Мурочка, или Менелай и Елена Прекрасная
Шрифт:
Детские песни звучали громко, на весь дом, Машенька маршировала и пританцовывала под них, смешно виляя попкой и выписывая сложные па ручками. Агата маршировала вместе с ней и заливисто смеялась, так же громко, как играла музыка. Арни закатил глаза и, недовольно фыркнув, поднимался к себе, столкнувшись с Ярославом.
– Что там? – мужчина уснул в обед вместе с Машенькой и проснулся только от топота и орущего из динамиков: «На танцующих утят…»
– Танцы.
– Балерина растёт, - мужчина, улыбаясь, спустился вниз и теперь стоял в широком дверном проёме, любуясь на двух блондинок. Постарше и помладше, обе были с волосами светло-пшеничного цвета и молоденькие.
Он присоединился к танцующей Мурочке, потому что спокойно смотреть, как она задорно крутит попкой в красных – а каких же ещё? – трикотажных брючках под «быть похожими хотят не зря, не зря», он не мог и решил, что вполне сойдёт за бегемота, который «ничего не разберёт, но старательно поёт».
– Что ты хочешь на день рождения, Мурочка? – он легко прижал к себе девушку, и она, в который раз, отметила, что для такого огромного человека он на редкость легко двигался и чувствовал музыку, давая свободу своей партнёрше, ведя её незаметно. Попросившаяся на ручки Машенька сидела между мамой и папой и всем своим видом выражала удовольствие, она звонко и по очереди целовала людей, считающихся её родителями, и забавно морщила носик, точь в точь как Мурочка, отметил Ярослав.
– Не знаю, я не думала.
– А ты подумай, ты же хочешь праздник?
– Пазник, - запричитала Машенька и показав, что хочет вниз, рванула за игрушкой, показывая этим, что уж кто-кто, а она точно хочет праздник, потому что в праздник она получала новую игрушку. Праздников в календаре было на редкость много, и игрушки грозили заполонить весь дом, пока Ярослав не придумал прятать половину из Машенькиной коллекции, а потом, через месяц, менять на другую половину. Пара любимых плюшевых игрушек и яркие каталки – Машенькины любимцы, – не прятались никогда.
– Так что?
– он воспользовался минутной паузой, пока девочка отвлеклась, и приподнял Мурочку, спрашивая её в губы.
– Хочешь праздник?
– Праздник тела хочу.
– Ого, - он опешил, потом засмеялся. – Ты совсем решила заездить большого дядю?
– Заездишь такого… Но ты не так понял. Хочу косметолога, спа-салон, грязи какие-нибудь, водоросли, шоколад, горячие камушки на попку…
– Ооооооо, камушки на попку, может, я тебя отшлёпаю пару раз, и будут тебе камушки? Ох, какие горячие.
– Ты только обещаешь, большой дядя, - она сделала вид, что обиделась. На самом деле Агате даже нравилось, что большой дядя не мог как-либо причинить Мурочке боль. Иногда её заносило в своих фантазиях настолько далеко, что она начинала требовать их воплощения от Ярослава, на что он только смеялся:
– Тебе не понравится.
– Откуда ты знаешь? Может, понравится.
– Ты слишком скандалистка, и ты не терпишь боль… Вообще никакую боль не терпишь, так что прости меня, Мурочка, но я не стану ассоциировать боль с собой, получится, что ложки найдутся, а осадочек останется.
– Такой скучный, - набычившись.
– Хочешь, переоденусь медсестрой, клянусь, веселее зрелища ты не видела! – и Мурочка смеялась, и забывала о своих фантазиях, потому что на самом деле она любила, когда Ярослав обращался с ней бережно, словно она из фарфора. И она на самом деле боялась боли, прищемив палец, она проплакала половину дня и потребовала укол обезболивающего, а после укола плакала ещё половину дня, уже от укола. Ну, и чтобы большой дядя её утешал. Машенька была на попечении старших братьев, и Ярослав утешил её не один раз, уговаривая не кричать так громко.
На целую неделю они уехали в дом отдыха с хорошими, по-европейски благоустроенными номерами, где в комплекс услуг входил большой спа-салон с огромным перечнем процедур. Пока Ярослав осматривал достопримечательности этого и соседнего городка и «откисал» в аквапарке и на аттракционах с детьми, Агата получала удовольствие и ощущала себя самой настоящей блондинкой, молодой и красивой, какой она и была на самом деле. Заботы о трёх детях часто лишали её этого, и хотя с появлением большого дяди ей стало намного проще и легче, как морально и материально, так и физически, иногда она скучала по своим беспечным денькам, но так ведь бывает со всеми мамами, думала Мурочка и не жалела о том, что приняла решение взять племянников себе.
Стоя в Центре ландшафтного дизайна, присматривая украшение для немного пустого пространства перед домом, Мурочка то и дело натыкалась глазами на небольшие и с виду чахлые кустики, среди которых попадались довольно крупные растения с большими корнями и огромными комами земли на них.
– Что это?
– Сирень, - ответила бодрая девушка-консультант, демонстрируя фотографии и видеозаписи, рассказывая о достоинствах того или иного сорта, морозостойкости, светолюбивости и о том, насколько он пригоден в здешнем климате.
Её глаза то и дело возвращались к фотографиям огромных белых шапок со звучным названием «мадам Лемуан».
– Переродится… - задумчиво сказал Ярослав.
– Ты умеешь сажать сирень?
– Нет… я вообще ничего сажать не умею, только газон стричь, а всем остальным рабочие занимаются…
– Но ведь переродится…
– Значит, переродится, - он обернулся к девушке и, купив ещё пару приличных кустиков, на всякий случай, а так же взяв подробнейшую консультацию, заказал доставку.
Всей семьёй они долго гуляли по небольшому старинному городку, Агата чувствовала себя отдохнувшей, выспавшейся и довольной. Она даже не обращала внимания на взгляды, которые неминуемо привлекала семейство. Высокий, крупный мужчины, чьи мышцы буквально играли даже под светлой лёгкой курткой, молоденькая блондинка рядом с ним и трое детей, один из которых – высокий чернокожий подросток, второй – шустрый маленький китаец, и малюсенькая девочка со светлыми кудряшками, которая устроилась на руках здоровяка и практически потерялась там, обнимая огромную руку, облокотив голову на грудь.
Наверное, она бы не поверила, что она – это она, покажи ей такую картину года два назад, когда она прыгала от радости после получения диплома, а Лёшик кружил её и говорил, как он гордится Агатой. Ах, какие грандиозные планы были у девушки, какие заманчивые предложения работы: новые места, города, перспективы и Лёшик рядом навсегда-навсегда. Даже папа в те дни гордился девушкой и, в порыве, купил её любимый десерт «Тирамису», который она, как истинная блондинка, съела ночью, запивая шампанским и целуясь с Лёшиком.