Мягкая игрушка Sectumsempra
Шрифт:
Это ж надо - анальная смазка, ишь, чего напридумывали, - всё повторял он, - а всё для того, чтобы было приятно, а не больно, как с Люциусом, ебаться.
– И тебе не придётся терпеть меня, как в случаях с милордом, меня все мои любовники потчевали этой смазкой, иначе бы я им не дался, - так рассудительно сказал Мастер Зелий, что мальчик ему, наконец-то, поверил.
И ещё - я сношаюсь только в анальных презервативах, и я заставлял Люциуса надеть такой.
– А почему Люциус принудил Вас отыметь меня?
– Это взрослые дела, и не Вам, мистер Поттер, совать в них свой симпатичный
Снейп не желал, чтобы Гарри поймал грозного профессора Зельеварения на излишней доброте по поводу договора между ним, Снейпом, и Малфоем.
Насчёт предоставления своей задницы взамен толстой, раскормленной попы Гарри. Только бы не было больше этих жестоких изнасилований!
– В какой позе с тобой совокупляктся милорд Малфой?
– А-а, да как придётся, чаще на боку, вот это реально тяжело, ведь он кладёт на моё, как выяснилось, жирнющее бедро или ляжку, свою ногу и прижимает меня к себе, да попросту вжимает в себя… Вот и всё.
– Я покажу тебе новую - ты будешь лежать на спине, а ноги… Вот, слушай…
И Северус рассказывал неторопливо, рассказывал подробно, а самому на душе становилось всё гаже - он же растлевает юношу, знакомя его с новой позицией в сексе, приоткрывая перед ним завесы большой, взрослой Любви. Но у Снейпа было одно-единственное оправдание и перед юношей, и перед самим собой - только в такой позе он мог овладеть мальчиком, то есть быть топом. А это именно то, что потребуется от него в ближайшее уже время, когда придёт похотливый, как козёл, Малфой, чтобы поиметь кума до крови. Но Северус не боялся боли - он почему-то всё больше и больше думал о том, чтобы доставить Гарри наслаждение и довести его до оргазма, кажется, первого в такой короткой для волшебника жизни.
– Но на Вас же навалится сверху Люциус, и я стрёмаюсь, что я не выдержу вас обоих, и ничего из Вашей новой для меня, так подробно описанной позы, не выйдет, кроме болезненного смеха.
– А ты ведь можешь выражаться и почти нормальным языком, - заметил Северус.
– А мои руки? Ты забыл о руках зеьевара. А они очень сильные. Котлы просто обожают и ценят, чтобы их переносили на руках, как маленьких детей, которых у меня никогда не будет.
Вот поэтому-то я на отработках, которых у тебя было множество, но за дело, признайся, и запрещаю использовать магию. О, я бы мог часами говорить о Зельеварении, но я смотрю, ты уже заскучал.
– Ну что, поговорили?
– вошёл донельзя доворльный собой и своим милосердием милорд, а особенно предстоящим жестоким развлечением, аж потирая руки.
Ещё бы - ему сейчас иметь Северуса, уж он, Люциус, ему спуску не даст. Кровь за кровь, боль за боль, за унижение да на глазах третьего - самого Гарри Поттера!
– для его унижения и боли, ведь Северус, что бы он ни говорил, не рассказывал о себе и каких-то своих довольных партнёрах, не умеет быть топом.
Всё это должно было поломать, доломать предупреждённого… такого желанного взрослого полукровку, сделать из него тряпичную куклу наподобие Гарри, игрушкой в руках его, милорда, не знающего пощады.
И потом - это странное обещание через Каминную Сеть по первому вызову оказываться в руках, а лучше сказать, в другом органе милорда, только бы тот был поласковее со своей мягкой
То не допросишься у него ничего, то он торопливо приносит какую-то баночку с некой пакостью.
Но пускай Гарри сам наносит себе эту смазку, лорд Малфой ни за что не полезет в задницу своей мягкой игрушки пальцем, как и в любую чужую.
Ну и что, раз милорд сдирает тонкую кожицу ануса, зачем же в огонь-то бросаться? Вот и сам Люциус оказался в той же ситуации, с порванным аналом, всё горит, но он же не кидается из окна (которого, кстати, здесь нет, как такового), а, напротив, собирается отомстить Северусу, проделав с ним нехитрую по грубости операцию.
… На счастье, в другом кармане мантии у запасливого Снейпа оказались три неразорванных Орсием упаковки кондомов, а оставшиеся тот распаковал, зараза, в приступе ревности к бывшему любовнику, бросившему его неизвестно, за что и из-за чего. Оставшиеся, усмирив первый порыв ненависти, не успел - побоялся, ведь у Северуса такой тонкий слух, выработанный годами преподавания!
Северус решил, что трёх раз не выдержит даже член Малфоя, но на всякий случай взял все. Вдруг у милорда окажется сегодня железный член, нет, в переносном смысле, конечно, ведь пенис «наощупь» был опробован и проверен собственным задом в первое же совокупление. Но… разойдётся ещё, а кондомы-то одноразовые, о чём и было тут же высказано милорду.
В общем-то, Мастер Зелий приготовил себя к самому худшему, и милорд явно огорчился сказанному, но ненадолго - ему же сегодня достанется сладенький, такой желанный ещё с незабвенной первой ночи, зад кума. И хотя они грешат против законов Мерлина, пускай его злится и даже наказывает, всё равно, Северуса надо отыметь. Северус запретен для милорда, но это только увеличивает желанность обладать кумом, а ещё непременно отомстить за надругательство и насилие над собой.
Сколько не промывал Малфой зад холодным, просто ледяным душем, легче ему становилось лишь на четверть часа. А тут Лорд пожаловал - в душ так просто уже и не отлучишься. Вот и остался милорд с горящим задом, а боль многократно усилилась от сидения на жёстком стуле в Большой Столовой Зале. Но зад уже не кровоточил, и то, слава Мерлину!
– Ты хоть кондом надень, Люциус. Не то заразишь меня коронным сифилисом, а этого в моём, уже не юном возрасте, очень даже не хотелось бы.
– Ну хорошо, кондом я надену, но смазывать его или тебя, уж не знаю, как правильно, не стану, - закапризничал милорд.
– И не надо, а то от меня заразу какую-нибудь, но не этот самый сифилис, будь он проклят, подцепишь. Я же веду беспорядочную половую жизнь, но… в кондоме и с анальной смазкой.
– Но я не спал с женой с тех самых пор, как она - вот сучка!
– изменила мне. Прошли уже пять суток, начались шестые.
– Да кто же поверит тебе, мой очень похотливый Люциус? Ты же Малфой!
– поддел Северус Люциуса.
– Надень, иначе вся твоя задуманная игла в тройничок сорвётся, даже не начавшись. Я уйду и делай ты с этим ребёнком, что хочешь, - припугнул для острастки Северус.