Мурочка, или Менелай и Елена Прекрасная
Шрифт:
– Большой дядя, ты точно уверен, что хочешь со мной навсегда?
– Конечно, Мурочка, конечно.
– Ааа?..
– Что?
– Да… тебе же три ложки сахара?
– Точно, ты очень смышлёная, Мурочка.
Конечно, Агата чувствовала свою вину, но всему есть предел и предел её терпению – тоже. Она была намерена соблазнить большого дядю во что бы то ни стало, потому что… потому что её организм требовал любви, но не просто снятия напряжения, что тоже бы не помешало, её организм нуждался в любви конкретного человека, и этот человек спал с ней в одной постели, полуголый, иногда выходил из душа, что находился в их спальне, и вовсе голый, и в задумчивости долго заглядывал в комод в поисках белья, как будто
Тщательно продумав свой туалет, критически оглядывая себя в зеркало, в красном кружевном комплекте – а каком же ещё? – состоящем из очень номинального бюстгальтера, с краем как раз на середине соска, маленьких стрингов, пояса для чулок и самих чулок с широкой кружевной резинкой, Агата подправила макияж, добавила румян на щёки и алого на губы, небрежно распустила волосы и надела туфли на беспрецедентно высоком, даже для неё, каблуке. Ей предстояло пройти всего пару шагов… из ванной комнаты в их спальне, к кровати, где лежал обнажённый мужчина. Накинув лёгкий халатик, она вышла и встала напротив, уверенная, что Ярослав уже оценил её неуместный для сна макияж, обувь и чулки. Медленно сдёрнутый поясок окончательно подтвердил мужчине её намерения, и он подтянул простынь на себя.
– Дай-ка сюда, - она дёрнула за противоположный конец ткани, воспользовавшись растерянностью в его глазах, - хочу видеть, нравлюсь ли я тебе?
Простыня валялась, отброшенная подальше, Мурочка нагнулась, отставив попку так, чтобы мужчине была видна не только попа, и убрала ненужный кусок ткани.
Она погладила себя:
– Ох, большой дядя, я таааак хочу тебя…
– Кхм…
– Смотрю, ты отвечаешь мне взаимностью…
Трудно было не ответить взаимностью блондинке в столь фривольном наряде, которая изгибается, как кошка, демонстрируя на доли секунды своё возбуждение.
– Жаль, что нет пилона.
– Ты умеешь танцевать у пилона, Мурочка?
– Я кладезь талантов, ты себе не представляешь.
Не прошло и пары минут, как Ярослав понял всю глубину своего непредставления, потому что Мурочка вытворяла нечто невообразимое своим телом, она тянулась, гнулась, двигалась ритмично и медленно, она почти села на шпагат, а «почти», потому что помешало лицо Ярослава.
– Ух ты, - пальчики пробежались по всей длине, - дааааааааа, - удовлетворённо, - какая взаимность… полная, - она нырнула себе между ног и провела ещё раз по члену, - чувствуешь?
– Мурочка, - он звучал предупреждающе.
– У? – её дыхание было у головки, при этом она крутила попкой в такт музыки прямо перед лицом мужчины. Дабы усилить результат, она отогнула тонкую ткань и стала едва поглаживать себя, едва, потому что в планы Агаты входило лишить самообладания Ярослава, а не кончить самой, о собственный палец, хоть и в десяти сантиметрах от лица мужчины. Но этому было не суждено сбыться, потому что следующее, что она почувствовала – это горячий рот, и вся её сила воли ушла на то, чтобы не испытать оргазм в ближайшие три секунды. Ярослав виртуозно владел этим искусством, и Мурочка никогда не могла продержаться долго… Только она хотела его член, и вовсе не в своём ротике, где он сейчас находился, а значительно южнее - иначе победа не может считаться полной…
За мгновение до того, как станет неважно, насколько её победа полная, она поняла, что лежит на кровати, лицом вниз, оттопырив попку, а большой и вожделенный член Ярослава не так уж и медленно входит в неё до самого конца, от чего она покрылась испариной, но, в попытках получить ещё больше удовольствия, стала насаживаться сама.
