Мусульманская Русь
Шрифт:
— Ну как, интересно?
— Да, конечно. Нас, журналистов, хлебом не корми, дай поучить жизни окружающих. Вот только как будет с тем, что я, возможно, напишу что-то, не соответствующее американским представлениям? Эта ваша идея-фикс про изоляционизм и Хью Лонг с ему подобными?
— Разумеется, все люди предвзяты. Абсолютная объективность — недостижимая цель, ведь любая проблема имеет слишком много граней, одни и те же события — слишком много способов рассмотрения. Одно дело — гражданин страны, совсем другое — даже долго в ней живущий. Иногда невольно принимаешь точку зрения большинства, подпуская местные события слишком близко к сердцу, или, напротив, заранее отторгаешь по каким-то своим причинам. Поэтому есть идея — печатать в этой рубрике и отзывы на нее от читателей.
Ага, соображаю. И на этой почве устроить дискуссию
— Цензуры не будет, — сказал Руперт. — Это я твердо обещаю. Но при этом все-таки желательно обзор происходящего в Европе, а не критика Лонга. Для этого имеются другие, гораздо лучше знакомые с темой.
— Ну почему сразу нужно меня подозревать в обливании помоями сенатора, — удивился я. — То, что я знаю (а набрался все больше от Насти, крайне восторженно отзывающейся об этом интересном типе), смотрится вполне симпатично. Строительство дорог и мостов, общественных зданий, борьба с безработицей и раздача бесплатных учебников детям, снижение налогов на бедных и повышение на корпорации — звучит неплохо, и результат имеется. Странно для политика, избранного демократическим путем и никогда не выполняющего своих обещаний. Лонг делает, о чем говорит, и простые люди его поддерживают. Такими темпами он скоро и в президентское кресло усядется. Умеет себя подать. Одна программа перераспределения богатств чего стоит! Как ни относиться к призыву делиться, но ведь Лонг прав. Если повышается зарплата за счет увеличения и контроля правительства над доходами больших фирм, значит, у людей на руках появляются лишние деньги, и они будут покупать, подстегивая тем самым работу тех же самых фирм, которых вроде обделили. Больше товаров произведенных и проданных — больше доход.
— Кстати насчет дохода, — добродушно улыбаясь, спросил Руперт. — Сколько вы получаете?
Я понял, что тему сенатора он обсуждать не собирается. Ну не очень-то и хотелось. Интересно было посмотреть на реакцию. Говорят, что Лонга все американские газеты дружно ненавидят. Ну если мужик, без всякого стеснения, мочится у всех на глазах на репортера после очередной гадкой статьи, ничего удивительного. Мне бы тоже не понравилось, но я бы такому умнику просто оторвал все хозяйство. Ну так я — варвар с дикого Востока, а не американец.
— Я бы сказал, нескромный вопрос, — говорю, отвечая. — Кто ж такое обсуждает? Нормально получаю, на посидеть в баре хватает.
— Хорошо, — серьезно сказал Руперт, — а вот такая сумма устроит? В долларах.
Мне понравилась озвученная цифра. Приблизительно столько я получил в прошлом году за все, включая работу на стороне как внештатника, но на всякий случай недовольно скривил лицо. Хуже точно не будет.
— Ладно, — кивнул он, — плюс еще двадцать процентов на представительские расходы. Но это предел.
— Отлично, — согласился я. — Договорились. Еженедельный обзор. Если будет что срочное, я готов стараться, но это уже за отдельную оплату.
Мысленно я собой восхитился. Как будто у меня будет время, если не халтурить, успевать и в США, и на Русь бесконечно писать. Совсем это не просто еженедельно клепать что-то серьезное. Не каждый день устраивают для моего удовольствия мятежи с расстрелами из артиллерийских орудий. Надо будет попросить артиллеристов привязать парочку народников к стволу и выстрелить, на манер англичан при разгроме сипаев с картины Верещагина. Классные получатся фотографии! Непременно оторву еще одну премию за сенсационность.
— Вам придется открыть счет в Берлине в АР, [43] — предупредил он меня. — Так будет проще.
— У меня есть, — гордо сознался я и на вырванном из блокнота листке накорябал точные данные. Наличие счета в банке сразу вызывает у собеседника уважение. Не шушера какая. Правда, забыл сказать своему нанимателю, что там лежит пара десятков пфеннигов, оставшихся от моего жалованья после оплаты съемной квартиры.
