Мужские разговоры за жизнь
Шрифт:
RASH — в основном используют красные шнурки. Шнуровка — прямая (лесенкой). Увидите такого — сразу бейте в рыло.
GASH — не отличишь от НС-скинхедов. Увидите такого — сразу бейте в рыло.
sXe-скинхеды (вегетарианцы, одним словом) — синие/голубые шнурки. Увидите такого — сразу бейте в рыло.
НС-скинхеды — белые шнурки, прямая шнуровка (также иногда означает пролитую кровь). Увидите такого — сразу бейте в рыло.
— А ну как они сдачи дадут?
— Давеча Д. Ю. очень верно подметил, что 15 лет — это состояние умственного развития, а не возраст. Лет через двадцать подросток-рэпер будет аналогом нынешнего сорокалетнего плешивого и усатого уебана в образе «Рок семидесятых жив».
— Невзирая на плешь, надо отрастить патлы до плеч. И ходить в шмотках, которые носил в 17 лет. Это круто.
— Дмитрий Юрьевич, а не мог бы ты, будь у тебя свободное время и интерес, сделать более подробную заметку-анализ про рэп и гангста рэперов? Про всяких фифти центов, белые шубы, язык жестов, тексты песен и прочее. Чтобы ссылку на эту заметку можно было дать знакомым фанатам r'n'b и рэпа.
— Да я как-то это — не сильно интересуюсь. Шубы — общенациональное, жесты — достаточно разные в разных бандах и на разных побережьях, тексты — уебищные практически везде. Ссылки давать бесполезно, это никого ни в чем не переубеждает. Наши дебилы — они ведь «тоже живут в гетто», им «все это близко».
— Послушайте творчество питерской (питерской!) группы KREC.
— «Куда пропал серотонин минувшим летом»?!
— Дмитрий Юрьевич, не ожидал, что вы тоже слушали.
— Да не, нормальные. Главное — видно, что предмет знают, и от души.
— Д. Ю., что вы думаете про отдых на родине и за ее пределами?
— Я думаю, хорошо отдыхать там, где хорошо.
— Д. Ю., а вам где хорошо отдыхать?
— Там, где хорошо.
— Мы с женой на Раннали были в апреле 2006-го. Было круто. Поэтому очень интересно читать твои заметки про Мальдивы. Ты там, кстати, с итальянскими аниматорами общался? С Лоренцо, Сильветтой?
— Не, только со стороны смотрел Я по жизни тихий, как крыса, — на посторонних больше смотрю и слушаю, чем разговариваю.
— Существует версия, по которой слово «рэп» — аббревиатура от Rhythmic African Poetry (ритмичная африканская поэзия).
— Которую придумали белые.
— (Решил подбросить дровец в топку.) Я тут подумал: русские — это те же негры, только белые.
— Правильно так. Главная проблема русских в том, что они — белые.
— И главное, Дмитрий Юрьевич полагает, что если он откроет глаза на то, что «в шубе сутенер», то человек сразу отвернется от этой субкультуры.
— Дмитрию Юрьевичу насрать с высокой башни. Особенно ему насрать на субкультуры сутенеров, пидорасов, домушников, налетчиков, проституток и прочих уебков. Могу только пожелать, что когда у тебя родится дочь — пусть она повернется лицом к субкультуре сутенеров.
— С чего вы взяли, что сутенер — убогое существо, ниже которого только лагерные петухи? По-моему, это глубокое заблуждение.
— Ты серьезно продвинут в лагерных раскладах. Вещаешь из-под нар.
СОЛЯНКА ПО-НАШЕМУ
ЖИЗНЕОПИСАНИЕ АЛЕКСАНДРА СОЛЖЕНИЦЫНА
11.12.2007
Сегодня ажно слезу умиления смахнул, прочитав новость:
Сараскина: В 2001 году я начала составлять летопись жизни и творчества Александра Исаевича, обнаруживая по ходу дела, как много лжи и небылиц накручено вокруг его личности и биографии, как много белых пятен, несмотря на усилия мемуаристов и краеведов, очевидцев и свидетелей. Мне было хорошо известно, что к идее своей прижизненной биографии Александр Исаевич относится отрицательно. Поэтому я собирала материалы впрок. В течение нескольких лет я периодически приезжала в Троице-Лыково в дом Солженицыных с магнитофоном и конкретными вопросами, и Александр Исаевич терпеливо, с большими подробностями мне отвечал. Так, по военным картам полувековой давности мы восстановили весь его фронтовой путь, много говорили о детских и юношеских годах в Ростове, о родне, о товарищах по ГУЛАГу. Расшифровывая пленки, я всякий раз обнаруживала текст первоклассного качества. А в 2005-м в «Молодой гвардии» возник проект «Биография продолжается»: та же серия ЖЗЛ, но о живущих ныне выдающихся современниках. И тут уже все сошлось.
Неудивительно, что Александр Исаевич к такой затее относится отрицательно.
Так получилось, что свой жизненный путь он уже богато описал несколько ранее. И про жуткую жизнь на фронте, куда к нему на месячишко-другой приезжала посидеть под бомбами молодая жена. И про письма антисоветского содержания, которые он через цензуру рассылал друзьям и знакомым, — чтобы сесть самому и посадить других. И про невыносимые условия содержания в лагерях — в тепле, на придурочных должностях и в камере на троих. Ну и главное, конечно, про добровольную работу в лагере тайным осведомителем, читай — стукачом, о чем никто из поклонников Творца почему-то не знает.
Плюс мне всегда были интересны мощные параллели, проводимые Солженицыным между тем, как сидел Достоевский, и как сидел лично он, Солженицын. При этом, понятно, приговоренный к расстрелу Достоевский отбывал срок в санатории, а Солженицын — в самом настоящем аду. О чем подробно в своих произведениях и сообщает — не соображая, что городит. Зоркому глазу, конечно, видно — кто на самом деле как сидел, да только граждане с тюремным опытом книжки Солженицына почему-то не читают. А прокомментировать не мешает.
Я считаю, это прекрасно — работать с первоисточниками. Ведь кто может рассказать о себе больше, чем сам автор? Тем более такой умный.
РГ: Если не секрет, что сказал Александр Исаевич, прочитав свою биографию?
Сараскина: Этим секретом мне поделиться радостно. Он читал книгу по частям. В ней восемь частей — пролог, сорок одна глава и заключительный раздел «Вместо эпилога». По мере того как они писались, делал редкие замечания на полях, всегда только по конкретным фактам. Таков был наш уговор, и герой книги ни разу его не нарушил. Прочитав все до конца, он сказал мне замечательно добрые, благодарные слова. Записал их на пленку, которую передал мне. Я буду ее хранить как талисман.