Мвене-Ньяга и семеро пророков
Шрифт:
Нас везет профессор Хасан Бакри. Человек яркого характера и необычной творческой биографии. Еще студентом занялся социологией. Она привела юношу в мир греческой философии и литературы.
— Потом я увлекся древностью, — не без удовольствия рассказывает профессор. — Решил стать египтологом. Теперь уже до конца дней своих.
Я представляю себе нашего спутника, седого, чуть сгорбившегося старика, в окружении древних папирусов, колесниц, браслетов, плит с письменами, мумий. Как неутомимый путешественник пробирается через заросли, горы и пустыни в поисках рек, так и он идет к своей цели — установить, как повлияла культура древних египтян на греческую социологию, философию и литературу.
— Я хочу знать первоисточник, — полушутя-полусерьезно заканчивает господин Бакри рассказ о своей жизни. Профессор время
— Я хочу сравнить эти надписи с теми, что делали древние египтяне на своих колесницах и лодках, — объясняет профессор.
…Ночь. А дорога не становится свободнее, и ехать по-прежнему трудно. Не все возницы зажгли под телегами свои стоп-сигналы — керосиновые светильники, так что нужно быть все время начеку.
Но вот Эль-Минья.
— Эмблема города, — поясняет профессор Бакри, — головка Нефертити. Видите, она на дверях такси, грузовиков.
Значит, мы у границы древнего царства, слава которого живет и поныне.
Эль-Минья, как и все города долины, вытянулся вдоль Нила. Он так ловко разбросал свои здания из красного, выложенного узорами кирпича, окруженные фигурными железными оградами со львами, современные элегантные «коробки», что прелести древней реки подчеркнуты особенно ярко, а мрачноватые кварталы бедняков скрыты. На вокзале, простоявшем, видно, лет шестьдесят, киоск. Такой же старый. И книги здесь старые. Покупаем путеводитель по городу издания 1812 года. Однако сведения в нем интересные. В Эль-Миньи жил Кнуфу — архитектор и строитель великих пирамид под Каиром. Эль-Минья считается Меккой спортсменов, потому что здесь в древности были организованы и прошли первые соревнования борцов, акробатов, бегунов. Это достоверно установлено из рисунков на стенах гробниц. Сейчас Эль-Минья — довольно обычное губернаторство с миллионным населением, в основном занимающимся земледелием. Здесь выращивают сахарный тростник, лук, разводят скот. С окончанием строительства Асуанского гидроузла в Эль-Миньи начнет бурно развиваться промышленность.
Мы заночевали в новом отеле «Нефертити» и утром продолжили путешествие. Сначала заехали в Малауи. Проехать мимо было невозможно, потому что здесь один из интереснейших музеев греко-римского периода (триста лет до нашей эры).
По пути в Эль-Миньо — колодцы Эль-Файюма
Первый вопрос, который мы задали работникам музея:
— Почему так много мумий ибисов?
— Ибис поедает вредителей посевов, — разъяснили нам. — Птица чрезвычайно полезная и почитаемая. Древние египтяне считали ее одаренной сверхъестественной мудростью и, видимо, поэтому обожествили. В других местах мумифицировали крокодилов, обезьян, львов, овец, змей. Такое расхождение во вкусах иногда должно было приводить к неприятностям. Например, жители городов, поклонявшихся кошке, видимо, терпеть не могли тех, кто сделал своим божеством собаку.
Легенды и поучительные истории, одна удивительнее другой, звучат под прохладными сводами музея.
…Нас ждал катер. Моторист надел старенькую фуражку, вытер белым платком руки, взялся за штурвал. Пересекли Нил. Затем сели в фургон, и трактор, обдавая все вокруг пылью, потащил нас навстречу пустыне.
Вдали виднелась невысокая каменная гряда, вокруг на бескрайние километры — песок, упругий, исполосованный гусеницами вездеходов. Мы приехали в Эль-Амарну.
