Мы из ЧК
Шрифт:
— В поезде схватили. Забыли, Мухин?
— А-а, с мешком який… Его вели к батьке, вин убежал…
Впоследствии оказалось, что Мухин обманывал нас.
Павел Бочаров вышел от Платонова сияющим: начальник остался доволен расследованием дела Олейника и разрешил съездить в Пологи к Оксане. Друг мой забежал на Озерки, высмотрел самые нарядные мониста, не торгуясь купил их и заспешил на станцию. Первым же «товарняком» отправился в путь.
В Пологах в тот час Оксана была с отцом на огороде:
— Где же твий москаль? — спрашивал старый Богдан Клещ, вгоняя лопату на весь штык в землю. Он был очень недоволен дочерью: связалась с городским вертопрахом. Побалуется и бросит, как ненужную игрушку. Стыда не оберешься.
Оксана, сглатывая слёзы, молча рыхлила руками грунт, выбирала клубни и складывала их в корзину. Она и сама тревожилась: Павел давно не приезжал. Не случилась ли с ним беда?.. Работа у него опасная.
— Пузо-то не нагуляла? — скрипел Богдан Клещ, нисколько не считаясь, что обращается к родной дочери. — Чего отмалчиваешься, бесстыдница? Остались одни очи — сухота сухотой. Мало тебе своих парубков, нашла сокола залетного.
— И нашла. Вам чого? — в сердцах огрызнулась дочка, выведенная из терпения.
— А то, що соседям в глаза срамно смотреть! Бросил он тебя…
— Может, его командиры послали… — Сказала и осеклась, тревожно подхватилась: «Разобрался или нет?»
Но отец так же хмуро вгонял лопату в землю и выворачивал ее через колено, открывая гнездо. Дивчина, вдруг затараторила, чтобы отвлечь отца от только что сказанного:
— Бульба уродилась гарна — одна к одной. Три гнезда — и ведро! Можно продать в городе. Купите, тату, мени полусапожки шевровые?..
— Нехай москаль покупает… Байстрюка тоби купит — жди! — бубнит угрюмый Богдан Клещ.
— Куда послали командиры твоего москаля?
Встрепенулась, как пойманный зверек, дивчина:
— Та що вы надумали тату? Якие командиры? Вин слюсарь, с железом возится…
Старый Клещ насторожился: скрывает дочка что-то!
Легкий ветер донес из-за садочка пересвист: осенью-то соловей! Клещ покрутил головой и тяжело поглядел на дочку. Она зарделась, обтирая руки о подол юбки. И снова свист переливчатый.
— Чуешь, москаль.
Оксана хорошо слышала условный сигнал, задохнулась от ожидания. И не сдерживаясь, попросилась:
— Пойду, тату! Я сама докопаю… Ночью. Можно?
Богдан Клещ кивнул лохматой головой и присел на бурт картошки. Кончать нужно с этим ухажером, отвадить раз и навсегда. С этой мыслью вернулся во двор, запряг буланого мерина в гарбу и поехал на дальнее поле за снопами. Погода портилась, а пшеница все еще не свезена в клуню. Но цель поездки иная: в лесу, пересказывали, появились хлопцы Щуся. С ними решил посоветоваться Богдан Клещ…
…А молодые в садочке, в затишье, у стены мазанки. Оксана то снимает, то примеряет на шею мониста и радуется, как маленькая. Павел целует девушку в щеки, губы, прикрывая своим
— А где же ты так долго пропадал?
— Оксаночка, договоримся навсегда. Где я был, там меня нету. Что я делал, то сделано. Куда меня посылали, туда пути нет. Ты у меня умненькая, все знаешь без слов. Во всем свете нет никого милее тебя!
И снова обнял ее, нашептывая жаркие слова. Она прильнула к его груди, всем сердцем впитывала ласковые речи. И вдруг отстранилась, пугливо озираясь.
Солнце опустилось за лес. По улице брели сытые коровы. Оксана трудно вздохнула:
— Сумно на сердце, Паша. За тебя боюсь.
— Ничего со мною не случится. Вон я какой большой! — Бочаров засмеялся и погладил свои куцые белесые усы.
А усадьбу уже окружили молодчики Щуся, кликнутые Клещом из леса. Ждут только сигнала, чтобы кинуться на Бочарова, скрутить ему руки и уволочь в «схрон» на расправу.
Оксана первая увидела бандита с куцаком — обрезанной винтовкой. Он неосторожно высунулся из-за перелаза.
— Паша, беги! — Девушка рванулась, кинув Бочарову его пиджак.
— Чего испугалась? — Павел взял девушку за руку.
Оксана глазами указала на ворота. Там стояли лесные гости с обрезами.
Оборотились к огороду — торчат стволы куцаков из-за хмеля.
— Прихватили, гады! — зло сказал Бочаров и вырвал из кармана наган. — Оксана, ложись!
Но девушка увлекла его за хлев, где был ход к спуску в леваду. Навстречу шел с дубиной Богдан Клещ.
— Батько! — взвизгнула Оксана, загораживая собою Павла.
— Уйди, дочка! А ты, москаль, бросай оружие. Мы выпроводим тебя за село. А там — гуляй соби с богом до города. К нам больше не заглядывай!
Павел отпрыгнул в сторону, выхватил из кармана горсть махорки и швырнул ее в глаза старому Клещу. Согнулся Богдан, уронив дубину. Но из-за тына ударил выстрел. Бочаров успел перескочить заплот и, петляя и пригибаясь, побежал в лощину. Сзади грохнул еще один выстрел. Павел охнул и присел — пуля угодила в ногу. Оглянулся, но никого не обнаружил. Чекист сообразил, что махновцы боятся шуму: на станции под парами стоял бронепоезд с десантом бойцов ВЧК.
Сполз Павел в ложбину, закатил отсыревшую штанину: кровь сочилась из лодыжки. Стянул он с себя нижнюю рубаху, разорвал ее и перебинтовал ногу. С трудом доковылял до заплота, выворотил кол и, опираясь на него, смело двинулся во двор Клеща. Он не мог бросить на произвол судьбы свою Оксану.
Никто не задержал его и не окликнул: двор был пуст! Кто-то охал в садочке. Павел с наганом в руке вывернулся из-за угла и, увидев сгрудившихся людей, во весь голос заорал:
— Руки вверх!
Толпа шарахнулась в стороны. На земле лежала Оксана. Перед ней на коленях стоял Богдан Клещ, вцепившись пальцами в свои лохматые волосы, и бессмысленно бормотал: