Музпросвет
Шрифт:
Радикальный фланг бастард-попа можно было обнаружить в продукции американских проектов Donna Summer, Duran Duran Duran, Doormouse.
Donna Summer — это сумасбродное буханье, склеенное из порубленной в мелкую крошку чужой музыки: диско, брейккор, немного death metal, немного нойза. Костоломный гибрид Van Halen и Electric Light Orchestra. Завывает хард-роковый гитарный запил, долго-долго зависая на одной ноте, а потом с бешеной скоростью бросаясь вперед. Барабаны то спрессовываются в нечеловеческий брейкбит, то вообще исчезают, музыка иногда буквально на полсекунды оступается в какой-то чуть ли не диксиленд или необъяснимым образом тотально меняется, превращаясь в электронный гул металлического тембра. Другой трек — это явное
Хотя в рецензиях начали встречаться слова «экспериментальный хип-хоп», «инди-хип-хоп» и даже «абстрактный хип-хоп», музыкальные журналы, в которых доминировали электроника и новый гитарный поп, о новом хип-хопе практически ничего не писали. Ну разве что в таком духе: мы имеем дело со взаимным воздействием друг на друга электроники и хип-хопа, это точка, в которой встретились два огромных моря. Хип-хоп обогащается достижениями причудливого саунд-дизайна, а электроника, в свою очередь, обогащается живым грувом, живыми голосами и, самое главное, ощущением, что музыка стоит на земле и вообще что-то для кого-то значит. В последней трети 90-х всем известным новатором инструментального хип-хопа был DJ Shadow, потом чемпионом стал DJ Spooky. В начале 00-х победило мнение, что передний край хип-хопа совпадает с передним краем коммерческого хип-хопа: Timbaland, Neptunes, OutKast.
Независимый хип-хоп, однако, не стоял на месте. Первое имя, которое приходило в голову в связи с «экспериментальной тенденцией в хип-хопе», был проект Prefuse 73. Prefuse 73 — это американец Скотт Херрен. Его дебютный альбом был сенсацией: брейки и вокальная партия были порублены в мелкую крошку, а потом собраны вместе. Все дергалось и перекашивалось. В кино такой эффект можно получить, если разложить на столе разные предметы, снять кадр, потом каждый предмет чуть-чуть сдвинуть со своего места, сделать следующий кадр, опять что-то сдвинуть, поменять местами, подложить новый предмет, опять сделать кадр… в фильме такая сцена начнет судорожно вибрировать.
В рамках брейккора/ублюдопопа тем же микросемплингом занимался Donna Summer, в рамках хауса — проект Akufen. Характерным образом, и Donna Summer, и Akufen, и Prefuse 73 быстро сдвинулись в куда менее дерганую музыку. Очевидно, сказывался кризис раздрызганности.
Для пропаганды абстрактного хип-хопа британский лейбл Warp учредил специальное подразделение — лейбл Lex. Сборник «Lexoleum» (2003) воспринимался как манифест. Иногда это почти коктейль-джаз, но назвать эту музыку сладкой не поворачивается язык. Но ведь она более чем сладкая, она смазливая! В одном из треков на передний план вытащен сладостный семплированный электроорган, он, конечно, бросается в глаза в первую очередь. Но на самом-то деле тут главное, как он порезан и вновь склеен, интересна безжалостная стратегия эксплуатации семпла. И в этом деле проявлено много ума. Собственно, искусство тут состоит не столько в кройке и шитье, сколько в том, чтобы музыка не теряла грува и упругости, а также остроумия и ироничности.
