Муранча
Шрифт:
— Нет, спасибо. — Илья поморщился.
— Мерзость какая!
— Брезгуете? И напрасно. Это универсальный высококалорийный продукт. — Пожилой интеллигентный жукоед расхваливал извивающуюся личинку, как диаспорский торговец — свой лучший товар. — Вкус, конечно, специфический, но к нему быстро привыкаешь. Зато насекомых можно потреблять в любом виде — в жареном, вареном или тушеном. А можно есть прямо так.
Алексей Кириллович положил личинку в рот. Под зубами хрустнуло, что-то брызнуло на куцую бородку. Жукоед утерся и вдумчиво
— Условности, всего лишь нелепые условности мешают вам употреблять пищу, которую проще всего добыть. У вас на красной ветке, вероятно, еще был выбор провизии, и вы могли привередничать. У нас выбора этого давно нет. Нас слишком много, а еды слишком мало. В конце концов, согласитесь, энтомофагия — это лучше, чем каннибализм.
— Лучше. Наверное…
Илья покосился на копошащуюся в ящике массу.
Но все же до чего противно!
— Вашу бы ветку на муранчу натравить, — фыркнул Илья. — Может, сожрали бы всю.
— Остроумно, остроумно. — Старичок вежливо усмехнулся. — А вы знаете, кстати, что муравьи и саранча некогда были довольно распространенной и излюбленной пищей человека?
— Зато теперь все изменилось с точностью до наоборот, — вздохнул Илья. — Пищевая цепочка выстраивается в обратном направлении.
— Да, теперь многое меняется, — согласился Алексей Кириллович. Он больше не смеялся и не улыбался. — Природа сходит с ума. Но, собственно, именно о муранче я с вами и хотел поговорить.
Илья удивлено поднял брови.
— И что вас интересует?
— Все. Я расспрашиваю о ней каждого, кто хоть что-то видел или слышал.
— Зачем? Работаете над новым кулинарным рецептом?
— Нет. — Алексей Кириллович оставался серьезен. — Хочу понять, с чем мы имеем дело. И есть ли у нас хоть какой-то шанс уцелеть в этом противостоянии.
В памяти всплыл разговор на Сельмаше и выдвинутое бородачом дядей Мишей предположение о том, что жукоеды могут подсказать, как извести муранчу.
— Ищете способ одолеть тварей? — напрямую спросил Илья.
Алексей Кириллович развел руками:
— Я всего лишь старый энтомолог. Но ведь и муранча — это всего лишь насекомое, пусть и вымахавшее до неприличных размеров. А я изучал насекомых не один год и написал на эту тему не одну научную работу. Так может быть, мои знания пригодятся не только для того, чтобы решать продовольственную проблему?
Резонно вообще-то.
Илья вспомнил огромные жвала-кусачки, вцепившиеся в прутья сельмашевской решетки. С этого он и решил начать.
— Ну что ж, слушайте…
Алексей Кириллович внимательно его выслушал и, задав несколько уточняющих вопросов, удовлетворенно кивнул.
— Все верно, — пробормотал энтомолог. — Я так и думал.
— Что верно? Что вы думали? — насел на ученого Илья.
— Ну… — Алексей Кириллович задумчиво почесал подбородок. — Описанные вами мандибулы очень похожи на муравьиные.
— Что-что похоже? — не понял Илья.
— Мандибулы. Жвалы членистоногих. И феромонты опять-таки… Это особые пахучие вещества, с помощью которых обычные муравьи общаются друг с другом, — пояснил энтомолог, не дожидаясь нового вопроса. — Так называемая «химическая речь».
— Та вонь, которая идет от муранчи?
— Да, она самая. Но с другой стороны, с саранчовыми этих существ роднит наличие крыльев, надкрылков и, вероятно, задних прыгательных лап, с помощью которых они также обмениваются сигналами — только уже звуковыми. Очень интересный вид. Возможность летать, вернее, перепархивать с места на место по воздуху значительно расширяет потенциальный ореол обитания вида и увеличивает скорость передвижения колонии. И все-таки…
Алексей Кириллович тряхнул головой, словно принимая важное решение.
— Все-таки это не просто стая саранчи, тупо перемещающаяся в поисках пищи. Это высокоорганизованный социум, который больше напоминает муравьиное сообщество. То, что рассказывают очевидцы… Осваивание человеческого жилья… Сбор припасов…
— Ага, социум, — хмыкнул Илья, — Скажите еще — коллективный разум.
— Вполне возможно. — Энтомолог глядел на него спокойно и совершенно серьезно. — Вы не представляете, насколько упорядоченной и рациональной может быть жизнь муравейника!
— Вот только муравейников себе, насколько я понял, муранча не строит.
— Тут вы правы, — легко согласился Алексей Кириллович, — не строит. Муранча, судя по всему, не способна даже самостоятельно зарываться в землю. Возможно, это связано с ее размерами. Трудно построить муравейник для такого количества столь крупных особей. А может быть, дело в том, что муранче, в отличие от обычных муравьев, это попросту не нужно. Зачем что-то строить, если в качестве муравейников можно использовать крупные города с плотной застройкой. Уцелевшие после ракетных ударов, близко расположенные, связанные друг с другом канализационными и водопроводными коллекторами, многоквартирные дома, торговые центры и промышленные предприятия являются готовым жилищем для колонии. А городская флора и фауна на какое-то время становятся ее кормовой базой. Забавно, не находите? Мы построили им муравейники, и мы же оказались их пищей.
— Ничего забавного, — хмуро отрезал Илья.
— Ну, как же? Вдумайтесь! Возможно, наше предназначение, наша роль в эволюции заключается в том, чтобы создать стартовую площадку для нового доминирующего вида!
Илья примолк. Да и самого Алексея Кирилловича такая мысль, видимо, не очень веселила. Повисла неловкая пауза.
— Думаете, муранча в Ростове надолго? — наконец спросил Илья.
Энтомолог пожал плечами:
— На дворе осень. Скоро начнутся холода. Полагаю, муранча готовится к зимовке.