Музпросвет
Шрифт:
DJ Spooky имел в виду возврат к временам свободной импровизации 60-х, к ощущению музыки как акустического потока. Правда, сегодня импровизировать полагалось, заводя грампластинки. DJ Spooky начал идеологическую войну, выдвинув тезис, что диджейская музыка — это нынешнее состояние концептуального искусства. Привлечь к себе внимание ему удалось.
В 1994-м его шоу объединяли показ мод, демонстрацию экспериментальных видеофильмов, которые проектировались на стены, и, разумеется, музыку. Фокус состоял в том, что в художественной галерее одновременно играют пять или шесть диджеев, спрятанных от публики. Везде, даже в закоулках, на лестницах, в переходах, установлены колонки. Зритель слоняется по помещению и попадает то в поле действия тяжелого металла, то в джангл-зону, то в синтезаторный
DJ Spooky одобряет идею незаметной музыки, которая просто присутствует вокруг тебя как воздух, как деревья: «Никто не рассматривает пристально каждое дерево. Сад принципиально отличается от концерта и от выставочного зала, в саду никто ничего не предъявляет на твой суд. Сад просто есть вокруг тебя, человек приходит в сад и предается собственным мыслям».
Но идея нейтральной музыкальной атмосферы хорошо известна, о каком таком новом слове тут можно говорить? DJ Spooky настаивал, что европейцы от Эрика Сати до Брайана Ино под эмбиентом понимают спокойную, благозвучную и умиротворенную музыку. А на нью-йоркских улицах царят совсем иные звуки: шум машин и вой сирен скорой помощи, полицейских патрулей и пожарных команд. Этот непрекращающийся, нестерпимый вой, грохот и лязг стал нормой, горожанин уже не воспринимает шум в качестве загрязнения окружающей среды, поэтому и незаметные музыкальные обои начинают выть и грохотать. Нет чистых и пустых пространств, нет огромных окон, сквозь которые видно голубое небо, то есть всего того, что имел в виду Брайан Ино. Эмбиент превратился в иллбиент.
«Random shit in random order (Случайным образом выбранное дерьмо в случайном порядке). Что-то очень быстрое и шумное в течение одной секунды, потом что-то очень медленное и выразительное. Всем известный эмбиент-трек сплавить с драм-н-бэйссом Алекса Риса (Alex Reece), потом запустить эстраду гавайских островов. Вот тебе и будет иллбиент».
В Европе толковали иллбиент как попытку Нью-Йорка отнять у Лондона инициативу в роли законодателя современной музыкальной моды. Попытка не удалась, за последующие два-три года произошло много отрезвляющих событий. Не самое главное, но самое приятное — битва диджеев в 1997-м, которая якобы символизировала встречу двух культур. На битве присутствовал весь бомонд нью-йоркского андеграунда, возглавляемый Beastie Boys и Sonic Youth. США представлял DJ Spooky, а Старый Свет — Алек Эмпайер. Алек Эм-пайер со своим лютым цифровым хардкором, разумеется, победил.
DJ Spooky и его соратники не смогли создать андеграунд с собственными клубами, журналами, радиостанциями, фирмами грамзаписи, дистрибьюторскими фирмами, критиками и, главное, публикой. Бума так и не возникло. Ни американские, ни европейские гастроли иллбиент-диджеев популярности этой музыки не прибавили. Долго ожидавшийся альбом DJ Spooky «Riddim Warfare» (1998) почему-то оказался заполненным навороченным хип-хопом. Его появление сопровождалось в США такого рода восторженными рецензиями (самому мне никогда в жизни не сочинить ничего подобного, а может быть, кому-то такого рода комментарий, наоборот, покажется убедительным): «Снова вернулся правящий интеллектуал хип-хопа, он пишет картину фрагментами наших воспоминаний, чтобы создать звуковую аналогию взбешенного городского будущего, заряженную грувом научную фантастику в саунде».
DJ Spooky: «Нью-Йорк очень боится открыть дверь чему-то новому. Кажется, что концертные агенты, устроители мероприятий и клубный истэблишмент обеспокоены исключительно сбережением своего провинциального своеобразия и очарования. Это очень странно: весь мир смотрит на Нью-Йорк, а Нью-Йорк пытается избавиться от всего остального мира, не хочет видеть, что творится вокруг. Здесь повсеместно сплошной контроль и чудовищное ретро». Теперь становится понятным шаг, который предпринял DJ Spooky: если нельзя быть на переднем крае электронной музыки, то, может быть, получится встать в авангард хип-хопа?