Он просто потерял контроль над своим телом, разумом и волей, её желание, настолько очевидное, предъявляемое, её практически ультиматум, свёл его с ума. Он едва сдерживал себя, чтобы не входить на всю длину и с силой одновременно, но, постепенно, и этот страх ушёл от того, как прогибалась Мурочка, взвизгивала и, несмотря на его довольно агрессивное поведение, просила ещё, ещё. Ему стоило огромных трудов дать это ещё, потому что вид Мурочки едва не заставил его кончить, когда она ещё танцевала, а уж когда она практически уселась ему на лицо, одновременно захватывая в плен его орган, ему показалось, что кончит молниеносно. В итоге они финишировали практически одновременно, он почти упал на девушку, успев подставить руку и, медленно и аккуратно выйдя, уложил её на бочок, укрыв простынёй.
– Как ты, Мурочка?
– Ууууррр.
– Мурочка, тебе больно?
– Мне хорошо, - растягивая гласные, - мне тааааааак хорошо, ты почему не занимался со мной любовью три недели?
– Наказать хотел.
– И сколько бы ещё наказывал?
– Примерно неделю… да, ещё пять рабочих дней.
– Какая точность, большой дядя.
– Дядя не без странностей, Мурочка.
Он смотрел на блаженно улыбающуюся девушку, тушь немного размазалась, помада была стёрта о постельное бельё, волосы растрепались, а глаза сияли откровенной радостью и чем-то ещё. Возможно, уверенностью или любовью?..
– Мурочка, знаешь, я люблю тебя.
– Ох, большой дядя, я тоже тебя люблю, - она потянулась, чтобы обнять своего большого мужчину.
– Ты слышишь меня? Я тебе в любви признаюсь.
– Слышу, я тоже тебе признаюсь в любви…
– На самом деле люблю, - он вглядывался в черты молоденькой девушки перед ним. Слишком молоденький, слишком блондинки и слишком его.
– Может, встанешь на одно колено для пущей убедительности, - дразнила самую малость.
– Через пять рабочих дней.
– Да что будет через пять рабочий дней?
– она посмотрела на календарь.
– Никаких праздников.
– Предложение тебе буду делать, вот привезут кольца, и буду делать тебе предложение…
– Оооооооооо, я соглашусь, большой дядя.
– Правда?
– он выдохнул с облегчением.
– Конечно, я же люблю тебя, - так просто, словно она всю жизнь говорит это.
Через пять рабочих дней молодая блондинка оборвала телефон Ярослава с вопросом, привезли ли кольца, он, смеясь, отвечал, что ещё не заезжал в магазин.
Вечером, когда дети прыгали и скакали между ними, каждый требуя внимания, у Мурочки не было возможности уточнить, не передумал ли Ярослав. Но когда все улеглись спать, он всё-таки встал на одно колено и попросил руки и сердца девушки, а она, согласившись в восторге, гладила колечки, которые по какой-то нелепой примете нельзя надевать до свадьбы, и на утро, сразу после того, как отвезли детей в школу, они написали заявление, выбрав день свадьбы.
Проблема была одна, и она очень смущала молодую блондинку – ей решительно не понравился дворец бракосочетаний в этом городе, ведь когда она выбирала город, ей и в голову не пришло обратить на него внимание. Голубые стены и голуби сомнительных пропорций на стенах не внушали оптимизма Агате. А ведь она один раз выходила замуж, другого случая может и не представиться, вряд ли большой дядя пойдёт на это снова. Агата была уверена, что она практически извела мужчину своими расспросами о кольцах, и точно ли он собирается сделать ей предложение? Поначалу он честно отвечал, а потом закрывал ей рот поцелуем и любил её так, что у неё не оставалось никаких вопросов, не то чтобы она возражала…