Муранча
Шрифт:
— Папа, папа, пожалуйста… — умолял Сергейка.
Ныло сердце.
Илья отошел подальше от черного отверстия в бетонной стене. Поближе к людскому гомону и свету. Так, чтобы не слышать больше голосов жены и сына. Жена и сын замолчали.
— Еще кто?! — орал Казак. — Ты?! Ты?! Ты?! Может быть, ты?!
Возле служебного хода топталось четыре человека. Всего-то. Оружие было только у двоих. Казак продолжал поиск добровольцев. Перед ним молча расступились
— Кто еще?!
Луч фонаря бил в плотную массу людей. Но никто больше не выходил на зов. Люди жались друг к другу и прятались за спины друг друга.
— Кто?! Кто?!
Сноп света выхватил чью-то голову с надвинутым до самого носа капюшоном. Капюшон — большой, из толстой прорезиненной ткани, от сталкерского плаща. Лица в тени плотного тяжелого башлыка Илья не разглядел. Зато он увидел кое-что другое.
Человек в капюшоне поспешно, даже, пожалуй, слишком поспешно прикрылся от света рукой. В фонарном луче мелькнула изуродованная правая ладонь, на которой не хватало двух пальцев.
Илья застыл. Показалось?
Или все же нет?
Тютя Приблажный рассказывал о трехпалом человеке. Правда, еще Тютя говорил, будто тот человек мертв. Бред? А вдруг — нет? Что, если от фонарного света сейчас прикрывается восставший из мертвых Сапер?
Да хоть трижды восставший! Да хоть десятижды! Илья сжал кулаки. Если это действительно Сапер, он его не упустит. Он отправится за ним и в могилу, и в ад. И он поквитается с ним хотя бы там.
Илья забыл обо всем остальном. Сразу. Вдруг. Совсем.
— Стой! — Он вклинился в толпу. Рванулся вперед, расталкивая попадающих под руку «красных» и «синих».
Илья видел, как человек в капюшоне повернулся и отступил в темноту.
Фонарь Казака светил уже в другую сторону.
— Сто-о-ой! — во весь голос закричал Колдун, пугая толпившихся вокруг людей.
От Ильи отпрянули как от буйного. Его теперь сторонились так же, как и Казака. И это было хорошо. Очень хорошо, что толпа расступалась сама, что не приходится пробиваться сквозь нее с кулаками.
Илья бросился за едва угадывающимся в полумраке капюшоном. Капюшон удалялся. И непонятно было: то ли его обладатель проталкивается силой, то ли проходит сквозь толпу, как и подобает призраку. Вокруг шумело и гудело людское море.
— Колдун, ты куда?!
Чья-то рука вцепилась в плечо. Казак? Судя по голосу — да.
Илья не стал оборачиваться, боясь упустить из виду смутные очертания островерхого капюшона. Он просто стряхнул удерживавшую его руку.
— Без меня! — бросил Илья на ходу. — Я — пас!
И плевать, что о нем подумают. У него теперь появилось дело поважнее, чем вылазка в муранчиное логово. Ему теперь нужно догнать Сапера, по вине которого мертвы Оленька и Сергейка. Позарез нужно. Догнать! Ублюдка! Прямо сейчас!
И убить, если бывший начальник Аэропорта каким-то чудом остался жив. А если нет, если он мертв — все равно убить. Еще раз. Или хотя бы выяснить наверняка, что этот трехпалый в сталкерском плаще с капюшоном — не Сапер.
А все остальное — потом. Потом. Потом…
Люди, которых задевал и толкал Илья, вроде бы что-то кричали ему, но смысл доносившихся фраз куда-то улетучивался. Понимание ускользало.
Проклятый капюшон вот-вот растворится во мраке. И чтобы настичь его, требовалось приложить все силы и сосредоточить все свое внимание только на нем.
Илья отключил сознание от посторонних раздражителей. Он слышал теперь только стук собственного сердца, а сузившийся зрительный коридор незримой нитью соединил его со сталкерским капюшоном, то исчезавшим, то вновь появлявшимся впереди. Только нить эта была слишком ненадежной. Нить могла оборваться в любой момент.
Глава 13
ПРИЗРАК
Они продрались сквозь плотную толпу и выбрались со станции. На этот раз никто не пытался остановить Илью на входе в туннель, и погоня продолжилась среди плотных туннельных трущоб, где некуда было свернуть, но имелось достаточно укромных мест, чтобы спрятаться.
Стало немного просторнее. Видимо, большая часть народа из туннеля вывалила на Пушкинскую, а те, кто остался, испуганно шарахались в сторону.
«Капюшон» перешел на бег. Илья тоже прибавил ходу.
Под ногами хлюпало что-то вонючее и тошнотворное, сверху свисали какие-то тряпки. Приходилось уворачиваться от торчащих повсюду досок и железа, перепрыгивать через какие-то ящики, корзины, погасшие кострища и зловонные кучи.
Илья больше не кричал, не требовал остановиться — берег дыхалку.
Света в туннеле катастрофически не хватало. Илья то нырял в густую темноту, то выныривал из нее, как из воды. Взгляд по привычке цеплялся за редкие освещенные оазисы в пустыне мрака, но мозг не затруднял себя переработкой второстепенной информации. Мозг был занят другим.
По пути попался маленький костерок в большой железной бочке. Багровые отблески освещали лишь саму бочку и подвешенный сверху железный лист с загнутыми краями. На импровизированной квадратной сковородке жарились жуки и личинки.
Потом впереди вспыхнул и тут же погас одинокий фонарик, хозяин которого поспешил убраться с дороги Ильи.
В какой-то убогой конуре блеснул светильник, закрытый прозрачным колпаком из стеклянной банки с отбитым донышком. Слабенький желтый огонек озарил чье-то изможденное лицо.