Музыка дождя
Шрифт:
Он знал, что его жизнь уже никогда не будет прежней. Он знал, что вступил в новый мир, где царит ложь.
Отец Херли оставил ключи от машины в конверте в почтовом ящике Грегори и пошел в церковь пешком.
По радио рассказали про несчастный случай и объявили о поиске свидетелей.
Он играл в дартс со старым священником, но мысли его были далеко.
— Ты хороший человек, Джеймс, — сказал старый священник. — Ты не поддаешься мне, как остальные. Ты очень хороший человек.
Глаза Херли наполнились слезами.
— Нет, Кэнон, я слаб, грешен, я подлый и глупый.
— Мы все глупы, слабы и грешны, — сказал священник. — Но в нас есть что-то хорошее, а в тебе еще и уверенность.
Но даже когда эти ужасные дни закончились, сон к нему не вернулся. С племянником отношения были натянутые и просто формальные. Грегори позвонил и поблагодарил его за машину. Отец Херли сказал тихо:
— Боюсь, его тут нет.
— Но это ведь ты говоришь, дядя Джим, — удивленно сказал Грегори.
— Я уже так много лгал, Грегори, нужно снова врать?
— Пожалуйста, пожалуйста, дядя Джим, не говори так. Тебя кто-нибудь слышит?
— Понятия не имею.
— Можно я приеду?
— Нет.
— А завтра?
— Нет. Держись от меня подальше, Грегори.
— Но я не могу, не могу. А что будет с мамой и папой? Как они к этому отнесутся?
— Не думаю, что они когда-нибудь догадаются. Они лучшего мнения о тебе. Скажи им, что это просто небольшой несчастный случай, какие в Дублине происходят постоянно.
— Нет, я о нас. Если мы не будем разговаривать.
— Думаю, что будем, просто дай мне время.
Отношения их с того дня резко изменились. Если Грегори и приезжал, то дядя говорил, что он спешит к больному, если звонил, то отвечал, что занят. В конце концов племянник нашел место, где смог бы поговорить с ним, — в исповедальне. Отец Херли смотрел вниз, готовый слушать.
— Да, сын мой, — начал он.
— Святой отец, я согрешил. — Голос Грегори звучал слишком знакомо, чтобы его не узнать. Священник вскинул голову.
— Господи, ты решил посмеяться над священной службой? — прошептал он.
— Ты бы не стал слушать меня в других местах, поэтому я пришел сюда, чтобы рассказать тебе о том, как сожалею.
— Ты должен говорить это не мне.
— Но я уже говорил это Богу через другого священника. Я решил каждый месяц давать часть своей зарплаты на благотворительность. Я бросил пить. Господи, дядя Джим, что еще я могу сделать? Прошу, скажи мне. Я не могу ее воскресить, даже тогда не смог бы.
— Грегори, Грегори! — В глазах отца Херли стояли слезы.
— Но что хорошего будет оттого, что ты не будешь говорить со мной? Что хорошего произойдет, если ты не станешь приезжать домой, чтобы говорить обо мне? Если бы я тогда умер, все было бы иначе, ты бы сидел взаперти с родителями. Так разве мы все не должны радоваться, что я жив, пусть хотя бы та бедная девочка умерла?
— Умерла из-за пьяного водителя, который потом сбежал.
— Я знаю, я не спорю.
— Но ты не понес наказания.
— Но что хорошего оно сделало бы? Оно бы разбило сердце мамы и папы, унизило бы тебя. Мы не можем повернуть время вспять. Я бы сделал все, что возможно, если бы только…
— Прекрасно.
— Что?
— Просто прекрасно. Мы останемся друзьями.
— Я знал, что ты найдешь для меня место в своем сердце.
— Хорошо, что ты знал, хорошо, что в моем сердце для тебя еще есть место. Теперь позволь другим людям поговорить с Богом.
— Спасибо тебе, дядя Джим. И еще, дядя Джим…
Священник молчал.
— Ты не придешь поужинать со мной у меня дома? Выпивки не будет, только несколько друзей. Может, в субботу?
— Хорошо.
— Спасибо еще раз.
Он приехал домой к мальчику. Там были еще два молодых человека и девушка. Они пили вино и рассуждали о том, имеет ли церковь такой вес в Ирландии, как раньше. Отец Херли уже не раз участвовал в подобных дискуссиях и мог говорить аргументированно, мог представить несколько точек зрения. Он внимательно следил за Грегори. Тот пил только минеральную воду. Возможно, мальчик пережил шок и хотел начать новую жизнь. Вероятно, Джеймс Херли должен был найти в своем сердце силы простить мальчика, пусть он не мог простить себя. Он улыбнулся племяннику, и тот наградил его улыбкой в ответ.
Они все помогали убирать со стола.
— Эй, Грег, а что делает в шкафу бутылка водки, если ты завязал?
— Это еще от старой жизни, заберите ее с собой, — легко ответил Грегори.
Отец Херли стал думать, что в его сердце поселилась ядовитая змея, раз он допускает мысль, что не могут глаза так блестеть от воды. Он подозревал, что Грегори подливал себе водку в стакан, пока никто не видел. Но если он будет так относиться к племяннику, то какой смысл восстанавливать отношения? Он гнал эти подозрения изо всех сил.
Он поехал навестить Лауру и Алана на неделе. Они были рады услышать, что на обеде в субботу присутствовала девушка, и даже предположили, что она была подружкой их сына.
— Было не похоже, что у них особенные отношения, — сказал отец Херли и почувствовал себя старой сплетницей.
— Они давно знакомы, — сказала Лаура, — думаю, что она вполне могла бы стать его подружкой.
Казалось, и сестра, и ее муж давили на него. Они стали говорить, что хорошо, конечно, знать все наверняка, но ведь из любых правил есть исключения. Он грустно улыбнулся и сказал, что из его правил исключений быть не могло. Они снова сказали, как им повезло иметь такого сына, как Грегори, а еще рассказали про сына своих друзей, который пришел юрисконсультом в «Шинн Фейн», а потом стал участником PROVISIONAL IRA[1].
— Должно быть, у него были какие-то идеалы, просто он ошибся, — сказал отец Херли.
— Джимбо, ты, должно быть, сошел с ума, какие у него могли быть идеалы? — закричала Лаура.
Он грустно улыбнулся. У него не было возможности сказать им, что любой другой путь оказался бы лучше, чем тот, который выбрал их сын. Он выглядел расстроенным. Алан Блэк тактично изменил тему разговора.
— Расскажи нам, ты на каких-нибудь свадьбах сейчас служишь? Мы бы хотели послушать про богатых и знаменитых.