Мы, аристократы - 4
Шрифт:
Её старшая сестра Дафна, подошедшая с ними, всё еще не была помолвлена. Видно, у неё, как и у меня, не было другого выбора. Я поддерживал с ней беседу, пока не подошла Панси, а затем и Милли. До отправления оставалось минут пятнадцать, на перроне было настоящее столпотворение, мы не успевали приветствовать знакомых. В толпе я заметил невысокую аккуратную фигурку Ромильды, которую узнал издали по пышным тёмно-каштановым волосам. Ромильда пробиралась между людьми и всматривалась вперед, разыскивая кого-то, за ней шёл крупный подтянутый мужчина лет сорока, с багажной сумкой в одной руке и с большой клеткой в другой. Клетка была накрыта куском рыхлой тёмно-серой ткани.
Увидев нас, Ромильда просияла и заторопилась
– Папа, это мои школьные знакомые, - сказала она ему, поздоровавшись с нами.
– А это мистер Вейн - мой папа.
Мистер Вейн, заведующий отделом живых мертвецов в Мунго, оказался добродушным оптимистично выглядящим здоровяком. Судя по взглядам, какими обменялись они с Ромильдой, она была нежно любимой папиной дочкой. Они и внешне были похожи - темноволосые, с тёмно-карими глазами и золотисто-смуглой кожей, с открытыми жизнерадостными лицами. Только у Ромильды были густые, чуть вьющиеся от природы волосы до плеч, а у её отца - короткая ровная стрижка. Видимо, под медицинскую шапочку.
– Добрый день, леди, джентльмены, - у него оказался мягкий, гулкий баритон. Идеальный голос для лекаря. Продолжения знакомства не подразумевалось, поэтому мы не стали представляться, ограничившись ответными приветствиями.
– Папа, клетку ему, это Гарри Поттер, - кивнула на меня Ромильда.
Мистер Вейн протянул мне клетку - да уж, у Ромильдиной тётки Живоглот отнюдь не голодал. Затем он отдал мне и сумку Ромильды, устремив на меня внимательный, оценивающий взгляд. Я её принял - без недоумения, естественного в случае, если девочка мне безразлична, но и без готовности угодить. Взял спокойно, словно проделывал это десятки раз на дню. Клетка была тяжёлой, и я поставил её рядом, а сумка, дорогая и всячески зачарованная, почти ничего не весила, её нетрудно было и подержать.
Вскоре раздался пронзительный гудок паровоза, сообщавший, что до отправления осталось пять минут. Мимо нас протрусили промокшие от дождя Уизли в полном составе - родители, трое взрослых сыновей, близнецы и Рональд - оставив после себя шлейф запахов пота и нестираной одежды. Мистер Вейн попрощался с нами, и наша компания стала загружаться в вагон. Я вошёл последним, чтобы не мешаться с клеткой, и попал в третье купе, откуда мне помахал Тед, уже сидевший там с Дианой.
Остальные два купе были уже заняты, мест едва хватило на всех. Драко ехал, как в цветнике, если не считать притулившегося у двери Грега - к его Астории присоединились Дафна, Панси и Ромильда. Впрочем, Ромильда вскоре перешла к нам проведать Живоглота, которого я выпустил из клетки на время поездки, а вместо неё туда подсел Забини, который чуть не опоздал на поезд и поначалу вскочил в первый попавшийся вагон. Октавия в этом году ехала не с подружками, она сидела через два купе от нас в компании брата и обоих Бойдов. Принадлежность к разным факультетам всё-таки сказывается на дружбе.
Едва мы разместились, поезд тронулся и повёз нас в Хогвартс. Мы проезжали через холмы, леса и равнины, где не было поселений маглов - трассу помогал прокладывать мой прадед, Джаред Поттер, отделивший одноколейку от магловского мира. Дождь шёл над всей Британией, пока мы ехали из Лондона в Шотландию. За стеклом было уныло, сыро и холодно, но наша тёплая компания не замечала этого. Мы ходили в соседние купе, чтобы обсудить чемпионат и рассказать о весёлом летнем времяпровождении, пили сливочное пиво и подъедали домашние лакомства, проигнорировав тележку со сладостями. Мы не жили ни враждой, ни местью, ни политикой - мы просто жили.
