Мужчина, женщина, ребенок
Шрифт:
— Ладно. Может, ненадолго сядете за руль?
— Справедливость безусловно этого требует, Роберт. Но я вижу, как вам нравится вести машину, и потом стоит ли соблюдать церемонию? К тому же, вы ведь знаете, что думает миссис Гаррисон о моем стиле вождения.
О Господи, подумал Роберт, за что мне такая напасть? Какого черта Шейла отказалась ехать? Она обладает какой-то таинственной способностью затыкать глотку этому ослу.
Мало того, что путешествие было изнурительным, администрации «Метрополь» почему-то вздумалось поместить американских профессоров Беквита и Гаррисона в полулюкс с двумя спальнями и общей гостиной. Поэтому в конце каждого дня Роберт был вынужден слушать бесконечное занудство по поводу приехавших статистиков, которые не дотягивают даже до уровня ученых второго сорта. Поэтому Гаррисон потребовал, чтобы ему предоставили право прочитать заключительную лекцию в последний день конгресса: он ненавидел коллег, но смертельно боялся их критики. Его тупость могла сравниться только с его обидчивостью.
После своего доклада Роберт испытал чувство такого облегчения, что ему было наплевать, что Гаррисон может сказать по его адресу. И он постарался незаметно отойти от группы доброжелателей.
— Вы разве не хотите с нами пообедать? — крикнул ему вслед Гаррисон.
— Спасибо, Герберт. Но мне надо немножко развеяться.
— Беквит, вы же не хотите оставить меня одного со всей шушерой. Это же ничтожества. Этот Тэйлор, например…
— Простите, коллега, но я смертельно устал. Пойду немножко подышу свежим воздухом.
— О Роберт, — твердил Гаррисон. — Это же опасно! Разве вы не слышали, что они бросили бомбу?
— Это было на прошлой неделе.
— Но ожидаются ответные меры. Швейцар сказал мне, что сегодня будет большой студенческий марш. Тысячи взбесившихся студентов выйдут на улицы. (Произнося слово «студенты», Гаррисон всегда поеживался.)
— Ничего, я сделал прививку против бешенства, — сказал Роберт и зашагал прочь по булыжной мостовой.
— Беквит, вы бросаете коллегу в беде, — крикнул ему вслед Гаррисон.
Тупая скотина, подумал Роберт. И предался мечтам о том дне, когда он сможет объявить об этом во всеуслышанье.
Он двинулся к площади Комедии, то и дело останавливаясь полюбоваться изысканными зданиями восемнадцатого века. Чем ближе он подходил к центру города, тем громче слышался шум студенческой демонстрации. Он невольно заметил, что в боковых улочках притаились полицейские автофургоны. Словно тигры, готовые к прыжку. Чего они ожидают?
— Salaud! Putain de flic! Espece de frachaud! [23]
23
Гад! Полицейская сволочь! Фашист! (фр.).
Впереди, в узком переулке несколько полицейских остановили двух студенток в джинсах и поставили их лицом к стене. Что за чертовщина? Полицейские принялись обыскивать девушек, особенно тщательно ощупывая их ниже талии. Какое там может быть оружие?
Роберт подошел поближе. Разговор полицейских с девушками становился все более резким. Правда, он понимал не все их слова. Роберт, остановившись метрах в трех, молча наблюдал за сценой.
— Не toi — qu’est-ce que tu fout la? [26]
26
Эй, ты! Чего тут болтаешься? (фр.)
Оба полицейских направились к нему.
— Tes papiers, [27] — потребовал тот, который уже к нему обращался.
Документы? Его паспорт и водительские права остались в отеле. А галстук и пиджак в лекционном зале. Вид у него был отнюдь не профессорским. Оба полицейских подошли к нему вплотную. Et alors? [28] — спросил младший.
— Я американец, — сказал Роберт, думая, что это решит проблему.
— Parle francais, conard, [29] — заревел старший.
27
Документы.
28
Ну, что?
29
Говори по-французски, скотина!
— Я профессор. — Роберт перешел на французский.
— Оно и видно, — заявил полицейский. — А моя задница сделана из мороженого.
— Оставьте его в покое, — крикнула одна из девиц, — а не то он бросит никсоновскую бомбу на вашу префектуру!
Угроза ничуть не охладила пыл полицейских, которые теперь подталкивали Роберта к стене.
— Где, черт возьми, твои документы? — наседали они, хватая его за рукав.
— В гостинице, черт вас побери, — сердито отбивался он. — «Метрополь», номер 204.
— Брехня! — заявил полицейский и прижал Роберта к стене дома.
Роберт не на шутку испугался и поднял руку. Чтобы отвести неминуемый удар.
И не напрасно — сильный удар по лбу заставил его на мгновенье оцепенеть.
Одна девушка ринулась к ним и обрушила на полицейских такой поток брани, который произвел впечатление даже на них. Они начали отступать. Угрожающе бормоча:
— В следующий раз имейте при себе документы.
С этим они сели в свой автомобиль и, не обращая внимания на девушек, рванулись с места. Роберта била дрожь.
— Благодарю вас, — сказал он.
Его спасительница была стройной брюнеткой с волосами цвета воронова крыла.
— Я просто обратила внимание этих скотов на вашу карточку.
— Что?
Она показала на карман рубашки. К нему была приколота картонка с фамилией участника конференции под эгидой IBM.
Хелло! Меня зовут
Роберт Беквит
МТИ
США.
— Меня беспокоит ваша голова. Разрешите, я взгляну.
Роберт пощупал висок. Он распух и кровоточил. И начал сильно пульсировать.
— Этот гад меня ударил, — пробормотал он. Его еще ни разу в жизни никто не бил. — Может, в больницу?
— Незачем. Я приняла домашний вызов. Или, скорее, уличный.
— Вы врач?
— Да. А Симона — студентка третьего курса. Пошли, все необходимое в чемодане.
Роберт, пошатываясь, подошел к красному «Дофину» с открытым верхом, на котором приехали девушки. Симона открыла багажник и протянула доктору чемодан. Та откупорила флакон и начала обрабатывать рану.
— Рана поверхностная, — сказала она, положила на поврежденную кожу насколько тампонов из марли и плотно забинтовала Роберту голову.