Мы и Они. Краткий курс выживания в России
Шрифт:
Сейчас легко об этом говорить. Легко найти пару человек, которые хорошо помнят это время. Легко быть уверенными, что эта пара будет из тех, которые действительно были в лагерях. Вот только они там не сидели, они сторожили. А те, которые сидели, давным-давно умерли. А мерзавцы, которые в блокадном Ленинграде жрали тушенку и стреляли в спину нашим солдатам, чтобы, не дай Бог, они не отступили, сегодня по уши в орденах и вовсю травят байки о своем героическом прошлом. Мерзавцы всегда умудряются вершить историю, переписывая ее в угоду себе. Сегодня уже не поймешь и не вспомнишь, что происходило во время Чеченской войны. Да и была ли она? И что это было? Да и зачем говорить о неприятных страницах, когда лучше о хорошем потрепаться. Вот, например: «Вы знаете, замечательный ресторан недавно открыл, недалеко отсюда – в Монако. Там такие люди интеллигентные собираются, туда на яхте даже Роман Аркадьевич приходил. Он был не один, он был с Дашей. Как, вы не знаете, кто такая Даша?! Ну что же вы?» Гламур. И рядом с этим тот самый Сашка, у которого в квартире коробка, набитая боевыми наградами. И его дети, которые растут рядом с детьми обожающих свою жизнь чиновников, однажды спросят своего папу: «А зачем ты все это для них делал?»
И никого это не пугает, никого. Все считают, что это нормально, это гламурненько, это так трогательно. А посмотрите, кто приходит на этих яхтах, кто прилетает на этих частных самолетах. Они чиновники? Да. Они олигархи или у них друзья чиновники? Да. Они очень богатые люди, и вот теперь пошли на госслужбу? Конечно. Вы не подумайте чего, это у них из предыдущей жизни деньги, за велосипед они уже отсидели. Они милы, общительны, они замечательные, трогательные граждане России. Зачем задавать эти глупые вопросы, откуда деньги? Они просто умеют жить. А мы? Почему мы не такие, как они? Или мы такие, просто ждем своей очереди? Или мы на самом деле такие же, как они, только считаем, что сейчас их время править, а наше наступит чуть позже. Повернется, повернется эта ветряная мельница, придет наша лопасть и появится наше поколение. Мы тоже станем чиновниками и им покажем. И начнется новый передел собственности. По крайней мере, именно такое ощущение у меня складывается.
Мы с вами переживаем любопытнейшую историческую эпоху. Очень часто стали говорить о том, что наступает время застоя. Нет, время застоя не наступает, наступает новое время, у этого нового времени новые герои. Но, к сожалению, как это часто бывает в России, это повторение одной и той же истории. Истории о человеке, внутри которого никогда не было Бога, но зато всегда было ощущение, что, когда Бог понадобится, он его купит. Либо деньгами, либо еще чем. Как те кровавые бандиты, считающие себя феноменальными, чисто конкретными правильными пацанами, потому что на церковь отслюнявили сколько было нужно. Колокола отлили. И папаша поп, такой пацан из наших бывших, значит, он там немножко попыхал, почмыхал, а потом решил, что неправильно живем, неправильно. Тут еще одному наш браток «Библию» подарил. Он прочитал – с ума сойти! Все про нас! Он сейчас лечит в бане чисто вениками. Сам стал правильный: телки только раз в месяц, но, правда, сразу по три. Но раз в месяц. Хотя не всегда, иногда он плохо себя чувствует. Но он все знает, он нам все объяснил, все правильно. Пацаны мы – православные, все нормалек.
Чего-то мне как-то не нравится. Не нравится. Может быть, можно по-другому? Разве можно гадить, гадить, гадить, гадить, а потом вдруг раскаяться? Гадил, гадил, гадил, делал, делал, а потом как упал! Пришел в церковь и как хлопнулся на пол, как забился в конвульсиях! Бьется, бьется, аж костюмчик от «Бриони» помялся, а он все бьется. К нему уже подбегают и говорят: «Вы костюмчик-то аккуратнее». А он не может остановиться, и слезы льются у него, слезы льются, хотя только недавно из салона. Только недавно в салоне харей своей занимался, чтобы прыщей не было, а слезы все равно льются. И наманикюренными пальцами разгребает, прямо вот разгребает мозаику, так ему стыдно. Вот дураки западники, протестантство себе придумали. Идиоты – каждый день жить по уму, каждый день по совести, каждый день любым своим деянием понимать, что ты ведешь беседу с Богом. Ну, не идиоты ли? Ну, не идиоты каждый день ходить на работу и работать честно, не воровать, не стучать, не брать чужого? Быть с людьми добрыми и вежливыми, давать деньги детям не потому, что это форма ухода от налогов, и приносить деньги, жертвовать в церковь не потому, что за это батюшка тебе может откатить. И таким образом ты «чисто отмыл». Русская народная игра – отмой через РПЦ. Это же бред.
Почему они могут, а мы нет? У нас есть объяснение. А как? Если я начну жить честно, меня завтра же хлопнут, завтра же меня хлопнут. У меня есть близкий друг, очень близкий друг – Юра, он занимается бизнесом. Как и очень многие мои друзья, как и я сам занимался много лет назад. Я ему говорю: «Юрочка, солнышко, нельзя работать в России в белую, нельзя! Тебя грохнут. К тебе придут эти мерзавцы, эти толстощекие уроды и грохнут. Пойми, в нашей стране никого не волнует, работаешь ты честно или нет». Их зарплата не позволяет им поверить в твою честность. Если ты работаешь честно, они завтра умрут с голоду. В нашей стране невозможно работать в белую, потому что вся система, все то, что мы называем чиновничеством, скажет: «Как – в белую? А мы? А у меня дети в Гарварде должны учиться. Как в белую? А у меня жена такую шубку присмотрела. А еще «Гелен Ваген». Какую белую?» И как бы ни был хорош Юра, и как бы ни были хороши мои друзья, занимающиеся бизнесом, они никогда не будут работать в белую в нашей стране. Иначе их первыми ударят по голове. Любой человек, работающий в нашей стране, хорошо знает: не важно, как ты ведешь бухгалтерию, не важно, сколько на тебя работает юристов, неважно, насколько ты честен. Проверяющие все равно до тебя домотаются, и ты все равно им заплатишь. Но если ты, как дурак, до этого работал в белую, тебе все равно придется заплатить столько же, но то, что ты заплатил в налогах, ты уже потерял. Раньше работала формулировка: зачем давать денег этому государству, если оно не сегодня, так завтра начнет очередную войну, которую опять убедительно прокакает? А теперь возникает другой вопрос: зачем платить налоги этому государству, если завтра все равно придут сытые мерзавцы, которые отберут все то, что у тебя случайно осталось? Если раньше брали пять тысяч долларов и говорили «спасибо», то теперь объявляют суммы сотнями и даже не говорят «пожалуйста». Почему? Это знамение времени. Это не значит, что мы приближаемся к эпохе застоя. Нет. Это значит, что мы вошли в совершенно новую замечательную и точную историческую эпоху. Я ее называю чиновничий феодализм.
Помните разгул революционных настроений, страстное желание свободы, которое жило в нас в девяностые... Все вокруг было так мерзко и гадко, что, казалось, достаточно это все убрать – и всем станет хорошо, светло и чисто. Мы станем другими, жизнь наладится. Но жизнь не наладилась. Просто вместо одних мерзавцев пришли другие и, пользуясь теми же самыми методами,
И вот они, хозяева новой жизни, живут среди нас и смотрят презрительно. Живут спокойно, уверенно. Знают, система еще ни разу не покарала чиновника высокого ранга. Хотя про них все знают. В одной из передач я как-то сказал, что может родиться ребеночек, а может и Зурабов. Мне позвонил Греф и говорит: «Володь, за эту фразу можно простить все!» Я подумал и сказал: «Если ты все знаешь про Зурабова, почему он работает?» А потому! Им можно все. И дело не в маленьких и смешных глупостях, которые они нам кидают, как собаке кость, когда мы слишком долго и нудно лаем. Дело не в этих мигалках и не в этих номерах. Какая разница? Ну, не будет мигалок, не будет номеров, система от этого не изменится. Система, при которой им можно все, и которая им все простит и всегда защитит, будет жить дальше. Система, которая выстроит систему отношений, где все они, милые, интеллигентные, понимающие и профессиональные люди, бессмертна. А ведь началось это не так давно. И опять тот же Александр Стальевич Волошин. Ведь он первый из политического языка убрал морально-этические понятия. Он убрал понятия добра и зла, им на смену пришло гениальное «технологично/нетехнологично». Это технологично, а это нетехнологично. И не важно, правильно это или нет; не важно, справедливо это или несправедливо. И не столь важно, будет людям от этого лучше или нет. Это технологичное решение, и мы проведем его в жизнь.
