Мы-курги
Шрифт:
— Не твое дело! — ответил офицер. — По высочайшему повелению султана Майсура. Собирайтесь живее!
Две оседланные лошади ждали их у ворот дворца. Принцев везли всю ночь, а потом еще день. В конце дня, когда горы Курга остались позади, на равнине показалось приземистое здание незнакомой крепости.
— Что это? — спросил Вирараджа офицера.
— Перияпатна, — ответил он. — В этой крепости будете жить.
— Долго? — поинтересовался младший.
— Может быть, всю жизнь.
Их поселили в этой крепости. Через некоторое время они узнали, что являются заложниками Хайдара Али. Стража, находившаяся в крепости, была слишком многочисленной для двух кургских мальчиков.
Кажется, Хайдар Али сделал все, чтобы обезопасить себя в Курге. Оба наследника престола находились в заточении в далекой крепости.
Губернатор правил Кургом властной рукой, и дань с завоеванных земель регулярно поступала в казну правителя. Хайдар Али не беспокоился за Кург даже гогда умирал. Его сын и преемник Типу Султан, умный и энергичный, тоже поначалу не беспокоился. Беспокоились курги. Они не привыкли подчиняться военной силе, кому бы она ни принадлежала. Независимые и свободолюбивые, они не желали покорно расставаться с тем, что взрастили на своих полях. В многочисленных кланах, затаившихся в домах предков, зрело недовольство. Священные лесные поляны перестали быть местом действия кургских церемоний. На них собирались старейшины семей и деревень. Они разрабатывали планы нападения на вражеский гарнизон. По Кургу скакали гонцы от одного нада к другому, от деша к деша, от Страны Восходящего Солнца к Стране Заходящего Солнца. Они пробирались по глухим тропинкам через горы и леса. Они несли вести. Тревожные и призывные. Мужчины точили копья и чистили мечи. В кузницах ковали лошадей. Женщины копили съестные припасы. Возле домов предков появлялись новые, глубоко прорытые траншеи. Кург забыл на время об усобицах и стал готовиться к большой войне. Может быть, самой большой за время его истории.
День и ночь скакали по дорогам Курга гонцы, И двери каждого дома были открыты им днем и ночью. Гонцы везли приказы вождей. Восемь деша-такка договаривались о совместных действиях. И договорились. Может быть, впервые за всю историю Курга. И наступила ночь конца 1782 года. По всему Кургу зажглись костры. Но это были не веселые огни хутри. Это был сигнальный огонь. Призыв к началу. По всему Кургу тревожно забили барабаны. Но они звали не танцевать. Они несли весть о выступлении. Стража в Меркаре с крепости видела эти огни и слышала доносившийся издали бой барабанов. Но солдаты решили, что начался праздник хутри. Когда они поняли свою ошибку, было уже поздно. Кургские кони ворвались в крепость, кургские мечи начали свое дело. К утру все было кончено. Гарнизон был полностью перебит.
…На узкой улице Серингапатнама под гонцом пала третья лошадь. Он с трудом освободил ногу из стремени и пешком добрался до дворца Типу Султана. Стража долго не хотела пускать пропыленного, в изорванной одежде человека. Офицер, выслушавший его сбивчивые объяснения, наконец, дал разрешение. Гонец упал на пороге тронного зала.
— Кург! — прокричал он. — Кург!
— Что Кург? — недовольно нахмурился Типу Султан, выпятив полную нижнюю губу.
— Кург восстал. — Последние силы покидали гонца. — Гарнизон перебит. Уничтожен полностью. — И замолк.
— Уберите! — приказал Типу Султан, показывая на тело, распростертое на узорчатом полу.
Наутро из Серингапатнама выступила армия и запылила в направлении синих гор мятежного Курга. Но там армию уже ждали. У перевалов были засады. Дороги были перерезаны. Легкие конные отряды кургов бесстрашно устремились на передовые части армии Типу Султана. Армия двигалась по враждебной ей территории и несла большие потери. До Меркары она не дошла. Ее основательно потрепанные части, с трудом ориентируясь в лесных завалах и лабиринте каменных скал, еще долго с боями пробивались к спасительной майсурской границе. И долго еще в Курге горели костры и били барабаны, возвещавшие победу.