Местечко это называется так по имени вождя бедуинов Бени-Амарна, два столетия назад раскинувшего здесь шатры своего лагеря. Ему мешали остатки древнего города Ахетатона, а посему он приказал сровнять город с землей! Вряд ли бедуин был знаком с историей. И вряд ли говорило ему что-нибудь имя Эхнатон (его выбрал себе фараон Аменхотеп IV). А между тем дела этого фараона (он жил в XIV веке до нашей эры) оставили, как известно, заметный след на страницах истории. Для того чтобы укрепить свою власть и ослабить влияние древней знати и жрецов, он ввел новый государственный культ — культ Солнца. Новое, особое божество стало над всеми другими. Старая знать и старое жречество оказали сопротивление, но Эхнатон, опираясь на своих приближенных, в основном средних землевладельцев, заставил противников покориться реформе. Эхнатон построил новый город на восточном берегу Нила (и это тоже было новшеством: раньше фараоны селились только на западном) и назвал его Ахетатон (Горизонт солнца).
Профессор Бакри остановился у ямки (для меня совсем неприметной) и спросил:
— Что вы об этом думаете? Здесь был дворец фараона.
Живая кисть воображения рисовала просторные залы, куда слуги вносят дары земли и добычу успешных походов. Богатырь, взвалив на плечи буйвола, остановился перед поваром владыки. А вот рыбак. То, чем одарил его щедрый Нил, будет подано гостям. Из соседней комнаты доносится песня — это рабыни ублажают Нефертити, жену Эхнатона. «Дама счастья и грации» — эти слова не могли ни измерить, ни передать красоты женщины, имя которой в переводе означает «Прекрасная появилась». Долгое время царица была помощницей и советницей фараона. Но со временем «счастливейшие, прекраснейшие на земле» стали встречаться все реже и реже. Причина разлада, как предполагают египтологи, заключалась в том, что Нефертити не могла родить «Горизонту солнца» сына, который стал бы после Эхнатона его защитником…
Растет новый Асуан
Краски блекнут. Профессор Бакри замолчал. Мы снова среди черных развалин. А за ними, километрах в трех-четырех, гробницы. Они вырублены в скалах. И скорее похожи на удобные квартиры, чем на погребальные склепы: просторные, с изящными колоннами в виде лотоса. Ступеньки, переходы. Даже звук не отдается здесь гулкостью, как в пустых нежилых помещениях. Всё из цельного куска камня. Ни цемента, ни соединительных муфт. Строили, повинуясь какому-то удивительно точному и строгому расчету.
Затарахтел движок переносной электростанции. Вспыхнула лампочка. Мы в гробнице визиря Эйе. Стены и колонны (пятнадцать трехметровых красавиц) покрыты росписью. Буквами для древних служили силуэты людей, птиц, коров. Вот падающая фигура — значит, слово «падать». Женщина с кувшином на голове — глагол «носить». Полусогнутая рука с чашей означает «пить». Цепочка из тонких рисунков — птицы, полукруги, извивающиеся черточки, квадраты. Господин Бакри ведет по ней пальцем и переводит. Фраза звучит примерно так: «Надо опасаться, чтобы змея не вышла из своей норы». Краски еще сохранились, они удивляют легкостью, гармоничностью, лаконизмом.
Каждая гробница — картинная галерея. В Долине царей под Луксором это сравнение приходит особенно часто. Вот крутой спуск гробницы Тутанхамона. Идем медленно. Да разве можно быстрее, когда хочется рассмотреть нарисованную на стене длинную кобру? Она уносит тело фараона в другой мир. Рядом фигуры танцовщиц. Очень часто древний художник рисовал крестообразный «ключ жизни». На этот раз богиня дарит его юному царю. Кстати, сейчас мастера золотых дел Хан эль-Халили сотнями чеканят «ключи жизни»: туристы покупают их особенно охотно…
Вся жизнь древних предстает перед нами как бы на экране с застывшим цветным изображением. Невольно вспоминаются легенды. Здесь, в гробницах, особенно ощущаешь их очарование. Летит сокол. В клюве — сандалия купавшейся девушки! Нес, нес ее сокол… да и выронил. Прямо к ногам фараона. Сандалия была настолько изящна, что властелин отправился на поиски ее владелицы. Нашел и женился. Не отсюда ли и сказка о Золушке?
Гид в Долине царей