Мы из ЧК
Шрифт:
— Вот гад! — ругнулся Леонов.
Боец растерянно смотрел на дверь, за которой очутилась его винтовка, и все еще не верил случившемуся. Мы дружно начали бить ногами, но доски были прочными. Внутри послышались визгливые крики Зои Викторовны:
— Откройте!.. Пусти! Полячишка гадкий! А-а-а!..
И тотчас за дверью ударили два выстрела. И громкий, смертный стон. И еще выстрел. Зазвенело стекло. Это палила наша засада. Войтович пытался вырваться через окно.
Дверь не поддавалась. Леонов зажег подвернувшуюся под ногу щепку.
— Иосиф, беги за топором!
Зеликман
— Сдавайся!
И вновь стрельба. Во дворе показались перепуганные жильцы. Их вернули в квартиры. Из окон соседнего дома высунулись любопытные.
— Руби сильнее! — кричал Леонов.
Операция непредвиденно затягивалась, и он отослал бойца в ЧК с донесением.
Негаданно из комнаты Зои Викторовны повалил густой дым — пожар! Смрад тянул в коридор, как в трубу. Мы задыхались и слепли. Зажигалки погасли. В дыму и темноте стало невтерпеж, и мы отодвинулись ближе к выходу.
Послышалась учащенная стрельба во дворе. Это Войтович еще раз попытался выбраться из западни через окно.
Мы не могли уже дышать. Леонов крикнул:
— Давай за угол! Бросаю гранату!
Уши заложило от взрыва, перехватило дыхание. Нам ничего не видно. Стоим, отплевываемся в ожидании, пока хоть немножко осядет дым. Зеликман пробрался ощупью вперед.
— Дверь сорвало с петель! — кричит он.
Вбегаем в комнату. Крадемся, выглядывая Войтовича. Натыкаемся на Зою Викторовну. Я наклоняюсь над ней, беру за руку. Сердце ее едва стучало.
— Неси на воздух! — приказал Леонов.
Я затопал к выходу, взвалив на плечи женщину. Слышу позади голос Зеликмана:
— Сдавайся!
Но Войтовича в комнате не оказалось. На поиски его ринулись другие чекисты. Тщетно! Валялась винтовка без затвора, пустые гильзы…
Из дымного смрада вывернулся Никандр Фисюненко.
— Там лестница на чердак!
Зеликман ругался, спеша за товарищем. Бежал туда и Леонов. Иосиф первым взбирался по лестнице. Но лаз был плотно закрыт. Торкнулся боец ВЧК — сверху выстрел. И боец свалился вниз мертвым. С грохотом упала его винтовка.
Стали совещаться, что делать дальше. Вскоре к дому на улице Карла Маркса прибыла усиленная группа из губернской ЧК. Приехал и Платонов. Увидев труп Зои Викторовны, которая так и не пришла в сознание, Федор Максимович сдернул кожаный картуз.
— Доберемся до тебя, подлец!
Район оцепили бойцы отряда ВЧК. Закрыли все выходы из красного пятиэтажного дома. На соседних крышах засели чекисты. Платонов распорядился выпроводить жильцов со всего верхнего этажа. Встревоженные событиями, они уходили за цепь солдат.
А день разгорелся на удивление тихий, солнечный, теплый. Только бы гулять да любоваться природой! Голуби беспечно вертелись в голубой вышине. В акациях живкали воробьи. А люди вели жестокую беспощадную войну…
Зеликман поднялся по лестнице к самому люку.
— Сдавайся, Войтович! Ты окружен!
— Не тычь, быдло! — зло орал на чердаке шпион.
— Я полезу
— Давай, Иося! — разрешил Леонов.
Как кошка, вскарабкался Иосиф под потолок, смелым рывком поднял крышку лаза и попытался пролезть наверх. Шпион из-за трубы метко выстрелил. Пуля угодила в переносицу чекиста. Брызнула кровь, окрасив лестницу. Зеликман мешком ссунулся вниз, свалив в коридор чекистов, находившихся на лестнице.
Нелепая смерть Иосифа повергла многих в уныние. Но первая растерянность сменилась злостью, ненавистью к шпиону. Сразу несколько человек бросились к лазу. Грозный окрик Леонова остановил их:
— Отставить!
Иосифа Зеликмана вынесли во двор. Солнце играло в его рыжих волосах. Мне все еще не верилось, что он никогда не подымется и я не услышу его жарких речей. Он так хотел жить!.. Мечтал строить коммунизм. И вот лежит, залитый собственной кровью.
Толпа зевак издали глазела, как мы несли нашего дорогого товарища. Что-то кричали. Опечаленные чекисты в скорбном молчании накрыли Зеликмана простыней. Стыдно было всем нам: один лазутчик взбудоражил город!
Руководство ЧК приняло решение: выкурить Войтовича!
Вызвали пожарников. Облили керосином чердачный марш и подожгли. Работали сильные насосы, обливая водой стены лестничной клетки на пятом этаже, чтобы огонь не перекинулся вниз.
Но Войтович и тут обхитрил нас. Он укрылся за брандмауэром — кирпичной перегородкой. Пока наше руководство раздумывало, как взять шпиона, Войтович под прикрытием нашей же дымовой завесы выскочил наверх и спрятался за кирпичным выступом. Он выворотил из стенки кирпич и швырнул его вниз на группу чекистов, собравшихся во дворе. Кирпич попал в голову Платонова. Наш Максимыч, обливаясь кровью и пошатываясь, покинул поле боя.
А пожар на чердаке разгорался. Железная крыша накалялась. Огонь обступал шпиона со всех сторон. И Войтович убедился: не вырваться! Хрипло закричал:
— Сдаюсь!
— Бросай оружие! — приказал Леонов.
На асфальт слетели два нагана с пустыми барабанами и кольт.
— Выверни карманы, сними мундир! — командовал Леонов.
Огонь вплотную подступил к шпиону. Дым обволакивал его. И он нетерпеливо кричал:
— Скорее!
Пожарники подняли на крышу раздвижную лестницу, и Войтович стал спускаться, прикрываясь мундиром от огня. Лестницу охраняли бойцы с винтовками. Вдруг Войтович размахнулся и бросил вниз мундир. От неожиданности бойцы отпрянули, а шпион издевательски захохотал во все горло:
— Хамье!
— Брось кривляться, паскуда! — гаркнул Леонов и пошел с кулаками навстречу Войтовичу. Войтович побледнел, припал на больную ногу и попятился:
— Не смеешь!
— А ты смел? Лучших наших товарищей порешил!
Трусливо озираясь, шпион залез в машину.
Сперва на допросе Войтович вел себя вызывающе.
— Кто вы: Войтович или Пащенко? — задал вопрос Леонов.
— Как вам угодно, так и считайте!
— Что ж, вы правы. Нам все равно, кого расстрелять, — спокойно отозвался Семен Григорьевич.