Приходит новая смена, уходят яркие публичные политики. Жириновский потерян, бегает, уже не знает, что делать. Сам не свой, – он первый звонит мне и говорит: «Я! Если Митрофанов пойдет в эфир, я его исключу из фракции». Владимир Вольфович, что случилось, звонок впервые за пятнадцать лет? Да, времена меняются – в Кремле не дали добро. Но ни у кого никогда не было иллюзий, что бензин Жириновского заправляют из Спасской башни. Тем не менее есть детские вопросы. Как там насчет хотя бы поцеловать? Как насчет сказать, что ах, Митрофанов заболел. Зачем же так сразу открытым текстом? Неловко как-то, неаккуратненько. Хотя, с другой стороны, чего бояться, все ж всё понимают. Все ж понимают, что любая новая политическая партия в нашей стране создается в одном из кремлевских кабинетов. Все говорят: «Сергей Миронов напрямую зашел к Путину, мимо Суркова. Договорился, и тут же появилась новая партия». Спрашиваю: «А какая у вас идеология?» Говорят: «Не мучайте! Не мучайте меня, Владимир, вопросами об идеологии, не время сейчас. Надо объединиться». А на какой платформе? Грабь награбленное? Это же «дедушка» Ленин!..
Платформа всегда одна, это сказал фараон, он был очень умен, и за это его называли Тутанхамон. Не знаю насчет фараона, но одно могу сказать абсолютно точно: «Единая Россия» – единственная партия, которая в России вечна. Это абсолютно честная, искренняя партия людей, обожающих власть. Здесь абсолютно ясно, что их объединяет – любовь! Как там было раньше, к какому-то очагу, да? Возможно, но у них не так. У них высокое, чистое и красивое чувство – любовь к государственной казне. Главное, они же никого не обманывают. Они приходят и говорят: «Мы!» Говорим: «Кто мы?» – «Мы – партия прагматиков. Нам пайки, дачи, машины, квартиры! А мы за это народу вовремя баланду. Народ недоволен – баланды больше. Народ недоволен совсем – сверху укроп. Народ страшно недоволен – хорошо, снимем номера и баланду в номер с доставкой». А приходишь к каждому из единороссов, и они такие настоящие! У него глаза такие! Такие!!! Он такой светится весь. Знаете анекдот: идет мужик с работы и несет в руках маленькую резиновую бабешку. Маленькая такая резиновая бабешка. Ему говорят: «Это что?» Он говорит: «Да в секс-шопе пробник дали». Вот у меня ощущение, что у нас все вновь появляющиеся партии – это такие маленькие резиновые бабешки. Людям дают пробники, чтобы они почувствовали, как хорошо быть во власти. И такие политики у нас все. Например, СПС или «Яблоко» – такие замечательные, такие трогательные. Как хорошо сказал Борис Ефимович Немцов! Он сказал: «Ты знаешь, Володь, есть большая проблема с Чубайсом». Я говорю: «Какая?» Говорит: «Он любит Путина вплоть до потери сексуальной ориентации». Скажем так, для лидера оппозиционной партии это неплохой старт.
В нашей великой стране появляется феноменальное множество партий, постепенно приближающееся к количеству кремлевских кабинетов. И партии эти очень убедительные. Имеется в виду, что они старательно пытаются убедить друг друга, что они друг от друга отличаются. Но не знают они, что единороссы хороши уже тем, что любят играть в футбол, а это объединяет между собой тех граждан, которые мечтают о том, чтобы Родина знала своих пенсионеров в лицо и чтобы пенсионеры жили на Родине. Это называется почему-то «Справедливая Россия». Она очень мне нравится. Я приезжаю в разные места, ко мне приходят такие типичные пацаны, и я говорю: «Вы кто?» – «Мы из... Мы – новая партия, мироновские мы». Я говорю: «А какая ваша идеология?» – «Да какая, блин, идеология? Нас в «Единую Россию» не взяли, а у нас тут бизнес стоит, понимаешь? Нам надо чисто забашлять, чтобы кто-то нам, ну...»