Мы искали друг друга
Шрифт:
Наутро Бочкин выглядел котярой, дорвавшимся до халявной сметаны.
— Съешь лимон, — сердито сказал приятелю Макс, — чтобы с рожи благодать сошла.
Он был зол на Бочкина, считая того чуть ли не предателем. Тешится, понимаешь, с бабой, и дела ему нет, что друг, аки пес бездомный, на улице ночует.
Вайва вела себя так, словно все они тысячу лет знакомы. Вымыла посуду, принялась готовить завтрак, не спросив у хозяев дозволения. Она поняла, что «геологи», здесь вовсе не руду ищут, но с расспросами не лезла, и вообще, в их дела носа не совала.
Работы им оставалось дня на три, не больше. Бочкин, возможно, захотел бы еще подзадержаться, но… Продукты были на исходе, а тут «лишний рот» появился. Спирт еще накануне закончился. К тому же, оба настроились уже в город возвращаться, к благам цивилизации. От которых пыталась сбежать Вайва.
— Поедешь с нами в Душанбе? — спросил Бочкин новую приятельницу. Он, как Маленький Принц, чувствовал ответственность «за тех, кого приручили». Свободный человек (два года, как развелся с женой), Бочкин вполне мог позволить себе завести любовницу.
Вайва отказалась наотрез.
— Я здесь останусь, — категорично заявила она.
— Как же ты будешь одна?
— Не беспокойся, я привыкла. Хочу пройти через перевал Тавасанг к Маргузорским озерам.
Она говорила так, словно речь шла о прогулке по ее родному Каунасу. Бочкин только головой покачал.
— А зачем тебе на Маргузорские озера?
— Там двое моих знакомых будут меня ждать. Мы договорились встретиться на пятом озере. Они тоже из Каунаса, только через Самарканд поехали, а я через Душанбе.
Даже в такое безумное время находятся чокнутые романтики, «плывущие против течения» на Восток, тогда как основная масса народу стремится на Запад.
Решение лететь в Душанбе созрело внезапно. И обсуждению не подлежало.
«Зачем? Это мое дело, личное. Мне нужно».
Саша сорвалась, никому ничего толком не объяснив. Налегке отправилась, прихватив лишь дорожную сумку.
Самолет приземлился по расписанию. В Душанбе было утро, но солце уже жарило будь здоров.
Как всегда, самые нетерпеливые пассажиры, невзирая на просьбы стюардессы оставаться на местах, толпились в проходе. Саша спокойно дождалась, пока схлынет толпа, и только тогда прошла к выходу. В лицо сразу дохнуло зноем и специфическим запахом авиационного топлива, в сложном сочетании с духаном от горячей резины и разогретого асфальта.
На выходе в город прилетевших поджидали «бомбилы», хватали за рукава: «Куда едем!? Садитесь, довезем в лучшем виде!». Сашу такая назойливость раздражала, поэтому она села в машину женщины (были среди «бомбил» и представительницы прекрасного пола), спокойно ждущей клиентов и не пытающейся навязать свои услуги.
— В «сорок шестой» довезете? — спросила Саша.
— Конечно! Садитесь.
Слева промелькнула бронзовая скульптура — мир, лежащий на трех слонах, стоящих на черепахе. Когда машина свернула на улицу Айни, Саша увидела до боли знакомый забор, тянущийся целых два квартала — за ним находилась «Заразка», больница, в которой она когда-то давно, в прошлой, похоже, жизни,
Саша прислушивалась к своим ощущениям: какие чувства вызовет у нее встреча с родным городом. Грусть? Нежность? Восторг?
И сама себе удивилась: не было ничего. Пугающая пустота в душе. Город казался ей чужим. Может, оттого, что на улицах она почти не видела людей славянской внешности, «европейцев», как их здесь называли? А может, она до сих пор не простила этому городу вынужденное бегство и разлуку с любимым? Нелегко было разобраться в своих чувствах.
Квартира, где когда-то жила она с родителями, а ныне обитало семейство сестры Галки, тоже не вызвало у Саши умиления. И жилище было чужое. Даже родная сестра казалась ей просто хорошей знакомой, не более того.
Ты надолго в Душанбе? — спросила Галка.
— На неделю, — ответила Саша.
Она не собиралась долго обременять Галкино семейство своим присутствием. У тех своих проблем полон рот.
Первым делом она позвонила Максу. Набирая номер, Саша больше всего опасалась услышать: «Его нет, уехал». Как в воду глядела!
— Максима нет, он в горах сейчас, — ответил ей знакомый женский голос.
— А когда он вернется?
— Я точно не знаю. Он говорил: дней на десять уезжает. Так что, возможно на этой неделе вернется. Ему что-нибудь передать?
— Да, если можно. Скажите: его Саша спрашивала. Я из Петербурга приехала. На восемнадцатое число у меня обратный билет. Вдруг мы разминемся…
— Хорошо, я передам, — пообещала мама Макса.
В очередной раз, чуть не до слез, расстроила Сашу подляна, устроенная ей судьбой. А может это всё знаки свыше: отступись, мол, не пытайся перебороть рок, который не допустит, чтобы ты и Макс были вместе…
Что же теперь, взять и уехать?
Собственно, дел у Саши здесь, в Душанбе, можно сказать, и не было. Однако, она нашла себе занятие: принялась обзванивать знакомых на предмет поставки сырья для их с Артуром бизнеса. (Не было, правда, уверенности, что ей удастся вытащить компаньона из запоя). Сашу, главным образом, интересовала бирюза — ее буквально с руками отрывали питерские дамочки. Только камень этот, как оказалось, нынче в страшном дефиците был. Так что, ловить, сказали ей, нечего. Зато нашелся один малый, имевший небольшой запас памирского скаполита — очень редкого и красивого камешка нежно-розового цвета. Договорились о цене, приемлемой для обеих сторон.
Между делом Саша разыскала и навестила Зульку. Подруга пребывала в необычном для нее подавленном состоянии, если не сказать, в глубокой депрессии.
— Зуль, ты чего? — обеспокоилась Саша.
Зулька всхлипнула.
— Горе у меня, Сашунь. Опять… За что мне такое! Только сошлась с одним человеком… Он главный геолог ***экспедиции. С женой развестись хотел, на мне жениться. А тут… авария. Вчера похоронили…. Я попрощаться даже не могла: родственники его жены…. они и сейчас мне угрожают. Говорят: спалим твой дом вместе с тобой…. Всем я несчастье приношу… У-у-у.