— Что касается Лонга, — сказал Руперт, когда мы обсудили тонкости общения, оплаты и пересылки текстов, — то он, уж простите за предвзятость, демагог и очень опасный человек. Да, люди видят прогрессивное налогообложение сверхсостояний и общественные работы, но не желают слушать о коррупции, занятии постов по протекции или такой вот мелочи…
43
Американско-русский банк.
Лонг основал свою газету «Луизианский прогресс» (Louisiana Progress). На газету обязывали подписываться всех, кто благодаря Лонгу получал работу. Компании, желающие получить контракты у штата, должны были давать в газету рекламу. Их обязывали!
Боюсь, что на следующих выборах в тысяча девятьсот тридцать шестом году он, если будет продолжать говорить людям то, что им нравится, имеет высокие шансы стать президентом. И вот тогда он себя покажет. Не хуже, чем в своей родной Луизиане, где, уничтожая старую администрацию, он сажал на ее место новую, еще более жадную и беззастенчивую в средствах. Не хочется думать, что это может кончиться диктатурой, но уж очень похожи его порядки и поведение на кое-что, происходящее в Европе сегодня.
— Может, это и хорошо для США? Двадцатый век — век страшной войны, оформляющихся национальных государств, изменения мышления и, как это ни ужасно звучит, еще и век диктатур. Только сильная власть может сломать инерцию и попытаться вывести свою страну из Депрессии. Уже понятно, что без государственного вмешательства в экономику мир ничего не ждет. Тенденции, схожие во многих странах, и это неспроста. Не заинтересованы богатые в изменении существующего положения. А если так и будет продолжаться, то вот то, — я ткнул в сторону улицы, где в очередной раз выстрелило орудие, — может оказаться сущей ерундой. Чем хуже жизнь, тем больше желающих будет изменить государственный строй силой. И армия не останется в стороне. В ней тоже служат люди, с разными взглядами и убеждениями. Ваша Гражданская война была уже больше шестидесяти лет назад, а наша только двадцать, и я даже врагу не пожелаю испытать на себе, что бывает, когда соседи, прекрасно жившие рядом много лет, стреляют друг в друга. Гораздо лучше богатой верхушке заранее дать бедным что-то добровольно, чем потом висеть на фонаре в одном ряду с собственными детьми.
— Очень может быть, — сказал Руперт медленно, — что на определенном этапе сильная рука необходима. Проблема в том, что такие люди уходить не желают. Они, скорее, зальют страну кровью, чем признают необходимость уступить власть другому. Если вначале они бывают даже полезны, то рано или поздно отсутствие критики со стороны и независимой критики заставляет их уверовать в свою непогрешимость. Чужое мнение становится нетерпимым, а там уже и недалеко до бессудных убийств. Как бы дерьмово ни выглядела система демократии, она дает возможность легальной оппозиции указывать на ошибки правительства и контролировать его действия. Как бы ни противно звучало, но частный бизнес необходим. Всеобщая бюрократизация и централизация очень скоро приведет к тому, что развитие прекратится. Слишком много потребуется согласований по инстанциям на любое действие. У любого начальства исчезает заинтересованность в действиях — ведь за неудачу он отвечает не карманом, а головой. И уйти при такой системе некуда. Любой изгнанный автоматически превращается во врага, потому что все уже централизовано и место никто уступать не желает. Такому человеку особенно нельзя поверить, если он публично раскается. Это еще подозрительнее. Не затаился ли до срока? Лучше решить проблему радикально. Выстрелом в затылок.
— Паранойя, возникающая от вседозволенности. И где выход? — спрашиваю.
— Где-то посредине. Наличие частной собственности при законном вмешательстве государства в экономику на важнейших направлениях — раз. Создать механизм, при котором легальная оппозиция имеет право существовать, говорить и действовать, — два. И самое главное — сменяемость руководителя. Четко оговоренный срок. Пять — десять лет, и все. Нельзя, уйдя, занимать государственные должности, — он подумал, — в течение того же срока. Любые попытки изменения закона приравнивать к измене Родине и карать немедленно. Если он заранее знает, что не вечен, то есть шанс, что не переступит определенной черты. Могут ведь и под суд отдать. Значит, чрезвычайно резких действий не будет. Миру нужна эволюция, а не революция. Постепенное движение в лучшую сторону, а не моментальное, с мгновенным сломом всех законов. Людям нужна стабильность и уверенность в завтрашнем дне. Это я не как журналист, а как обычный человек говорю. В любой системе есть свои плюсы и минусы, но диктатура рано или поздно приведет к большим проблемам в жизни и экономике.