Когда мы вышли из поезда, погода окончательно испортилась. Начался ураганный ветер, нагнавший грозу. Лило как из ведра, ученики без водоотталкивающих амулетов в считанные мгновения промокли насквозь. Все бегом кинулись к каретам, кроме первокурсников, которым в такую
Величественный замок, представший перед нами сквозь плотную завесу дождя, в такую погоду выглядел призрачным. Встречала нас профессор Спраут, к ней присоединился Пивз, который начал кидаться водяными бомбами. Впрочем, его усилия были бесполезны, к общей сырости они ничего не добавляли, и разочарованный полтергейст позволил прогнать себя. Мадам Спраут извлекла палочку и стала просушивать учеников одного за другим. Пока она занималась этим, прибыли дрожащие от холода новички во главе с Хагридом и столпились в вестибюле, в луже мгновенно натекшей с них воды. Привратник принёс в охапке кусок драного меха, в котором можно было опознать его побитую молью кротовую шубу. В шубу был завёрнут первокурсник. Хагрид поставил его на ноги, и мелкий тут же радостно замахал и закричал кому-то из старших:
– Колин, я в воду упал!!! Меня кальмар вытащил, вот здорово!!!
– Гриффиндорец, - однозначно определил Тед.
Профессор Спраут стала накладывать сушильные и согревающие чары на первокурсников, а мы прошли в Большой зал. Преподаватели уже сидели за своим столом, в центре между ними возвышался Дамблдор на золотом троне, в санта-клаусовском колпаке и в аляповатой фиолетовой робе, разукрашенной ярко блестящими звёздами и полумесяцами. Кроме известных лиц, за столом сидел Альберт Ранкорн, наш будущий преподаватель трансфигурации, а рядом с ним - сухопарая, строго одетая дама его лет. Благодаря Малфою мы были в курсе штатных перестановок в Хогвартсе и потому знали, что это супруга Ранкорна и что она будет вести историю магии вместо Бинза.
Дамблдор, сохранявший внушительную мину, выглядел тускло и невзрачно под прикрытием своей клоунской робы и залихватского колпака. Его седые волосы повылазили и поредели, жидкая борода висела длинными патлами, которые так и просились подравнять их. Он недовольно покосился на наш стол, пожевал губами, просвечивавшими сквозь редкие усы, и отвернулся с таким видом, словно обнаружил нечто непристойное. Оба стула рядом с ним пустовали - прежде там сидели МакГонаголл и Люпин, теперь на эти места не польстился никто. Снейп сидел с краю, как обычно, и выглядел ещё угрюмее и саркастичнее, чем обычно.
Перед преподавательским столом стоял табурет с Распределяющей шляпой. Через несколько минут мадам Спраут ввела первокурсников и выстроила в ряд вдоль преподавательского стола, спиной к профессорам, лицом к залу и шляпе. Под громыхание обложенного тяжёлыми тучами потолка, транслировавшего погоду в прямом эфире, началась процедура распределения по факультетам. По традиции, началась она с песни артефакта.
Лет тыщу, а то и поболе назад,
Меня тогда только пошили,
Четыре - о них и теперь говорят -
Великих волшебника жили.
Каждый год Шляпа пела новую песню. Не знаю, кто её сочиняет - утверждают, что сама Шляпа - но в этом году сочинитель был в ударе. Слова песни звучали поэтично, а мотив был самый задушевный.
Отважен сын диких болот Гриффиндор,
Добра Хаффлпафф, дочь равнины,
Умна Равенкло, родом с горных озёр,
Хитёр Слизерин - порожденье трясины.
Ну как - великие... Выполняли поручение Совета Лордов. Я попытался найти принципиальную разницу между болотами и трясиной, но потерпел неудачу. Остановился на том, что трясина - продвинутое болото. Как известно, Годрик и Салазар жили по соседству и были лучшими друзьями, пока не ввязались в общее предприятие. Это уж после ссоры Слизерин продал свой дом в Годриковой лощине и отстроил новый на другом конце Британии.