Мы идем к монстрам

Ли Эдвард

Не думаю, что Ханна слышала оскорбление, потому что она плакала, как и Мерси, которая дольше всех раздевалась. Когда она сняла верх, Зенас присвистнул.

— Думаю, некоторым девчонкам не суждено родиться с красивыми грудями. Потому что я, чёрт возьми, не видел сисек хуже, чем у вас троих.

— Ты должен стоять здесь и смотреть? — она рыдала.

— Конечно, глупая. Надо убедиться, что всё идёт правильно, — усмехнулся он. — Но я уверен, что у тебя всё будет в порядке.

— Почему он заставляет нас это делать! — Мерси рыдала, как ребёнок.

— Они будут проверять нас, —

я уже сложила два и два, — чтобы убедиться, что мы действительно девственницы.

— Ты имеешь в виду, ты имеешь в виду… проверять нас? Наши, наши, наши…

— Наши влагалища, тупица. Проверить, есть ли у нас девственная плева.

— Да, да, юная леди, — ответил тот изысканный голос, но на этот раз из служебного кабинета вышел старый деревенский врач в белом халате. Он посмотрел поверх круглых очков на планшетку в руках. — И вы, должно быть… мисс Энн Уайт. Девочки, я доктор Виллет, и я дежурный врач Альфа-Хаус. Как Энн так точно догадалась, я буду проводить ваши гинекологические осмотры. Хотя я думаю, что могу с уверенностью сказать, с помощью самой поверхностной визуальной оценки, что вы трое, по всей вероятности, целомудренные.

Мерси бросила на меня отчаянный взгляд.

— Что… что он имеет в виду?

Я надела свой белый халат, который, естественно, был на несколько размеров меньше, поэтому я выглядела так, будто выбивалась из него.

— Это значит, что мы настолько чертовски непривлекательные, что ни один парень за миллион лет никогда не захотел бы засунуть свой член в наши вагины.

— Немного грубо сказано, — сказал доктор, — но по сути правильно.

Когда Мерси стянула трусики, Зенас склонился в талии, он так сильно смеялся. Понимаете, у нас с Ханной растительность там была в разумных пределах, но Мерси явно не брила свой участок между ног, как будто никогда. У неё было столько волос между ног, что это было похоже на один из тех чёрных париков на Хэллоуин.

Зенас гудел, как рог.

— Это у тебя «киска», девочка, или ты засунула туда ёжика для своих игр?

Тем временем этот сморщенный доктор Виллет полез под каждый стол для осмотра и…

Щёлк!

…Подтянул подставки под ноги:

— Как говорят в армии, барышни… займите позицию.

Я просто смирилась со всем этим, легла, упёрлась пятками в подставки для ног и стала ждать. Мерси и Ханна выглядели так, будто у них вот-вот начнутся грёбаные припадки, когда они заняли свои места. Затем этот сморщенный чернослив доктор Виллет надел себе на голову эту штуку, похожую на те, что используют ювелиры для изучения драгоценных камней, с небольшим освещением, и в руке у него была пара ретракторов из нержавеющей стали.

— А теперь… да, — сказал он и пододвинул стул на колёсиках прямо между ног Ханны. — М-м-м, м-м-м, — пробормотал он, кивнул и повернулся к Мерси, которая всё ещё плакала и ёрзала, как будто её били током. — Я должен сказать, Мерси, у тебя — случай лобкового гирсутизма, не похожий ни на один из тех, что я наблюдал за почти шестьдесят лет медицинской практики.

— Хм-м-м? — спросила она.

— Это означает, что у тебя самая волосатая «киска», которую он когда-либо видел! — крикнула я ей.

— Ой…

Затем

он повернулся ко мне, взглянул и встал.

— Что ж, девочки, я счастлив сказать, что среди вас нет обманщиц. Вы все, бесспорно, девственницы.

— Отлично, док, — сказала я. — Теперь мы можем идти?

— Не сейчас, Энн. Видишь ли, будучи дежурным врачом женского общества, я имею право на одну-две привилегии. Но это займёт всего минуту, — а затем старый ублюдок расстегнул штаны.

— Ты, должно быть, шутишь, — пробормотала я.

Он указал на Ханну и сказал:

— Может, ты? — затем на Мерси. — Или ты? — затем на меня. — Или ты?

Но когда его палец был на полпути к Ханне, он выстрелил прямо в меня.

— Ты!

— Ой, да ладно, чувак! — крикнула я. — Это несправедливое дерьмо!

— Я бы предпочёл слово «неприятность», но, да, я полагаю, что это так, — он усмехнулся, показывая зубные протезы. — Боюсь, что в тебе что-то есть, Энн.

— Что? Я должна тебе отсосать? Неужели тебе это нужно? Тебе должно быть восемьдесят!

— На самом деле, мне восемьдесят шесть, Энн, но я в отличном состоянии. Я держу пари, что моё кровяное давление ниже твоего, — он вытащил свой член из штанов, и, конечно же, он был твёрдым и большим. Затем он вынул тюбик вазелина и наложил большую каплю на руку. — Но можешь отдыхать спокойно. Фелляция вовсе не моё намерение. Я бы предпочёл проникновение, но тебе не нужно беспокоиться о том, что я поставлю под угрозу твою девственность. Нижнее отверстие мне больше по душе.

— Потрясающе, — сказала я.

— Нижнее… что? — удивлённо спросила Мерси.

— Он будет трахать её в задницу, — прошептала Ханна.

Доктор Виллет шагнул прямо, раздвинул мои ягодицы и всадил в меня этот восьмидесятишестилетний стояк. Я проделывала это достаточно много раз, так что это уже не было проблемой, и никогда не было больно. Вы просто расслабляетесь и ждёте, когда это закончится. Но этот старый ёбарь ни разу даже не погладил меня, прежде чем посмотрел на меня поверх очков и сказал:

— Да, Энн, я вижу, что твой анус определённо не новичок в допуске пенисов…

— Я это делала пятьдесят или шестьдесят раз, если хочешь знать.

— Великолепно! Я просто обожаю по-настоящему опытную женщину, — а затем старый мудак обвил руками мои бёдра и начал биться.

Ханна и Мерси сидели на своих креслах и смотрели сквозь пальцы, а Зенас просто стоял там, потирая промежность, показывая эту огромную ухмылку деревенщины.

Доктору потребовалось примерно пятнадцать долбаных минут, и к тому времени моя задница стала похожа на взбитое масло.

— А-а-а… — сказал он, и затем: — М-м-м… — и тогда я почувствовала, как он брызгает мне в ягодицы. Затем он просто так вытер свой член о мой халат, застегнул молнию и сказал: — Спасибо, Энн. И всем вам мои наилучшие пожелания!

Затем он вернулся в свой служебный кабинет.

Высокие каблуки стучали по полу; это была Кеззи, которая только что вошла, её фальшивая улыбка озарила комнату.

— Поздравляю, девочки. Вы трое только что прошли свой первый день посвящения в Альфа-Хаус. Вы можете делать всё, что захотите, с остатком вечера.