Мужские игры

Маринина Александра

Настя встала, медленно прошлась по кабинету до окна, потом повернула назад и дошла до двери, прислонилась к ней. Коротков развернулся на своем стуле, чтобы сидеть к Насте лицом, и выжидающе смотрел на нее.

– Ну что ты молчишь? Возрази мне, скажи что-нибудь умное и веское, только не гляди с выражением вечного укора.

– Юра, – тихо сказала она, – я никогда не буду следить за своим отчимом. Ты можешь относиться к этому как угодно, ты можешь считать меня абсолютной идиоткой, но я ничего не могу с этим поделать. Я не буду ни о чем его спрашивать и не буду за ним следить. Вот и все. Давай попробуем придумать другие способы.

– Но почему, Ася? – в отчаянии воскликнул он. – Почему? Все равно ты уже знаешь правду. Какой смысл засовывать голову в песок?

Она покачала головой, отошла от двери и снова двинулась к окну.

– Ты не прав, я не пытаюсь закрыть глаза на правду. Я действительно все время помню о ней, хотя видит бог, хотела бы забыть. Но есть вещи, которые я не могу делать. Понимаешь? Не могу – и все тут. Я не могу следить за человеком, который меня вырастил и воспитал, которого я любила и до сих пор люблю, которого называю папой. Не могу я, Юра! Не могу, не могу!

Она почти сорвалась на крик, но тут же взяла себя в руки. Отвернувшись к окну, она смотрела на густой пушистый снег, уже несколько часов падавший на грязные улицы и серые дома. В сгущавшихся сумерках не было видно почти ничего, кроме устилавшего город снега. И внезапно ей захотелось, чтобы снег шел и шел, сыпал беспрерывно много часов, дней, недель, месяцев, чтобы накрыл собой в конце концов весь город вместе с домами и людьми и чтобы все кончилось. Они все будут погребены под снегом и рано или поздно умрут. Никто не будет никуда ходить, никто не сможет никому звонить, все так и останутся на тех местах, где их застал снегопад, и жизнь замрет на этой самой точке. И больше не случится ничего плохого. Правда, и хорошего тоже не случится, но с этим вполне можно примириться, оно и без того нечасто случается.

* * *

Василий Клыков, временно исполнявший обязанности начальника службы безопасности банка «Русская тройка», с детства обожал шпионские романы и кино про разведку. Он никогда не читал и не слышал о знаменитой «экспертной оценке» ЦРУ, согласно которой только десять-пятнадцать процентов разведывательных данных добываются при помощи технических средств, а остальные восемьдесят пять – девяносто процентов информации разведка получает от живых людей. Клыков был помешан на технике и искренне считал ее панацеей от всех бед, от которых и призвана защищать банк служба безопасности. Его бывший начальник Дмитрий Вавилов часто повторял, что каждый посторонний человек, находящийся в помещении банка, несет в себе потенциальную опасность. Он может подложить взрывное устройство, подсунуть «жучок», украсть лежащий на столе документ, влезть в компьютер и занести вирус или сделать еще какую-нибудь пакость, посему посторонние в помещении не должны находиться без присмотра. Клыков уроки усвоил, но со временем идею развил, хотя и по-своему. Если посторонних двое или больше, лучше оставить их одних в прослушиваемом помещении, тогда все их секреты наверняка будут «озвучены».

Поэтому когда начальник кредитного отдела банка решил, что в его кабинете пора делать ремонт, Василий сразу подумал о том, что во вверенном ему банке будут находиться рабочие, архитектор, дизайнер и еще бог знает кто, причем совершенно безнадзорно. Не выделять же сотрудника службы безопасности специально для того, чтобы он целыми днями находился вместе с ними в ремонтируемом помещении. Куда проще заблаговременно вмонтировать подслушивающее устройство, подсоединить его к магнитофону, установленному в одной из комнат охраны, и два-три раза в день спокойно проверять, о чем разговаривают оставшиеся без присмотра ремонтники. Сказано – сделано. Подслушивающее устройство Клыков установил поздно вечером, когда все уже ушли и он совершал контрольный обход помещений банка. Вообще-то обходить помещения он не обязан, для этого есть охрана, а начальник службы безопасности должен разрабатывать стратегию, но Клыков пренебрегал условностями, тем более что не собирался никого посвящать в свою идею. Он считал ее своей личной оригинальной находкой и хотел подождать, пока она принесет первые плоды, прежде чем ставить в известность руководство «Тройки». На следующий день должны были явиться архитектор, дизайнер и бригадир рабочих, чтобы посмотреть офис начальника кредитного отдела и сделать предварительные замеры, и Клыков хотел все сделать накануне, чтобы завтра оставалось только включить магнитофон, когда явятся посторонние.

