Мясорубка Фортуны
Шрифт:
На сцену выкатили великолепный белый рояль.
Присев за инструмент, я разволновался, как на первом в жизни кадетском балу. Своим нервным ерзаньем на узком неудобном табурете я «заработал» сомнительный комплимент.
— Смотри, зайчик, — чирикнул Вадик своему любовнику. — какая у него аппетитная попка.
— Я хочу съесть этот пончик, — Славик причмокнул губами.
— Тебе не кажется, что за белым роялем он похож на Элтона Джона? — захихикал Вадик.
— Да, мой крольчонок, немножко похож… — согласился Славик. — А давай с ним познакомимся!
Чувствуя, что становлюсь гомофобом в самом прямом смысле, то есть начинаю всерьез
Зрителям понравился мой голос. Они вмиг простили мне преступную речь. Богачи подняли над головами ярко горящие дорогие смартфоны и планшеты, и стали покачивать ими в такт музыке, а люди попроще и победнее использовали потрепанные сотовые телефоны или зажигалки.
Следом за мной выступал директор Волочаровского театра оперетты Александр Лайка с арией графа из «Летучей мыши».
Гости поспешили к фуршетным столам, расхватали бокалы шампанского и устремили жадные взгляды на городничего. Валерий Денисович налил себе виноградного сока и прицелился сказать тост, но, поглядев вокруг себя, не увидел хозяина торжества и организовал его поиски. Под ободряющие крики гостей Павел и Феликс выудили напившегося с горя Семена из углового кафе, где они только что приводили его в чувство, как боксера после зубодробительного раунда — похлопывая по щекам и обтирая полотенцем.
Мальчики-мажоры поставили Семена к правому плечу городничего, придерживая друга за плечи, чтобы он случайно не принял неприличной позы. Феликс подал ему стакан сока, но упрямый Верховцев бросил стакан под стол и так крепко вцепился в рюмку водки, что никто не осмелился ее у него отобрать.
— За нас, — Лиза коснулась своим бокалом с шампанским моего стакана с минеральной водой.
— За нас, — повторил я, пропустив слова городничего мимо ушей.
Юрий Шмыгин застыл перед нами, как высматривающая мышь пустельга над полем. Фотограф ждал, что мы снова поцелуемся.
— Молодой человек, не могли бы вы оставить нас наедине и поискать другую добычу? — мое терпение быстро иссякло.
— Вы — звезды праздника. И здесь публичное место, а значит, я имею право вас снимать, — сказал нахальный паренек. — Не обращайте на меня внимания. Представьте, что меня здесь нет. Так вы естественнее выйдете на фото.
Как ни странно, мне понравилась его настойчивость. Было в его хватке что-то вампирское…
Организацией застолья занимался редкий скупердяй. Вместо жареных индюков, молочных поросят, запеченных с черносливом, пудовой стерляди в сметанной одежке и сочных кулебяк с разнообразными начинками, здесь на широких тарелках покоились крошечные бутербродики-таблетки с двумя икринками, тонюсеньким кусочком сервелата или единственной маслиной. Реже на столе встречались плошки с детскую ладошку, в них были фигурно уложены кусочки фруктов или шоколадные конфеты.
Хотя человеческая пища давно уже не возбуждала мой аппетит, а только служила красивой декорацией, мне было противно смотреть на Семенов натюрморт.
Рассердившись на скрягу Верховцева и настырного фотографа, я со злости сжевал сочную дольку персика — авось, переварится.
Вампирам тоже нужны витамины.
Голодные гости уничтожили натюрморт за пять минут. Не успели певички из городского молодежного ансамбля, качавшиеся из стороны в сторону как маятники, начать вторую песню, а на столах уж было шаром покати.
Депутат Букашкин объявил танцевальный марафон. Гости разбились на пары и ударились кто во что горазд. Вместо воздушного, захватывающего в нежные объятия и несущего по воздуху бала я увидел очень странные танцы.
Станислав Заздравных держал Елену Варвянскую за полметра от себя, не решаясь прижаться к ее пышному бюсту, и вращался с ней наподобие вальса, но в трое крат медленнее, чем предписано хореографическими законами. Двухметровая каланча — руководитель местного подразделения МЧС Антон Соломатин пригласил на танго всего чуть-чуть уступавшую ему в росте начальницу отдела благоустройства Инну Карманову. Вышагивая с ней взад-вперед, словно на параде, он ей шептал на ушко о подвигах своей молодости, рассказывал, как служил городским пожарным. Достигая тупиковой отметки, Соломатин бережно наклонял и выпрямлял партнершу, и они маршировали в обратном направлении. Начальник УВД Виктор Свербилкин скакал вокруг жены вприсядку. Джаник Саркисов в ногу с Магомедом Байрамуковым плясали лезгинку на спор. Тот, кто первым из них собьется, должен был заплатить победителю пятьсот долларов.
Профессор Бричкин из ИНАЯ и Раиса Максимовна вскочили на сцену, потеснив певиц, и взялись оттопывать чечетку «Морячок» с элементами ирландской джиги.
Кучка юнцов тряслась как на дискотеке. Особо отличился председатель молодежного парламента Андрей Косоухов — зверский зануда, оперировавший в разговоре такими заковыристыми словами, что даже мне тяжело было понять, что парень имеет в виду. Правда, я держал в уме подсказку — о чем бы Косоухов не заговорил, все у него сводилось к плодотворной деятельности партии «Единая Россия». Так вот, сей юный тяжелослов уж точно не по совету партийного руководства надумал показать брейк-данс и покрутиться на голове. На голову он встал, однако ноги быстро перевесили и оказались на столе в крошках от бутербродов-таблеток. При попытке Андрея выправить стойку, фуршетный стол сложился пополам и прищемил его длинные ноги. На помощь партийному краснобаю поспешили идейные друзья, да и начальнику МЧС по долгу службы пришлось прервать танго-марш.
— Тишуля, может мы тоже потанцуем? — Лиза прикрыла пальцами мой разинутый от удивления рот.
— Не представляю… не могу… не знаю… — растерялся я, взяв ее руку. — Не сердись, моя голубушка… Я не умею так плохо танцевать. Боюсь, я крепко зашибу кого-нибудь, или нас с тобою кто-то сшибет.
Перед нами живой иллюстрацией пронеслась Галина Несмачная в гопаке.
— Минутку подожди здесь, — Лиза подержала меня за плечи. — Все будет оки-оки!
Хозяйка мясокомбината подбежала к одиноко пританцовывавшей возле сцены Жанне. Уговаривать девушку-пантеру ей пришлось немного дольше, чем депутата Букашкина.
— Друзья! Вспомним наши школьные годы, первую любовь! Все помнят свой выпускной бал?!! — прокричала Жанна со сцены.
— Да-а-а! — ответили гости торжества.
— Танцуем вальс! — Жанна хлопнула в ладоши и подхватила, как пушинку, депутата Букашкина.
— Помнишь свой выпускной в кадетском корпусе? — ко мне подлетела Лиза.
— Как будто он был вчера, — я повел ее танцевать.
Снова солгал. Я почти не помнил петербургских балов. Я стирал их из памяти долгие дикие годы. Мне спокойнее было вспоминать охоту на оленя. То целая наука — как настичь, как свалить с ног, как куснуть понадежней. А что балы — чувства одни. Бесполезные, глупые чувства. Блаженными мечтаниями сыт не будешь.