Там, где сила терпит поражение, действуют хитростью. Типу Султан был умен и коварен. В достижении своей цели он не останавливался ни перед чем. И хотя в то время он уже стал знаменем антианглийской борьбы, но на этом знамени, как и на солнце, были свои пятна… Типу Султан знал, какую роль играют в Курге восемь вождей. Устранить их — значит обезоружить кургов, хотя бы на время. А это время может принести ему выигрыш. Но просто так голыми руками вождей
Правитель Майсура просил вождей Курга прибыть на переговоры с ним в местечко Бхагамандала недалеко от майсурской границы. Это будет удобно и вождям, и ему, побежденному владыке. Переговоры будут носить мирный характер, поэтому брать оружия не надо. Типу Султан готов выслушать условия вождей, предъявить свои и обсудить те и другие во благо обеих договаривающихся сторон. Так сказал и написал Типу Султан. И ему поверили. Поверили и курги, и их вожди. Не поверили только несколько человек. Не более десяти. Они добровольно вызвались сопровождать вождей к месту переговоров. Они же отказались оставить оружие дома, как это сделали доверчивые вожди. Но это оружие не спасло ни вождей Курга, ни их добровольную охрану. Все они были уже обречены, как только копыта их лошадей ступили на дорогу, ведущую к Бхагамандале. Они прибыли в назначенное им время, ибо привыкли держать данное слово. Но, подьезжая к дому, где должны были проходить переговоры, они почувствовали что-то неладное. Еще не веря в то, что может случиться, они продолжали приближаться. Около дома они не заметили ни паланкина майсурского правителя, ни людей его свиты, оживления, которое обычно царит, когда блистателный правитель Майсура приезжает куда-нибудь. Он поняли, что Типу Султана нет, но надеялись, что он появится — не сегодня, так завтра. Дом молчаливо смотрел на них пустыми проемами окон, и в этом было что-то тревожное. Несколько солдат, видимо, мусульман, прогуливались около дома. Они о чем-то говорили и пересмеивались, но не обращали внимания на прибывших. Неожиданно из-за кустов, окружавших, дом, блеснуло дуло французского мушкета. Они поняли, что попали в ловушку, но поняли это слишком поздно.
— Нас предали! — крикнул самый старый вождь.
Их добровольная стража была перебита в несколько минут. Стражей было слишком мало для такого боя. А их самих со связанными за спиной руками погнали куда-то солдаты. Так восемь кургских вождей попали в плен к Типу Султану. Из плена вожди, обманутые и преданные „договаривающейся стороной“, не вернулись. Там, в жаркой долине Майсура, одни из них умерли от горя и позора плена, другие не перенесли насильственного обращения в ислам. Мятежный и непокорный Кург был обезглавлен. Вот тогда-то Типу Султан и начал его „усмирять“. Майсурская армия вторглась в Кург, и Типу Султан сам командовал ею. Потерявшие организацию и руководство курги сопротивлялись отчаянно, но безуспешно. Типу Султан начал расправу с мятежными кланами. Запылали дома предков, посевы риса гибли под копытами вражеских лошадей, в безнадежных схватках умирали лучшие воины Курга. Победители не щадили ни стариков, ни женщин, ни детей. Разрушения и пожары оставались за спиной вторгнувшихся отрядов. И до сих пор, как безмолвные свидетели тех страшных времен, стоят поросшие лесами и кустарником развалины бывших родовых гнезд, руины деревень и даже маленьких городков. До сих пор они напоминают об отваге независимых горцев и жестокости их покорителей. Понимая, что удержать Кург в повиновении — дело трудное, Типу Султан разделил маленькую мятежную страну на округа. Во главе каждого округа поставил правителя. Гарнизоны четырех крепостей — Меркары, Фрейзерпета, Бхагамандала, Беппунада держали кургов в повиновении. Солдатам был отдан приказ стрелять без предупреждения. Чем больше кургов будет убито, тем лучше.
Мусульмане-правители захватывали поля кургов, а самих их превращали в рабов. Привыкшие повелевать, независимые горцы вынуждены были повиноваться. Типу Султан „хотел уничтожить кургов полностью, — пишет в своей книге кургский историк и этнограф Ганапати, — и создать в Курге мусульманское княжество“. Думаю, что Ганапати прав. Все шло к этому.
Через три года курги снова восстали. Они бесстрашно атаковали все четыре крепости. Они не думали о том, чем это может кончиться. Они отстаивали свою честь и независимость, свои дома предков и поля. Они защищали своих жен и детей. Они не рассчитывали и не хитрили. Они шли на врага и гибли в схватках с. ним. Но восстание было обречено на неудачу. Вновь в Курте появились армии Типу Султана. Одну из них кургам удалось разбить. Но другая все-таки занялась искоренением мятежников.