Мясной рулет. Встречи с животными
Шрифт:
— Сударыня, — сказал он густым раскатистым басом, — сударыня, я весь к вашим услугам.
Тирольская шляпка немного растерялась, услышав такое обращение.
— О, э-э-э… Добрый день, — сказала она.
— Чем могу служить? — спросил мистер Беллоу.
— Я, собственно, пришла посоветоваться… Э-э-э… мой племянник, видите ли… Ему скоро будет четырнадцать, и я хотела бы подарить ему птичку ко дню рождения. Он, знаете, очень увлекается птицами.
— Птичку, — сказал мистер Беллоу. — Птичку. А какую именно птичку, какой именно вид птички хотели бы вы ему подарить, сударыня?
— Ну… я… Я даже не знаю, — пробормотала дама в тирольской шляпке. — Может быть, канарейку?
— Канареек в это время года заводить не советую, — сказал мистер Беллоу, сокрушенно покачивая головой. — Я бы и сам на это не решился. И я был бы нечестным человеком, если бы продал вам канарейку, сударыня.
— Почему в это время года? — спросила явно встревоженная дама.
— Очень плохое время года для канареек, — сказал мистер Беллоу. — Представьте себе, болеют бронхитом.
— О! — воскликнула дама. — А если попугайчика?
— Вот этого я бы вам никак не посоветовал, сударыня. Сейчас везде ходит ужасный пситтакоз, — сказал мистер Беллоу.
— Что ходит? — спросила дама.
— Пситтакоз, сударыня. Знаете — попугайная болезнь. Почти все попугайчики заражены в это время года. А для людей, к вашему сведению, это смертельно опасно. У меня как раз вчера был инспектор из министерства здравоохранения, обследовал моих попугайчиков. Сказал, что они непременно рано или поздно заболеют. Так что я никак не смогу продать вам ни одного из них.
— Но какую же птицу вы можете предложить? — сказала дама упавшим голосом.
— Признаться, сударыня, сейчас очень, очень неподходящее время года для продажи птиц, — сказал мистер Беллоу. — Все поголовно линяют.
— Значит, вы мне не советуете покупать птицу? — спросила она. — А если взять еще что-нибудь… ну, скажем, белую мышку или другую зверюшку?
— А, но в таком случае, боюсь, вам придется поискать в другом месте, сударыня. Я ими не торгую, к сожалению.
— Ах, так, — ответила она. — Что ж, тогда можно зайти к Харродсу.
— Великолепнейший универсальный магазин, сударыня, — сказал мистер Беллоу. — Великолепнейший магазин. Совершенно уверен, что там найдется все, что вам угодно.
— Большое вам спасибо, — сказала она. — Вы так любезны. — И она вышла из лавки.
Когда дверь закрылась, мистер Беллоу повернулся и посмотрел на меня.
— Добрый день, — сказал я.
— Добрый день, сэр, — ответил он. — Я всецело в вашем распоряжении. Что вам угодно?
— Вообще-то я зашел спросить, нет ли у вас тубифексов, — сказал я. — Я служу в «Аквариуме», и у нас они кончились.
— Вот как, в «Аквариуме»? У этого самого Ромили?
— Да, у него.
— Так, так, — сказал мистер Беллоу. — А почему вы решили, что у меня есть тубифексы? Я занимаюсь пернатыми.
— Мистер Ромили так и сказал, а я подумал, что вдруг у вас случайно найдется немного, и решил зайти узнать.
— Что ж, представьте себе, вы не ошиблись, — сказал мистер Беллоу. — Пожалуйте за мной.
Он провел меня через дверь за прилавком в маленькую, неубранную, но очень уютную комнатушку. По виду кресел и дивана можно было сразу догадаться, что пес пользуется ими не меньше, чем сам мистер Беллоу. Мы оказались во дворике под сенью платана, росшего в церковном саду. В центре дворика был бассейн, в который из крана сочилась вода, а посередине на каменной горке стоял гипсовый Амур. Бассейн кишел золотыми рыбками, а в углу стояла большая банка из-под джема с изрядным комком тубифексов. Мистер Беллоу достал еще одну банку и отложил в нее немного червей, потом протянул ее мне.
— Вы очень добры, — сказал я. — Сколько я вам должен?
— Только не вздумайте платить, — ответил мистер Беллоу. — Платить не надо. Это подарок.
— Но… но они же страшно дорогие, — растерянно пробормотал я.
— Это подарок, мой мальчик. Примите это в подарок, — сказал мистер Беллоу.
Он проводил меня обратно в лавку.
— Скажите, пожалуйста, мистер Беллоу, а почему на всех клетках у вас в окне написано: «Продано»?
Он впился в меня пронзительными голубыми глазками.
— А потому, что они проданы, — ответил он.
— Но они уже целую вечность проданы. С того самого дня, как я хожу по этой улице. А это добрых два месяца. Что же, за ними так никто и не является?
— Нет, я просто… держу их пока у себя для людей, понимаете, пока они не смогут их забрать. Кто строит новые вольеры, кто чинит клетки и так далее, и тому подобное… — сказал мистер Беллоу.
— А вы их продали в подходящее время года? — спросил я.
По лицу мистера Беллоу промелькнула усмешка.
— А как же, конечно, — сказал он.
— А еще птицы у вас есть? — спросил я.
— Да, наверху, — сказал он. — Наверху.
— Если я зайду к вам как-нибудь в свободное время, вы мне их покажете?
Мистер Беллоу задумчиво разглядывал меня, поглаживая подбородок.
— Думаю, что это можно устроить, — сказал он. — Когда вы хотите зайти?
— У меня в субботу короткий день. Можно прийти в субботу после обеда?
— По субботам у меня обычно закрыто. Но вы позвоните три раза, и я вам открою.
— Большое спасибо, — сказал я. — И спасибо вам за тубифексов. Мистер Ромили будет очень признателен.
— Не за что, не за что, — ответил мистер Беллоу. — Всего вам хорошего.
Я вышел, прошел всю улочку и вернулся в наш магазин.
Несколько дней мистер Беллоу был главным предметом моих размышлений. Ни на одну минуту я не поверил, что птицы в его витрине проданы, но никак не мог додуматься, зачем было навешивать на них эти надписи. К тому же меня немало озадачило его явное нежелание продать птичку даме в тирольской шляпке. Я твердо решил, что в субботу вырву эту тайну у самого мистера Беллоу, чего бы мне это ни стоило.