Муж напрокат
Шрифт:
Макс делает шаг и протягивает Афанасию руку. Тот нехотя подает свою, их пальцы соприкасаются. Я себя чувствую так, словно меня положили на плаху и вот-вот отрубят голову.
— Я Максим Дубовский. Ксюшин жених.
На минуту в сарае повисает пауза. Даже пчелы перестают жужжать, а птички чирикать.
— Вот как? — медленно переводит взгляд с Максима на меня Афанасий.
Когда он смотрит мне в глаза, я думаю, что, наверно, прямо сейчас умру на месте.
— Ещё вчера ты валялась со мной на сеновале, а сегодня у тебя уже появился жених! Какая же ты быстрая, Ксения!
Вот же
Потупив глаза, прямо чувствую, как Дубовский в очередной раз меня разглядывает. Я, конечно, хотела его выставить и отправить туда, откуда он приехал, но почему-то в глубине души мне очень жаль его разочаровывать. А ещё я совсем не желаю, чтобы вся наша «деревня» была в курсе того, что я дала брачное объявление. И больше чем уверена, Максим сейчас опять спросит: «Зачем вам понадобился фиктивный брак, если у вас есть жених?»
— Теперь понятно, почему она не пошла за вас замуж, Афанасий — большой начальник. Настоящий джентльмен никогда не опустится до того, чтобы рассказывать подобные вещи о своей даме в присутствии постороннего. Тем более мужчины. Вы тюха-матюха и деревенщина, Афанасий!
— Чего?! — глаза Котова лезут на лоб, лицо искажается, губы дёргаются, и, недолго думая, Афанасий кидается на Максима с кулаками.
Но, оказывается, он только с виду такой мощный и здоровый.
На самом деле замглавы администрации — слон в посудной лавке. Дубовский легко обманывает его, согнув пополам и вывернув за спину руку.
Максим даже не нервничает. Говорит спокойно и без эмоций. Меня поражают его проницательность и сообразительность. Он всё понял, сразу расставил по местам. Я даже взвизгнуть не успеваю. Так и стою, открыв рот и заворожённо наблюдая за действиями гостя из столицы.
— Если дама против отношений, Афанасий, к сожалению, не знаю, как вас по батюшке, не стоит настаивать. Надо гордо уйти в сторону и найти другую женщину. Нужно быть благодарным за часы, проведённые в её компании и отпустить, если она этого желает. А пытаться настаивать... — Он выворачивает руку Афанасия сильнее, и тот вынужден кряхтеть. — Это путь охламонов и невежд. Вы же не хотите, чтобы Ксения считала вас невеждой? Вы же из администрации города, насколько я понимаю. Так что, пожалуйста, держите марку и докажите нам с Ксенией, что туда берут только самых достойных.
— Отпусти меня, шваль!
— Афанасий, что нужно сказать человеку, чтобы он выполнил просьбу? Что вообще в такой ситуации говорят воспитанные люди?
— Пожалуйста, урод!
— Ну вот, — отпускает Максим руку Афанасия. — Не могу отказать.
Максим разминает плечи, поправляет рубашку. А красный как рак замглавы администрации пыхтит, кричит жуткие слова, топчется на месте, скалит зубы и машет кулаком, угрожая. Правда, больше не кидается.
— Я это так не оставлю! Я ещё устрою! А ты, Ксения… Ты… Вместо того чтобы выбрать правильный путь, сама себя погубила окончательно! Так и знай! Попомни моё слово! Я тебя, Ксения Акимова… Жди!
Афанасий уходит из сарая. А я, смяв подол майки, в шоке присаживаюсь на большой старый пень, выкорчеванный в саду
— Как же я дальше жить здесь буду?! — Руки трясутся, за детей страшно. — Он же никогда этого не простит. У него знаете какой характер? — шепчу будто в бреду. — Он нашего электрика Бориса чуть со свету не сжил, когда тот его на велосипеде из лужи обрызгал.
— Значит, вы с ним были ещё и потому, что капельку побаивались отказать, да, Ксения? Опасались расплаты со стороны администрации? Видный мужчина, с очередью из женщин, а выбрал вас. Понимаю. Повезло. И всё же отказали. Это дорогого стоит, Ксения. Я в вас не сомневался.
— Ну как так-то!? — Прячу лицо в ладони.
— Простите меня, Ксения. Мне, конечно же, не стоило встревать. Но он пренеприятнейший тип. Кто-то должен был поставить его на место.
— Комиссия, банк требует вернуть кредит... А теперь ещё и Афанасий со своей местью! — начинаю тихонько плакать. — Да что же я такая невезучая-то?
Глава 9
— А комиссию на тебя кто натравил? — аккуратно спрашивает Максим и подходит ближе, подаёт мне пачку совершенно новеньких, душистых одноразовых носовых платков.
— Я впечатлена, — шмыгнув носом, легонько улыбаюсь Дубовскому.
Салфетки источают аромат чайной розы. Его сложно описать — это нежный сладкий запах с тонами настурции, муската и фруктов. Я смотрю на стоящего поблизости Дубовского и не могу поверить. Откуда эти милые салфетки оказались у него в руках? Всё у этого человека с собой, на все случаи жизни есть план действий. Он всегда знает, что делать. С ним не пропадешь. Изогнув белоснежный краешек, мну салфетку в руках, разглядывая выбитый узор.
Затем поднимаю голову.
Максим, посмотрев на меня своими потрясающими золотисто-зелёными глазами, неожиданно протягивает руку, словно желая прикоснуться к лицу, пожалеть, утерев слёзы, но в последний момент опускает ладонь, запихнув в карман. И, на мгновение отвернувшись, разглядывает бревенчатую стену.
Возникает пауза. По телу пробегает волнительная дрожь. Не могу перестать наблюдать за ним. У Дубовского широкие плечи, узкая талия, крепкая спина. Тёмная рубашка эффектно её обтягивает. В этом сарае для него мало места, и, когда мой новый знакомый приближается, я чувствую себя беззащитной девчонкой.
Я переживаю, рыдаю, нервничаю. Страдаю, боясь потерять детей, но эти эмоции перебиваются чем-то непонятным, чего я совершенно точно не желаю.
Глядя ему в лицо, я вспоминаю, что когда-то давно пыталась рисовать портреты. Ещё будучи совсем юной девушкой водила карандашом по бумаге, но мне не хватало навыков и вдохновения. Да и в родных местах подобные занятия не приветствовались. И вот, взглянув на привлекательные черты Максима, я захотела взять карандаш в руки.
По какой-то причине, будучи в отношениях с Афанасием, я не думала, что изменяю Ивану. Не воспринимала ту связь как что-то важное и не вспоминала нашу с мужем любовь. Всё это стояло особняком. Как нарушение диеты в единственный праздничный день, возможность хоть как-то жить дальше. Да и чувств к Афанасию у меня никогда не было. А вот сейчас…