Музыка на Титанике (сборник)

Клюев Евгений Васильевич

«Я забыл рассказать Вам про Ригу: Вас помнит орган…»

Я забыл рассказать Вам про Ригу: Вас помнит орган.И про книгу мою: не читайте, сплошная мякина.И ещё: я сравнил наконец пресловутый спазганс баралгином – и с Вами согласен насчёт баралгина.Кроме этого, чту я забыл… я забыл объяснить,почему я отсюда уже никогда не уеду:просто есть одна нить, одна длинная красная нить…И забыл сообщить, что уже не курю до обеда.Там какая-то, вроде, осталась ещё ерунда…да, с собой говорил – ну, о чём мы тогда говорили,и пришел к заключению, что это всё не беда,всё однажды само образуется – были бы крылья.Кстати, вот ещё что: из собак там осталась одна —нет, не Отто, хотя Вы, конечно же, помните Отто,у другого – в подпалинах тёмных и хвост, и спина,и он как-то на днях провожал меня до поворота.А ещё… был в Манхайме, в собор не ходил,ибо высшего смысла ни в чём всё равно ни фига нет.И два дня мне всё кажется: я совершенно один.Да, по поводу рома… Вы правы, он не помогает.

«Тут вот отчёт за минувший сезон…»

Тут вот отчёт за минувший сезон:узок мой жанровый диапазон,вирши одне —выше и выше… зачем, говоришь,столько уж много твоих этих вирштам, в вышине?Хватит-де странствовать по небесам,время

вернуться назад, к малым сим, —всякой звезде:ибо у нас, на планете Земля,северный бог, говоришь, у руля,лёд на воде,и в карауле стоят холода,словно уже ничего никогдане прорастёт;да, говоришь, там одни мертвецы,ан заждались – теплоты, хрипотцынизких частот…Я бы и рад, отвечаю, и рад:дело ведь даже не в том, что – назад,вниз, с высоты,да и не в том, что – стихи побросав…Но в небесах не бывает басов —только альты.

«И был там сад. Быть может, и не сад…»

И был там сад. Быть может, и не сад,но если все о нём так говорят,то, значит, был там сад – и всё чудесно:от зелени плодов сводило дёсныи не было уже пути назад.Так говорили все, кто наугадотведали того, чем сад богат,и никогда назад не возвратились —ввели понятие необратимостьи два других понятья: рай и ад.Так говорили все, кто из оград,где яблоки росли, и виноград,и персики, и прочие гранаты,ушли ко всем чертям, забыв пенаты —на всё, что под, сменявши всё, что над.И Бог там был – хорош он или плох,но если говорят, что Бог, то – Бог:мёд-пиво пил и прочее, как все мы…и тоже сделать ничего не мог,хоть, говорят, сам не любил системы.

Сведенборг

1

что Он делает с нами Он ходит за нами следоми твердит о каких-то ценностях сиротливыхнам о них почему-то нельзя говорить с соседоми с самими собою нельзя только с Ним и можнотолько с Ним нам и можно но Он никакой собеседникговорит непонятно а главное очень уж тихои почти умолкает в преддверии дней весеннихперед Пасхой когда бывает так много вопросовпочему-то обычно одних и тех же одних и тех жеа другие откуда же взять накануне Пасхинакануне всегда одной и той же надеждычто проснёшься наутро и всё уже стало лучшевсё и так хорошо говорит даже перед Пасхойа какое уж там хорошо когда вот ведь и вот ведьах слова Его тонут в тяжёлой трясине вязкойи опять на поверхность выходят каким-то чудом

2

что Он делает с нами Он строит нам голубятнюв ней нельзя обитать но нельзя её и оставитьибо нет на земле ничего ни прочней ни обратнейчем сия голубятня обидно что не для певчиха для певчих и нет у Него никаких пристанищтолько им ведь не нужно пристанищ зачем им певчимдаже если захочешь пристать или вдруг устанешьто не можешь ты певчий а певчие все из железану а коли не певчий так вот же и вот же и вот жеголубятни одна за другой ни к чему тебе песнивместо песен тебе золотые даются вожжиты поймёшь это позже но будет уже не больночто и Дух не поёт Святой ибо Он смиреньеЕму не о чем больше Он смысл постиг и приняла твоё значит место в акациях и в сирениили хочешь в шиповнике правда довольно колко

