Мужские игры
Шрифт:
На этот раз Настя не поехала к генералу домой. Она позвонила ему на службу, попросила назначить ей время для встречи, и Заточный суховато и прохладно предложил встретиться назавтра в семь утра. Настя знала, что Иван Алексеевич любит по утрам гулять в Измайловском парке, но только по воскресеньям, а уж никак не по будним дням. Она невольно поежилась. Вставать придется в шесть, а для нее это каторга, она и в семь-то с трудом глаза продирает, особенно когда за окном еще темно. Но ничего не попишешь, сама напросилась.
Ровно в семь утра на следующий день она вышла из метро и тут же увидела машину генерала. Это тоже было необычным. Они много раз гуляли по утрам в парке, но Заточный всегда приезжал на метро и был в спортивном костюме и легкой куртке, а сегодня – в пальто. Вероятно, после прогулки он собирается не домой возвращаться, а ехать прямо на службу, подумала Настя.
Они молча дошли до входа в парк, желание разговаривать у Насти пропало напрочь, генерал, казалось, тоже был погружен в свои мысли. Наконец она поняла, что тянуть дальше уже неприлично.
– Иван Алексеевич, я знаю, что нарушаю субординацию, – начала она. – В другое время я пришла бы со своими проблемами к Гордееву, а уж он обратился бы к вам, и то не лично, а через руководство. Поэтому заранее прошу меня простить.
– Ничего, пожалуйста, – кивнул Заточный. – Я вас слушаю.
Она стала рассказывать, стараясь ничего не упустить и не напутать. Иван Алексеевич слушал внимательно, почти не перебивая, только иногда задавал уточняющие вопросы. Когда она закончила, он улыбнулся, при этом его желтые тигриные глаза вспыхнули, как два маленьких солнышка.
– И что вас смущает во всем этом?
– Да все смущает! – в сердцах откликнулась Настя. – На моем уровне невозможно проникнуть в этот учебный центр, а только там я смогу найти ответы на свои вопросы. Я почти уверена, что на этот раз не ошибаюсь: убийца, задушивший семерых человек, связан с учебным центром, со Стояновым и Зелениным. И я хочу его найти.
– Или их, – уточнил Заточный. – Вы довольно убедительно рассказывали только что о том, как можно было совершить эти убийства, не испугав жертву, и по вашим словам выходило, что преступников как минимум двое.
– Хорошо, пусть будет «их», – послушно согласилась она. – Но я все равно хочу их найти.
– И еще одно соображение, Анастасия. Вы были правы, когда говорили о том, что отмена заказа на Нурбагандова и передача его другому исполнителю не связана с вопросами денег. Это скорее вопрос не дешевизны наемника, а удобства и простоты. И из этого вытекает очень интересный вывод. Люди, заправляющие учебным центром, не привыкли считать деньги. И тут я склонен согласиться с вами относительно Стоянова. Похоже, он действительно был там одним из руководителей.
– Я не совсем улавливаю, – осторожно сказала Настя, боясь показаться глупой. Мало того, что в прошлый раз она выглядела перед генералом слабонервной истеричкой, так теперь еще круглой дурой себя покажет.
– Поясню. Деньги, как вам известно, любят счет. Банальная старая истина. Поэтому в каждой организации, будь она коммерческой или государственной, есть бухгалтерия. Но в коммерческой организации к деньгам относятся бережно, их действительно считают, причем не только финансисты, но и руководители, чтобы правильно определять стратегию и тактику развития предприятия. В бюджетной сфере все по-другому. Выделяются деньги из бюджета, на эти деньги организация должна функционировать. Если она что-то сэкономит, толку ей от этого не будет, потому что если она вместо двадцати дорогих компьютеров купит десять дешевых, то оставшиеся деньги она все равно не сможет потратить на премирование сотрудников или на то, чтобы ввести в свои штаты лишнюю необходимую должность. И наоборот, если у организации некомплект сотрудников и фонд заработной платы расходуется не полностью, на эти деньги нельзя купить компьютеры. Деньги на зарплату и на оборудование проходят по разным статьям, и использование средств не по той статье, по какой положено, является грубейшим нарушением финансовой дисциплины. Но это я так, для примера вам говорю, потому что хочу объяснить вот что: человек, всю жизнь проработавший в бюджетной сфере, обычно вообще не думает о таких вещах, как бухгалтерия, и забывает о таких людях, как финансисты. А чего об этом думать, когда все заранее известно и расписано? Все равно ведь ничего не изменишь.
– Стоянов – кадровый милиционер, и Зеленин – тоже, – задумчиво сказала Настя. – Вы полагаете, они по укоренившейся привычке не обращают внимания на финансовые дела учебного центра?
– Умница, – снова улыбнулся генерал. – Именно это я и полагаю. Они не привыкли думать и помнить об этом. Для них главное – знать, что деньги на счет переведены, и немалые, и их можно тратить на нужды центра. Они и тратят. А ведь там каждая копейка на учете, можете не сомневаться. В такие игры, Анастасия, на собственные деньги не играют, масштаб не тот. Чтобы затеять такую кухню и оплачивать ее из собственного кармана, нужно быть по меньшей мере сумасшедшим миллионером. У вас по этому делу фигурируют сумасшедшие миллионеры?
– Ни одного, – засмеялась Настя. – Даже психически нормального миллионера и то не усматривается.
– Ну что ж, будем считать, что мы договорились. Сегодня же чрезвычайная комиссия по налогам узнает из доверенного источника, что огромные деньги, отпускаемые государством на программу борьбы с неуплатой налогов, транжирятся черт знает как, особенно много злоупотреблений по учебному центру.
– Какие, например?
– Анастасия, не стройте из себя наивную, – поморщился генерал. – Любые. Например, наряду с подготовкой специалистов для работы в крупных коммерческих структурах в этом центре на коммерческой основе готовят бухгалтеров. Организовали платные курсы и обучают кого ни попадя за бешеные деньги. Насколько я понимаю, официальная подготовка специалистов там должна вестись по двум направлениям: бухгалтерский учет и экономический анализ, с одной стороны, и основы оперативной работы – с другой. Стало быть, люди, преподающие экономические дисциплины, там есть. Так что версия о платных курсах более чем правдоподобна. Этого будет вполне достаточно, чтобы накрыть учебный центр внезапной проверкой.
Он кинул быстрый взгляд на часы и повернул в сторону выхода.
– Наше время истекло, пора на службу двигаться. Вы куда сейчас? На Петровку?
– Куда ж еще, – вздохнула Настя.
– Не слышу энтузиазма в голосе, – насмешливо поддел ее Иван Алексеевич. – В былые времена вы рвались на работу и не хотели оттуда уходить.
– Я ведь объясняла вам…
– Конечно, я помню. Помню, как вы лили слезы на моей кухне и умоляли спасти вас от злого начальника. Но я полагал, что это была лишь минутная слабость. Неужели я ошибся в вас?
– Вероятно, ошиблись. Я до сих пор не передумала. Закончу с этим делом и напишу рапорт.
– Не торопитесь, Анастасия.
– Не удерживайте меня, Иван Алексеевич. Я готова к тому, что вы будете плохо думать обо мне, но работать с Мельником я все равно не буду. Я не могу. Скажу вам больше: я не могу больше работать в уголовном розыске.
Заточный остановился, повернулся к ней лицом и посмотрел в упор.
– Это нечто новенькое. Не хотите обсудить это со мной?
– Не хочу. Раньше хотела. Но вы мой порыв как-то не поддержали. У меня сложилось впечатление, что мой визит к вам вас раздражал и тяготил. Не беспокойтесь, Иван Алексеевич, я больше не буду приставать к вам с глупостями. Это действительно была минутная слабость. Мне казалось, что мы друзья и я могу прибежать к вам со своими бедами. Я признаю, что неправильно оценила ситуацию, генерал не может быть жилеткой для рядового опера. Простите.