[16]
Идея минимал-техно проста: акустическое пространство трека должно быть как можно менее заполненным, но при этом сохранять интенсивность и напор.
Минимал-техно настаивает на минимуме необходимых средств для обеспечения механического фанка, то есть настойчивого топтания на одном месте. К Minimal Music оно отношения не имеет.
В 1993-м в финском городе Турку был основан лейбл Sahko, занявшийся выпуском электрических и угрюмо пустынных звуков. Звездой Sahko был дуэт Panasonic. В 1994-м живущий в Детройте Роберт Худ (Robert Hood) выпустил альбом «Minimal Nation», который произвел огромное впечатление на европейских техно-интеллектуалов. Вскоре возникло два центра нового техно — берлинский и кёльнский.
Pan Sonic — это передний край минимал-техно, ни мелодий, ни музыкальных инструментов, ни изощренных ритмических структур тут нет. Ритм плюс саунд. Под «ритмом» надо понимать равномерное буханье, барабанов и тарелок нет. Под «саундом» надо понимать нойз. Под «нойзом» надо понимать жужжание, похрустывание, гудение, треск, шорох, звон.
Pan Sonic звучат аналогово, то есть глубоко, сочно, мясисто. Много баса. Нет никакого грува, то есть бас не извивается. Pan Sonic — это неспешная музыка. Она очень просто устроена, никакого «экспериментализма», то есть нервотрепки по непонятному для слушателей поводу, в ней нет. Музыка увесиста, но не загадочна, точнее, не более загадочна, чем выставка плохо отшлифованных каменных, известковых или бетонных глыб.
Pan Sonic применяют целую гору самодельных аппаратов. Один прибор — угловатый металлический ящик, на передней панели которого находятся пять рядов черных ручек, никаких надписей под ручками нет. Приборы ведут себя непредсказуемо, то есть одни и те хе положения ручек могут приводить к совсем другому акустическому результату. Приборы восприимчивы к теплу, в том числе и собственному: когда такой музыкальный инструмент работает долго, его звучание меняется.
Pan Sonic надо слушать на очень большой громкости.
После огромного количества выпущенных альбомов (плюс сольные альбомы участников дуэта Мики и Илпо, плюс их параллельные проекты, плюс ремиксы) саунд Pan Sonic стал торговой маркой, з определенной мере даже штампом. Возьми удар баса, снабди его эхом, поцарапай для «индустриального» эффекта и воспроизводи в медленном цикле минут десять — и каждый скажет, что это типичный Pan Sonic.
Но будет ли это действительно Pan Sonic? Иными словами: сколько места в той минималистической пустыне, куда заполз этот проект? Насколько велико в ней пространство для маневра? Есть там что искать? Могут ли еще чем-то отличаться друг от друга треки, альбомы, проекты, которые довели музыку до состояния обглоданного и высушенного позвоночника?
Ответ таков: Лао-цзы был прав. В песчинке заключается целый мир. Один скрип не похож на другой, жужжание жужжанию рознь, у мастера примитивизм может быть глубоким и устрашающим, у его эпигонов — бессильной подделкой. Тут уместно вспомнить африканские маски, вырезанные из одного куска дерева. Можно ли сказать, что они устроены просто? Да. Легко ли такую маску повторить или сделать новую в таком же стиле? Нет.
С сегодняшней точки зрения Pan Sonic звучат далеко не экстремально. Их нойз кажется не таким уж и шумным, на нервы он точно не действует. И в любом случае, их заявление: «Мы используем то, что другие считают помехами и дефектами звукозаписи» — давным-давно устарело. Ритмичная музыка, собранная из отходов и обрезков дигитального коллажирования, стала нормой (речь о явлении, известном под названиями clicks'n'cuts, microwave, glitch). И даже в этой новой ситуации, хотя Pan Sonic и воспринимаются уже в качестве старой школы, своего очарования они вовсе не утратили. Ясно, что Pan Sonic не занимаются аудиотерроризмом и не продвигают антигуманную концепцию, наплевав на аудиторию. Нет-нет, они очарованы звуком, они его дегустируют, они им упиваются, они его селектируют, они повышают его градус, они выводят его, как выводят и улучшают породу арабских скакунов.