3

что Он делает с нами Он кормит нас манной небеснойОн серебряной ложкою стукнет по краю тарелкии уже мы сидим на скамейке рядком над безднойрты открыты а в детских глазах ожиданье чудаили просто обеда и всем нам хватает с лихвоюи ещё остаётся на ложке достаточно манныэто тем кто прийти не успел и кому роковоеобстоятельство путь преградило таких премногоно бояться им нечего Он и про них не забудети накормит их там где застанет на горной кручев бездне моря в горячей пустыне и ложку остудити ко рту поднесёт и прохладна небесная маннавот поешь сколько сможешь а дальше ступай себе дальшетолько впредь не опаздывай значит и лучше уж раноприходи чем совсем никогда как в последнее времяа то очень тревожно и всякие глупые мысли

4

что Он делает с нами Он правит наши расчётыникуда говорит не годится сплошные ошибкиты и сам говорит погляди разберись что ещё тыупустил занимаясь сложением и вычитаньемслишком крупные суммы голубчик а разность ничтожнао ту пору как разность должна превышать эти суммыот которых всем тошно тебе одному лишь не тошноно потом ты заплачешь и станешь искать эту разностьда уже не найдёшь и никто тебе в том не подмогаа что мир этот держится на вычитаньи понятноибо всё никогда не даётся дано лишь немногоно зато оно наше и больше ничьё только нашеза него умирать а покажется умер за маловсё равно не горюй дорогой потому как другиеумирали за меньшее то что волной прибивалоа потом уносило и памяти не оставляя

5

что Он делает с нами Он чистит нам белые перьяибо мы Его ангелы и по-другому не будетдаже если мы сами с усами полны недоверьяи всегда улыбаемся эдакой мерзкой улыбкойполагая что всё это просто фантазии духазаблудившегося на пути между небом и прочима какое там прочее есть только хаос разрухазапустенье и смерть впрочем ангелам это не страшноим дано воспарить и увидеть оттуда откудавсё не так безнадёжно что здесь всё не так безнадёжноим положено чудо покоя забвения чудои великое чудо безмерное чудо полётано ещё не сейчас мы не знаем ещё что невиннымы не знаем что перья белы и кичимся расцветкойоперенья и ходим хвосты развернув как павлиныпо земле этой ветхой земле этой ветхой и пыльной

6

что Он делает с нами Он пишет нам длинные письмамолчаливые длинные письма когда Он в отлучкене про ныне а как бы сказать поточнее про приснопро во веки веков и так дальше ведь есть там и дальшено отсюда конечно нам дальше пока что не видноа во веки веков загораживают горизонтынам и присно не очень чтоб видно но это-то ладноможет статься мы с вами ещё доживём и до присноа чего б не дожить рядом с Ним-то который предвечени так редко в отлучке почти никогда не в отлучкено на это есть письма и нам получается не в чемупрекнуть отправителя писем а письма повсюдуна пылающих окнах и на остывающем камнена бокалов с вином на поверхности на запотелойна дороге которой проходят последние могиканеили прямо на небе на чистом и облачном тоже

7

что Он делает с нами Он верует в нас без заветатак в Него мы не веруем хоть никогда не поверимчто не веруем так ибо есть у нас книга про этона другом языке на давно миновавшем наречьив ней содержатся странные знаки далёкие знакипо которым идти бы вперёд и придёшь куда надочерез тернии мёртвые через пахучие злакичерез быструю воду и медленное пониманьено горяч толкователь и книгу поспешно толкуятолкователь собьётся с пути и исчезнет из видупотому что забрёл ненароком в чащобу такуюгде тяжёлые сумерки всё похоронят навекии захочет кричать не своими чужими словамивысоко воздевая слова над собою как знамяили или кричать лама лама кричать савахфани…что Он делает с нами, ну что же Он делает с нами!

Красная нить

Мост через реку Квай

В памяти – в полный ростмост через реку Квай…ну и зачем мне теперь этот мост —мост через реку Квай?Древний какой-то пласт —бренный какой-то мости небосвод, чужой и кривой,низко над головой.Бешеный соловейсвил из тяжелых свайсамый воздушный замысел свой —мост через реку Квай,чтоб оптимист-фантастбросился строить мост —эй, рядовой, вперёд, не зевай! —мост через реку Квай.Есть ли тут кто живой? —спрашивает конвойи под весёлый железный свистнежно глядит окрест.Мечется часовойкромкой береговой,но все обитатели этих местканули в реку Квай.Реку взять под арест —в воду уходит шести мёртвых колонну ловит за хвост:семь миллионов с лихвой.Всех их какой-то хлюстскладывает внахлёст,и вот уже надо всею Москвой —мост через реку Квай.