«Lexoleum» ясно демонстрирует, почему новый хип-хоп кажется куда более интересным, чем электроника. Не только потому, что голоса оживляют пластмассовый саунд. Это не главное. Здесь электронная музыка втиснута в узкие рамки и находится в подчиненном положении: она должна обеспечивать грув, контрастировать с голосом и ни в коем случае не забивать его, то есть не лезть вперед, не выпячивать собственную эмоциональность, а оставаться просто устроенной. У электроники места для произвола осталось куда меньше, кроме того, появилась цель — соревнование с голосом и в смысле ритма, и в смысле тембра, и в смысле грува. Электроника переселяется на чужую территорию и включается в ситуацию естественного
Рэп не очень изменился от того обстоятельства, что сопровождающая его музыка перестала быть стандартным тяжелым брейкбитом: это электронике нужно было срочно спасаться, рэп-то не сомневается, что он на века. Насколько можно судить по «Lexoleum», новый рэп не очень серьезен, это клоунский рэп. Он виртуозен и проворен, но одновременно не очень выразителен. Он кривляется, но бегать может только в узком и не очень длинном коридоре. Рэп-партия многократно переклеена на компьютере, повторяющиеся пассажи расслышать несложно. Что куда важнее, рэп тоже не стоит в центре происходящего, он погружен в атмосферу из других голосов, то есть мы имеем дело с аналогом радиопостановки, музыкального театра или даже оперы — как в случае проекта Themselves.
Еще несколько знаменитых лейблов нового хип-хопа: Anticon. Mush, Definitive Jux, Stones Throw, Big Dada.
В начале 00-х сдвиг электронных проектов в хип-хоп был очень заметным явлением, но темой для битвы умов не стал, скорее всего потому, что обсуждение больших конфликтных тем осталось в прошлом. Больше всех прочих в музжурналах обсуждался оппортунизм проекта Pole, который из своего минимал-техноидного «городского даба» (urban dub) убежал в абстрактный хип-хоп. Дескать, проект cLOUDDEAD стал очень близок его сердцу.
Если уползание электроники в нью-джаз было бесславным эхом трип-хопа, замеченным только барменами, считавшими своим долгом заводить «современный клубный джаз», то альянс электроники с хип-хопом был встречен с некоторым интересом. Чувство же, что этот альянс более похож на заявление оппортуниста о приеме на новую работу, все равно осталось.
На работу оппортуниста так и не взяли.
[26] Начало непонятного десятилетия
Лишь в конце 2003-го стало ясно, что наконец закончились 90-е годы, завершилось движение, начавшееся в 1988-м с появлением экстази и эсид-хауса на курортном острове Ибица. Сегодня 90-е от нас так же далеко, как и 80-е или 70-е. Разрыв с 90-ми подразумевает и прощание с идеей, что семплирование — это универсальное решение всех проблем, а барабанный бит плюс бас плюс мелодия — это исполнение всех мыслимых музыкальных желаний. На того, кто слушает и тем более по-прежнему делает что-то электронное, стали смотреть так, как в 90-х смотрели на металлистов, как на убогих, на тех, кто не видит себя со стороны.
Но то, что эпоха закончилась, вовсе не означает, что в тот же самый момент что-то иное началось. Сложно сказать, что именно началось в 00-х, что именно определяет лицо десятилетия. И похоже, что именно эта самая «сложность сказать» и определяет это самое лицо. Море музыки стало разливанным и необозримым, нет никого, кто видел бы если и не все, то хотя бы самое главное, важное и интересное. Хуже того, нет никакой возможности сказать, что же является самым главным, важным и интересным.
Эта ситуация напоминает необозримость стилей электронной музыки конца 90-х. Но тогда было ясно, что разницу между про-грессив-трансом и продукцией Армана ван Хелдена вполне можно игнорировать, в музыке-то на самом деле происходит минимал-техно и срастание нойза с компьютерным программированием и импровом.
Необозримость 90-х была необозримостью электронно-танцевального хлама, необозримость 00-х касается уже всего, что вообще есть. Дело не только в появлении mp3 как средства быстро обменяться музыкой, не только в удешевлении изготовления CD и CD-R, но, скорее, в том, что возникла обратная связь: невероятно упростившиеся технические возможности публикации материала сделали доступным огромное количество музыки, а эти горы музыки, в свою очередь, влияют на тех, кто музыку делает и публикует.
До сих пор мессидж был: расширяйте свой горизонт, ищите неочевидное, странное и забытое! В 00-х хочется предостеречь: защищайтесь от потопа, не поддавайтесь мании всеядности!