Люди, которые будут заниматься ремонтом, пришли около полудня, и Клыков, получив сигнал от охранника на входе, быстро прошел в небольшую комнатку, открыл дверь своим ключом и нажал кнопку магнитофона, после чего запер дверь и отправился заниматься повседневными делами. Примерно в половине второго ему пришлось уехать: позвонили из школы безопасности с предложением посмотреть девушек-охранниц. Председатель правления «Русской тройки» не желал отставать от веяний моды и потребовал найти для себя охранника женского пола, чтобы ноги были подлиннее, мордашка посимпатичнее и меткость стрельбы повыше. Клыков созвонился с несколькими московскими школами безопасности и попросил подобрать кандидатуры.

Со «смотрин» он вернулся в шестом часу вечера, архитектор, дизайнер и бригадир давно ушли, и Василий поспешил прослушать запись их переговоров. Пленка на невыключенном магнитофоне медленно крутилась, послушно записывая все, что происходило в офисе начальника кредитного отдела, который освобождать помещение будет только завтра, а пока что вместе с секретаршей разбирал бумаги и раскладывал их по папкам и ящикам, готовясь к завтрашнему переезду. Начальник этот имел среди сотрудников банка репутацию человека воспитанного и вежливого, однако сейчас, находясь наедине с собственной секретаршей, он пересыпал свою речь таким обильным и витиеватым матерком, что Клыков только диву дался. Почему-то он совершенно не стеснялся пользоваться ненормативной лексикой в присутствии молодой женщины. «Наверное, трахает ее, потому и позволяет себе», – подумал Василий и тут же невольно покраснел, поняв, что слушает их разговор, вместо того чтобы выключить аппаратуру.

Отключив микрофон, он перемотал пленку и начал прослушивать все, что происходило в офисе днем. Переговоры ремонтников никаких подозрений у Клыкова не вызвали, все, что было ими сказано, относилось исключительно к вопросам архитектуры, строительства и отделки. Периодически в офис заходил хозяин кабинета, тот самый, который в данный момент затейливо матерился, перебирая документы, и давал подробные пояснения относительно того, чем ему не нравится нынешний вид офиса и что конкретно он хотел бы в нем изменить. Дизайнер и архитектор разговаривали с ним вежливо, были внимательны к пожеланиям заказчика, но каждый раз после того, как хозяин покидал кабинет, давали ему самые нелицеприятные оценки, называя «козлом, который сам не знает, чего хочет», и «придурком, который думает, что за «зеленые» бабки можно изменить законы физики». В конце начальник отдела снова зашел в офис, но на этот раз не с очередной порцией пожеланий и советов.

«… – Вы скоро закончите?

– Все, уже закончили. Сейчас уходим.

– Прекрасно. Проходи, здесь поговорим.

– Значит, завтра мы начнем работать в десять утра, – это был голос архитектора. – Рабочие будут готовить помещение к грязным работам, а я утром принесу вам несколько вариантов перепланировки. Все равно очевидно, что при любом варианте эту стену надо переносить, а вот здесь делать проем…

– Да-да, конечно. Договорились. До завтра. Проходи, садись».

Клыков понял, что к начальнику кредитного отдела пришел какой-то посетитель. Он собрался было уже выключить магнитофон, поскольку интересовавшие его ремонтники свой визит закончили, но внезапно под влиянием чисто мальчишеского любопытства решил еще немного послушать. Ему стало интересно, будет ли хозяин офиса так же непринужденно и заковыристо материться в присутствии этого посетителя, как он позволяет себе это со своей хорошенькой секретаршей.

Однако уже через две минуты Василий стал напряженно вслушиваться в разговор, боясь пропустить хоть слово. Разговор длился почти час, за это время секретарша начальника кредитного отдела дважды приносила кофе и несколько раз спрашивала по интеркому, ответит ли шеф на телефонный звонок. Шеф на звонки не отвечал, по-видимому, беседа с посетителем интересовала его куда больше всего остального.