«От взрыва чуть дверь не слетела с петель, а вы говорите…»

От взрыва чуть дверь не слетела с петель, а вы говорите…На то ведь и цель, чтобы целиться в цель, а вы говорите!Вот тут бы я мог написать и газель,но время не то, и газель не отсель,и бьётся в окне днём и ночью метель —в широком квадрате.Конечно, однажды не станет и нас – понятное дело.Случайный фугас – и всё скрылось из глаз, и жизнь пролетела!Да только как будто бы рано туда —на что тебе этот подснежник, балда! —пригнись и беги, раз такая беда,из зоны прицела.Всему своё время, мальчиш-кибальчиш, всему свои сроки.Напрасно ты с жизнью и смертью шалишь… учил бы уроки!Настанет весна, и закапает с крыш,и станет вдруг жалко отдать ни за грошхороший наш мир… а что он не хорош —так всё это враки!Враги, говоришь… так прости и врагу – в чём дело, голубчик?А то не бывает, чтоб в чьём-то мозгу сломался шурупчик!А то не бывает, что мы на бегураздавим какую-нибудь мелюзгу —всё в жизни бывает на каждом шагу:окопчик, уступчик…Ах, пусть нас отпустят опять по домам – приказом по роте —и все мы поедем по синим холмам в зелёной карете,и прямо, наверное, в рай загремим —и будем безгрешны в эфире прямом,и всё это непостижимо умом,а вы говорите!

Колыбельная с птичкой

…были бы вопросы все давно решенытолько нет на свете никакой тишиныситцевая птичка прилетела с войныситцевая птичка прилетела с войныне пугайся деточка и слезы утриситцевая птичка с карамелькой внутрисладко будет петь тебе до самой зарисладко будет петь тебе до самой зариона будет петь тебе всю ночь напролётситцевые песни под ручной пулемётситцевая птичка никогда не умрётситцевая птичка никогда не умрётне пугайся деточка огней и тенейкарамелька сладкая всей жизни вкуснейа что жизнь не сладкая так дело не в нейа что жизнь не сладкая так дело не в нейне пугайся деточка коней и камнейситец дело прочное всей жизни прочнейа что жизнь не прочная так дело не в нейа что жизнь не прочная так дело не в ней

«Там оплакано всё: каждый двор и подъезд…»

Там оплакано всё: каждый двор и подъезд —как давно я уже не видал этих мест! —там на каждом окне до сих пор по слезеи сплошное passй composй.Там запуталось всё, всё свернулось в клубок,и состарившийся усмехается Бог:дескать, здравствуй, дружок, мы тебя заждалисьсреди пыльных огней и кулис,где шатается сцена, и доски скрипят,и болтаются двери, и чай не допит,и сбивающийся на фальцет монологзастревает груди поперёк!Я поеду туда, потому что устал,я решу, что пора бы уже по местамвсё расставить, как было: пусть будет опятьвсё стоять, и стоять, и стоять!Но какую веревочку ни потяни,а не вытащить дня – обрываются днипрямо на полуслове, на полустроке,и концы остаются в клубке.Нет, пускай он укатится, этот клубок,в те края, где сидел на окне голубок,о ту пору, как я, о ту пору, как я…Боже, как я люблю те края!

Берлин, 9 января 2009 года

Вот и падает бетонное домино —ах, бумажное, ах, воздушное домино!Я вдруг вспомнил, что я там не был давным-давно —у ворот Бранденбургских, правая сторона…Между тем лишь оттуда жизнь моя и видна —всё неплотное, непонятное полотно,на котором дыра за дырой, за пятном пятнои чужое крутят кино.Домино побежало: одна, другая волна —и заплакал весь город, заплакала вся страна,и заплакал весь мир, ибо всем нам одна цена:мы никто, мы кирпичики домино…И не наша вина, никогда не наша вина,что не наша война, никогда не наша войнапроисходит на суше, на море и даже на —на душе, где всегда темно.Мы никто: Одиссей чужое смотрит кинопро руно золотое, шагреневое руно —и сирены поют, и идут корабли на дно.Только пальчиком ткни – и былым временам хана,и какая-нибудь шпана, но всегда шпанаобъявляет, что жить отныне разрешеноили запрещено, – и падает домино,и становится всё равно.

«А гильотина скажет вжик…»

А гильотина скажет вжик —и неба нет как нет.И скажет жизнь: прощай, чужак! —и улыбнётся вслед.Ты все мосты давно пожёг,какой же ты герой?Лети, дружок, на свой лужок —вот там и умирай.Дрожит истории движок:сейчас его толкнут —и пропадёт твой бережокиз виду в пять минут.Но для чего тебе вожак,зовущий в новый рай?Лети, дружок, на свой лужок,вот там и умирай.Кому – вожак, кому – лежак:мы все на свой манер.Да не возьмут тебя ни ЖЭК,ни милиционер,ни та далёкая страна,куда ты налегке…А смерть – она везде одна:и там, и на лужке.