали какие-то определенные странности в поведении своих родных, друзей и знакомых, однако относили это скорее на проявление постъядерного стресса, голода и болезней.
Время шло и в конце-концов необращенные оказались в меньшинстве.
Носители считали себя осчастливленными присутствием в них паразитов. Они себя так и называли «благородные». Тех, кто ещё не имел в себе носителя, они называли «несчастными». Они не питали к ним зла. Они хотели им тоже счастья – они хотели и им пересадить хозяев. Благородные хотели всех людей в Муосе сделать носителями, считая это главной целью своей жизни.
Хозяева, не обладая разумом, стимулировали мозг носителя к выработке и обостренному восприятию биоритмов. Человек наделялся слабыми ментальными способностями. Эти способности выражались в том, что носитель способен отличать человека благородного от несчастного; а также очень нечетко мог воспринимать эмоции других благородных.
Случалось, что хозяева гибли. Обычно это случалось одновременно с гибелью носителя. Иногда удавалось пересадить хозяина в новое тело, но чаще такой возможности не было. Гибель хозяина вызывала приступы истерики у всех наблюдавших это носителей.
Еще одной жестокой особенностью было то, что за несколько часов паразитизма, человеческий мозг настолько привыкал к нервным импульсам паразита и вырабатываемых им ферментов, что при прекращении их поступления, мозг умирал. Смерть зараженного человека наступала немедленно после смерти или отделения носителя. В будущем это оказалось на руку популяции паразитов. Даже если зараженного человека брали в плен, то пока в нем был живой червь, он даже под пытками не сообщал интересующую противника информацию – инстинкт любви к хозяевам не позволял это сделать. Если же паразита убивали или отделяли – человек сразу погибал и тем более не мог ничего сообщить.
Не смотря на то, что носители всячески оберегали своих хозяев, носителям надо было кормиться. А для этого им необходимо было идти на поверхность, возделывать картофель, сражаться с хищниками и мутантами. Паразиты тоже боялись радиации, а значит потери среди хозяев были неизбежны. Возник нелёгкий вопрос: кто из хозяев ценнее? Конечно тот, кто старше. Между хозяевами восстановилась иерархия. Иерархия нужна была и для принятия решений – кто-то же должен был и руководить. Поэтому, чем был старше хозяин, тем более высокое положение в гнездах занимал и его носитель.
Хозяина, который был паразитом Корня, называли Прародителем. Он был самым главным хозяином, хотя по большому счету от своего потомства ничем не отличался. Корень был переполнен невыразимой гордостью за свою счастливую судьбу быть носителем Прародителя. Вот только со здоровьем у него было всё хуже и хуже. Немутировавшие черви-паразиты,
Для того, чтобы подобрать тело, обитатели Гнезда напали на вооруженный кордон станции Восток. Потеряв два десятка убитыми, им удалось утащить с собой здорового молодого парня. Всё гнездо собралось на платформе наблюдать торжественный и волнующий момент пересадки Прародителя. Корня привязали к креслу, за руку его держала Кукла. Мужчина лет сорока – талантливый хирург в прошлой жизни, а теперь носитель, на виду у ликующей и волнующейся толпы сделал надрез на шее Корня. У него потекли слёзы, но это были не слёзы страдания, а слёзы радости за тот неописуемо прекрасный акт продолжения жизни Прародителя. Хирург вырезал огромный кусок плоти на шее Корня и небрежно отбросил его в сторону, аккуратно взял в руку пятисантиметрового пульсирующего червя, головная часть которого уходила между позвонками, и с некоторым усилием извлёк его из кровоточащей шеи Корня.
У Корня была ещё секунда, в течении которой он, освободившись от паразита, осознал чудовищность и омерзительность всего с ним происходившего в последнее время. Ему хотелось раздавить эту гадкую пиявку, которая так долго издевалась над ним, и которую с таким трепетом сейчас держал в своих руках хирург, поднося её к надрезу на шее нового носителя. Но сделать он ничего уже не мог. Корень, будучи уже не носителем, а просто человеком, – умер.
После нападения на кордон станции Восток, восточенцы усилили этот кордон и никого со стороны Борисовского тракта не пропускали. Несколько нападений были успешно отбиты. Но однажды дозорные увидели нечто, что застало их врасплох. Со стороны Борисовского Тракта шли дети. Впереди шли совсем маленькие – едва научившиеся ходить. Они шли толпой, плакали и жалобно просили: «Пустите нас! Пустите нас!». Восточенцы стояли с поднятыми автоматами и арбалетами, не решаясь стрелять, а лишь робко предупреждая непослушных детей, чтобы они не подходили. Когда дети подошли к брустверу из мешков с песком, старшие дети подняли на руки младших и стали их перебрасывать через мешки. В один момент все дети сорвались и бросились на пограничников, выхватывая припрятанные ножи. Восточенцы открыли огонь, расстреливая их в упор, но было слишком поздно. Дети, а за ними взрослые, перепрыгивая через трупы погибших, бросались и свирепо ранили и убивали защитников.
На стрельбу в туннель бежало подкрепление из незадействованных на работах мужчин. Но им противостояло всё население Борисовского Тракта – от мала до велика. За считанные минуты так и не организовавшееся сопротивление было сломлено. Благородные всех возрастов вбежали на станцию. Восток сдался. Все несчастные были взяты в плен. По мере размножения червей их всех «обращали» в благородных.
Спустя два года благородные предприняли такую же попытку захвата Московской. Но московчане, зная от восточенских беженцев об обстоятельствах падения Востока, хладнокровно расстреляли детскую процессию ещё на подходе к их укреплениям. Тогда благородные изменили тактику. Через два года они сымитировали якобы переворот и смену руководства в их стане. К московчанам пришла делегация, якобы направленная «новым» правительством. Те осторожно приняли делегацию, приняли их извинения по поводу прежних неправильных действий, заверения в уважении и надежду на долгое взаимовыгодное сотрудничество. Между Московской и Востоком наладились связи. С Московской на Восток шли обозы. Они возвращались в полном составе. И московчане не замечали, что вернувшиеся люди уже не такие, какими были, когда уходили. Они рассказывали о невероятном гостеприимстве восточенцев и рекомендовали другим их обязательно посетить. Среди московчан медленно, но неуклонно расширялась популяция благородных.
Благородные решили не рисковать и не делать тотального захвата Московской. Они расширяли торговлю, общение с другими станциями, обращая всё новых и новых делегатов и торговцев. Носители хозяев уже были на всех станциях восточной части Муоса и кое-где дальше. Всё чаще благородным на этих станциях удавалось незаметно для других обитателей захватить несчастного, пересадить ему личинку червя и удерживать его в течении времени, достаточного чтобы червь стал контролировать мозг нового носителя.