Музыкальные диверсанты

Кравчинский Максим Эдуардович

Вообще у каждого формирования были свои походные запевы. Остановлюсь лишь на тех подразделениях, где присутствовало значительное количество эмигрантов.

Донская казачья песня [23]

Слава Богу на небе и Гитлеру на земле, А нам, донским казакам, да на Тихом Доне. Гитлера донцы восславят, атоманов изберут, Атаманов изберут, жизнь казачью поведут. Вспомним близкого, родного, атамана мы Краснова, Вспомним все его наказы, чтобы с немцами

дружить. И с немецким чтоб народом вместе слову добывать Донцы храбро будут драться, беспощадно врагов бить, От насильников советских, коммунистов палачей Мы священный Дон очистим и на век освободим. Нам поможет Адольф Гитлер и немецкий весь народ. Мы же Гитлера восславим и за ним-везде пойдем, Мы за то его восславим, что он Дон освободил, Что он Дон освободил, жизнью вольной подарил. На Дону порядок будет, будет Божья благодать. А за все, донцы, за это должны немцам помогать, Помогать должны им крепко всех врагов уничтожать, Всех врагов уничтожать, славу с немцами стяжать.

23

Написана ага песня 29/УІН942 г. донским казаком Сюсюкиным Александром Александровичем на улице в Берлине. Поется она на мотив казачьей песни "Слава Богу на небе, государю на земле, а нам, донским, казакам, на польской границе". Каждая 2-я строка повторяется 2 раза.

Песня одной из казачьих частей из газеты «Новочеркасский вестник» (№ 57 от 14.12.1942)

Воевавшие в танковых частях на стороне вермахта казаки сложили такую песню:

Казачество Тихого Дона, по коням, Кубанцы и терцы, по коням, вперед! Теперь наши груди окованы бронью, Казаная вольность, в Крестовый поход!

Создатель так называемого «Штаба обороны Дона» Петр Донское сочинил в 1942 году гимн для своих отрядов:

Полыхают пожаром казачьи станицы,

Ветер пепел несет по родимым полям.

Есть за что нам с кровавой коммуною биться,

Есть чем будет порадовать родину нам… [24]

Полки Русского корпуса голосили такой довольно оптимистичный для 1945 года текст.

24

Есть версия, что именно это стихотворение стало отправной точкой для создания песни «Поручик Голицын»: «Четвертые сутки пылают станицы, / Потеет дождями донская земля…» Однако пока имя автора шлягера остается неизвестным.

По босанским дорогам

Шел в боях и тревогах

Сорок пятый решительный год.

От Моравской долины

До Дуная и Дрины

Все полки поднимались в поход…

На Босанском предмостье

Тлеют белые кости,

Над костями шумят ветерки.

Помнят псы-партизаны,

Усташи, домомбраны

Про ударные наши полки.

Скоро в край наш привольной

Хлынут новые волны,

Русский корпус в Отчизну придет

По родимым просторам,

По

станицам и селам

Снова мирная жизнь зацветет.

А главное — создан он был на основе известной песни уж никак не арийцев братьев Покрасс на стихи Алексея Суркова «Конармейская». Можете сравнить! [25]

25

Очередную трансформацию песня переживет в восьмидесятые годы, когда ее переделанную антисоветскую версию запишет на кассету «Брайтонштат» Ян Бал.

По военной дороге Шел в борьбе и тревоге Боевой восемнадцатый год. Были сборы недолги, От Кубани до Волги Мы коней поднимали в поход…

В смоленской газете «За свободу» регулярно появлялась рубрика некоего капитана А. Сибиряка «Песни добровольцев РОА». Песен было много, но при этом ни одной, которая стала бы действительно популярной в народе, им создать не удалось.

«В 1942 году берлинские литераторы — доктор Курт Люк и Петр Белик — выпустили сборник антисоветских частушек, песен, поговорок и анекдотов. Во введении составители заявили о том, что все русское народное творчество дышит ненавистью к Сталину, евреям, коммунистам, колхозам и к законам фальшивого народного правительства. Смоленским колхозникам, возмущенным “спровоцированной Сталиным войной” и радующимся приходу “немецких освободителей”, приписывалась следующая частушка:

“Эх, яблочко, покатилося, А советская власть — провалилася. Чего ждали мы — возвратилося."

Комментарий был следующий: “Вот оно, истинное отношение русского народа к этой войнеГ Это “творчество" трактовалось как проявление “неустанной борьбы двух пропаганд — официальной и народной"…» [26]

В составе армии Власова, в ротах так называемой «активной пропаганды» было несколько ансамблей песни и пляски, а также оркестры и специальные части по работе с киноустановками. Кроме того, по оккупированным территориям кочевало большое количество артистических групп, сформированных из местных творческих сил. Исполняли они, естественно, не советские песни. Вернее, советские, но, как они писали на листовках, «на русский лад».

26

Б. Ковалев. «Повседневная жизнь населения России в период нацистской оккупации».

Историк Борис Ковалев в монографии «Нацистский оккупационный режим и коллаборационизм в России (1941–1944 гг.)» [15] сообщает интересные факты:

«При посещении госпиталей для солдат РОА и карателей с ранеными и больными, кроме распространения среди них газет и листовок, разучивались популярные советские музыкальные произведения с новыми словами. Так теперь “три танкиста, три веселых друга” служили в РОА, а смысл песни “Легко на сердце от песни веселой” сводился к благодарности русского крестьянства немцам и Гитлеру за то, что оно стало хозяином на своей земле».

Владимир Мединский в исследовании «Война. Мифы СССР. 1939–1945» [16] пишет:

«Из номера в номер публиковались переделки советских песен. Катюша уговаривала “бойца на дальнем пограничье” переходить к немцам. "Три танкиста — три веселых друга”, убив комиссара, это уже сделали. А это узнаёте?

Широки страны моей просторы, Много в ней концлагерей везде, Где советских граждан миллионы Гибнут в злой неволе и нужде… Широка страна моя родная. Миллионы в ней душой калек. Я другой такой страны не знаю, Где всегда так стонет человек.